Тим Макхью - Иван. Жизнь, любовь и поводок глазами собаки

— Не знаю точно, но, судя по бумагам, у него высокая репутация.

— Тогда, может быть, и тысячу пятьсот. И это далеко не предел. Я тут услышал, что за борзую могут дать целых десять тысяч.

— Да уж… Но, знаешь ли, они долго не живут, — ответил бульдог. — Не пойми меня неправильно. Я бы хотел узнать, что чувствует собака, которая так дорого стоит, но я постоянно вспоминаю о том, сколько у них проблем.

— У нас у всех свои проблемы, — сказал терьер, и тут он неожиданно заметил меня. — А что это за существо стоит вон там? — спросил он и, вскинув уши, повел носом в мою сторону.

— Тот одноглазый?

— Да, он самый. Как ты думаешь, сколько он стоит? — Они оба расхохотались, а я почувствовал, как ощетинилась шерсть на моем загривке. Я злобно посмотрел на них своим единственным глазом.

— Чего он так на нас уставился? Что он вообще о себе возомнил? — фыркнул бульдог. — Вот уж странное создание! Давай нападем на него!

— У меня не та порода, чтобы драться, — промямлил терьер. — Я могу поднять лай, но не в моих правилах пускать в ход когти. Однако если ты чувствуешь к этому склонность, то вперед.

Все, с меня хватит! Сил нет больше терпеть их снобистские замечания и оскорбления! Заметив, что их хозяева заняты беседой чуть поодаль и не наблюдают в данный момент за своими питомцами, я, как истинный любитель приключений на свою голову, подбежал к ним, и мы все встали в боевую позицию.

— Сколько ты стоишь? — тявкнул терьер, на всякий случай отступив чуть в сторону.

— Не понимаю, о чем ты, — ответил я. — Моя семья говорит, что мне цены нет.

Мой ответ, видимо, не произвел должного впечатления на бульдога.

— Ты не понял, — сказал он. — Мои хозяева, например, отдали за меня около двух тысяч долларов. А за тебя сколько заплатили?

— Я точно не знаю, — ответил я и крепко задумался. Если бы этот вопрос задали десять лет спустя, то, просуммировав все ветеринарные счета, я бы точно обогнал ту гончую за десять тысяч. Но на данном этапе своей жизни я стоил еще относительно дешево.

— Где ты родился? У какого заводчика? — спросил терьер. — Это даст нам какую-то подсказку.

— Вы имеете в виду моих родителей? — сказал я в ответ, и они оба зашлись в приступе лающего кашля — оказывается, это они так смеялись. — Я правда не знаю… Меня взяли в приюте для животных.

— В приюте? — взвизгнул терьер. — Тогда за тебя не заплатили ни цента!

— Вовсе нет, — настаивал я. — Со всеми сопутствующими расходами я обошелся своей семье не меньше чем в сотню долларов.

— Сто долларов? — переспросил терьер и затрясся в безудержном смехе, как пудель на стероидах. Его смех эхом разносился по всему парку, привлекая внимание других собак. Некоторые из них остановились и начали меня пристально разглядывать. Мне резко захотелось домой. Я поискал глазами Кристину и увидел, что она разговаривает с какой-то женщиной в другом конце парка. Она стояла ко мне спиной и, по-видимому, не замечала всей этой заварушки.

Тем временем бульдог встал передо мной и смерил меня взглядом. Я оскалил пасть, понимая, что битвы не избежать. Мой противник тоже обнажил клыки, и между нами началась словесная перепалка.

— Убирайся из этого парка! Ты, жалкое отродье! — прорычал он. — Возвращайся в свои трущобы.

— Меня зовут Иван, — гордо отвечал я. — Это мой парк, и никуда я отсюда не пойду!

Мы продолжали кружить друг напротив друга, и я понимал: если на него напасть, то нужно делать все быстро и четко. Хватит с меня травм головы, а у бульдогов челюсти еще те. В целом это была борьба за право единоличного обладания землей. В какой-то момент я почувствовал неподвижный объект возле моей задней ноги, с той стороны, где у меня слепое пятно, и медленно поднял ногу, чтобы поставить свою метку и окончательно закрепить за собой эту территорию. Внезапно раздался чей-то громкий визг и лай.

— Патчиз, ко мне! — пронзительно закричала какая-то женщина и бросилась в нашу сторону. Я повернулся и увидел, что умудрился описать норфолкского терьера, который от возмущения захлебнулся в нечленораздельном тявканье.

— Боже, а это что за ошибка природы? — прошипела хозяйка терьера, оттаскивая своего песика прочь.

Я собрался ответить на ее вопрос, но почувствовал, что это было скорее риторическое замечание. Стоит сказать, что любая собака, отважившаяся подойти ко мне со стороны моего невидящего глаза, сильно рискует. Сбитый с толку таким поворотом событий, бульдог сделал несколько шагов назад, и почти сразу же его окликнула хозяйка с другого конца парка. Горделиво вскинув голову, он презрительно фыркнул в мой адрес и посеменил прочь.

— То-то же! Беги-беги, трус несчастный! — рычал я ему вслед. — В этом парке хозяин — Иван, и не смей об этом забывать!

И я побежал дальше по своим делам, попутно вспоминая цитату из пьесы Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир»: «Кто такой циник? Это пес, знающий цену всему, но не ценящий ничего». Мне кажется, что автор ошибался, говоря это о людях, но я точно знаю, что к некоторым собакам это высказывание подходит как нельзя лучше. Мне хотелось пролаять это изречение во всеуслышание, но я чувствовал тщетность данного поступка. В итоге я пришел к выводу о том, что собаки, которые разговаривают в таком тоне, — будь то чистокровные псы или беспородные дворняги — ведут себя в высшей степени недостойно. Мне было бы очень стыдно за них, если бы люди могли их услышать, и я рад, что представители человеческого рода не настолько поверхностны!

Когда я думаю о поведении многих моих соплеменников, меня начинает пугать то, что они могут оказывать дурное влияние на людей. Общение между людьми основано на логике и разуме, а собаки только и знают, что рычат и лают друг на друга, до последнего отстаивая свою точку зрения и болезненно реагируя на малейшее проявление неуважения. В этом отношении я веду себя не лучше, чем другие собаки, даже несмотря на то, что моя семья старалась воспитать во мне здравый смысл и доброжелательное отношение к окружающим. Но когда другая собака посягает на мое достоинство, я напрочь забываю об этих принципах.

На самом деле очень часто, когда вы видите лающих и рычащих друг на друга собак, это является результатом философских разногласий, зачастую не подкрепленных здравым смыслом. В следующий раз, когда вы увидите двух сцепившихся в схватке самцов, знайте: быть может, это преданный идеям Ницше ротвейлер-нигилист выражает свою нетерпимость по отношению к пресному экзистенциальному кантианству мастифа. Разумеется, одноглазый беспородный приверженец идей Толстого должен стараться решать эти проблемы ненасильственным путем, но, как говорится, дух крепок, а плоть слаба. Идти против природы очень сложно. Я бы мог и дальше разглагольствовать на эту тему, но, мне кажется, вы поняли мою мысль. У людей больше развито чувство собственного достоинства, и в этом нет сомнений.