Мариу ди Андради - Макунаима, герой, у которого нет никакого характера

И он надел свои резиновые перчатки и ушел. Вскоре начался дождь, который не дал мясу героя сгнить. А потом к трупу выстроились целые караваны муравьев. Адвокат Таковский пошел по следу муравьев и вышел на покойника. Он склонился над телом, обыскал его, но в кошельке была только визитная карточка. Делать нечего, решил он отнести труп в пансион. Взвалил его на плечи, но покойник больно много весил, и, чтобы облегчить свою ношу, адвокат хорошенько отметелил труп палкой. Тело стало легким-легким, и адвокат Таковский смог донести его на себе до пансиона.

Маанапе долго рыдал на трупе брата. Но вскоре он обнаружил повреждение. Маанапе был колдун, он попросил у хозяйки два баянских кокоса, привязал их на место раздавленных тоаликису и окурил дымом из трубки тело героя. Макунаима очнулся, а когда стал вставать, ему дали гуараны, и вскоре он уже собственноручно стал убивать на себе муравьев. Он сильно дрожал, потому что промок под дождем. Чтобы согреться, Макунаима допил все, что оставалось во фляжке. А потом попросил у Маанапе сотню и отправился играть в звериную лотерею. Вечером оказалось, что его сотня сыграла. Так они и жили помощью старшего брата. Маанапе был колдун.

На следующий день Жиге привел домой женщину, дал ей съесть три свинцовых дробинки, чтоб не зачала, и уложил рядом с собой на мягкий гамак. Обженился наш Жиге. Он храбрый был. Целыми днями только и делал, что тыкал шомполом в двустволку, да заправлялся горючим. А подружка Жиге — звали ее Сузи — каждое утро ходила на рынок купить маниок на всех четверых. А Макунаима, который, не будь дураком, сделался любовником Сузи, каждый день покупал для нее лангуста, клал на самое дно корзины, а на него насыпал маниок, так, чтоб никто не заметил. Сузи была та еще колдунья. Вернувшись домой, она оставляла корзину в прихожей, а сама ложилась спать и смотреть сны. А во сне она говорила Жиге:

— Жиге, друг мой сердешный Жиге, сон мне снится — сон о том, что лангуст под маниоком живет.

Жиге шел посмотреть и действительно находил лангуста. Так повторялось изо дня в день, и у Жиге начал болеть лоб в двух местах, и он что-то заподозрил. Макунаима заметил, что у Жиге начались роговые боли, и решил поколдовать — авось пройдет. Он взял тыкву и положил ее ночью на террасу, приговаривая тихонько:

На другой день он дал Жиге пить из этой тыквы, но никакого действия колдовство не возымело, и брат Макунаимы все не находил себе покоя.

Собираясь за покупками, Сузи насвистывала модный фокстрот — это был знак любовнику о том, что пора идти. А любовник-то был Макунаима. Он быстро одевался и выходил из дома вскоре после Сузи. Они забавлялись тут и там, а когда пора было возвращаться, то весь маниок на рынке уже заканчивался, и не было никакого маниока. Но Сузи ведь не лыком шита — она брала корзину, уходила с ней на задний двор, садилась на нее и наполняла ее маниоком не без помощи покровительницы женщин Майсó. Все ели и нахваливали, один Маанапе отплевывался, приговаривая:

— Возьми себе, Боже, что нам негоже — индейца со злой рожей, кобылицу без кожи, бабу, что ссыт лежа!

Маанапе был очень умный колдун. Он и слышать не хотел об том маниоке. Но голод-то не тетка, и пожевать чего-то хочется — вот он и жевал коку, чтобы голод обмануть.

А ночью, когда Жиге плюхался в мягкий гамак к Сузи, чтоб позабавиться, та принималась стонать — мол, переела, — все, чтобы отвязаться от Жиге. А Жиге начал злиться.

На другой день, когда Сузи, по своему обыкновению, отправилась за покупками, насвистывая фокстрот, а за ней как ни в чем не бывало ушел Макунаима, Жиге чуть-чуть подождал, взял огромный дрын и отправился за ними. Почти сразу напал на след и дошел по следу до Светлого Сада — а там голубки уже на лавочке держатся за руки и смеются весело. Ох, как Жиге ухайдокал их там дрыном обоих! А отметелив, забрал подружку с собой, а брата оставил плавать в лебедином озере.

Со следующего дня Жиге уже ходил за покупками один, а подружку свою запирал в комнате на ключ. Несколько дней подружка в одиночестве нарушала правила, которым должна следовать добропорядочная девушка, но в один день к ней залетел бывший тут проездом дух святого иезуита отца Аншьеты и научил ее давить вшей. Сузи красилась в блондинку, стриглась под мальчика, а прическа ее была домом для стольких вшей — не перечесть! С тех пор она ни про лангуста под маниоком вещих снов не видела, ни непотребством не занималась. Зато как только Жиге за дверь — она снимала волосы со своей головы, развешивала их на его дрыне, который он оставлял дома, да принималась давить вшей. И сколько же было у нее этих вшей — истинно говорю, не перечесть!

И все же Сузи боялась, что ее друг сердешный застукает ее за этим занятием, и поэтому сказала ему однажды:

— Жиге, друг мой сердешный Жиге, когда придешь с рынка, стучи, пожалуйста, в дверь, да стучи несколько раз, чтоб я успела обрадоваться и начать готовить маниок.

Жиге согласился и теперь всякий раз, прежде чем открыть дверь, делал так: стучал размеренно в дверь и ждал немножко. А за это время его подружка Сузи успевала вновь надеть волосы на голову и принималась его ожидать.

— Сузи, подруга ты моя сердешная Сузи, я уже постучал в дверь несколько раз, ты обрадовалась?

— Очень! — отвечала Сузи и шла готовить маниок.

Так продолжалось порядочно. А вши у Сузи все не заканчивались — она же считала их по одному, поэтому их только прибывало, ведь нельзя считать вшей, а то они никогда не закончатся. И вот однажды Жиге решил проверить — чем же его благоверная занимается, пока его нет? И решил ее напугать, когда вернется с рынка. Он встал у двери на голову, пятками вверх, и вошел так, на руках, в комнату. Сузи испугалась и завизжала. Она второпях накинула на голову свои волосы, но перепутала, и волосы с макушки оказались на шее, а волосы с шеи легли на макушку. Жиге обозвал Сузи свиньей и колотил, пока не услышал какой-то шум на лестнице — это сосед Шику снизу поднимался. Только тогда «друг сердешный» угомонился и принялся нож точить.

На другой день Макунаима уже соскучился по забавам с подружкой брата. С утра он сообщил братьям, что идет на охоту, но на самом деле пошел в машину-магазин и купил там две бутылки санта-катарининского пальмового ликера, дюжину бутербродов, два пернамбукских ананаса, занес это все в комнату и затаился там. Потом вышел из комнаты и показал Жиге сверток с такими словами: