Хелен Расселл - Привет, викинги! [Неожиданное путешествие в мир, где отсутствует Wi-Fi, гель для душа и жизнь по расписанию] [litres]

Мышцы в уголках рта у меня начинают дергаться, потому что в кои-то веки я что-то смутно вспоминаю про большой стеклянный ящик и про то, как я была убеждена, что все это один большой обман.

– Ты уже тогда всех подозревала. Ты хоть верила в Санта-Клауса?

– Не помню, – отвечаю я. Но поскольку Мелисса инстинктивно не верит медикам, а я не верю всем остальным, то подозреваю, что настоящий ответ – «Нет».

– Наверное, нет, – добавляю я.

– Вот именно! Это я и хотела сказать!

После этого она возвращается к своим делам, то есть продолжает держать в руках удочку. Из-за облаков выходит солнце и на несколько мгновений ослепляет нас своим отражением на волнах. Я закрываю глаза и наслаждаюсь теплом, пока есть такая возможность.

– Ты чего улыбаешься? – спрашивает Мелисса.

– Улыбаюсь? Я не улыбаюсь, – я распахиваю глаза, приходя в полное сознание.

– Ну обычно ты и не улыбаешься, – соглашается Мелисса, переминаясь при этом с ноги на ногу. – Но я заметила легкую ухмылку! Ну согласись, ты хотя бы на миллисекунду нашла удовольствие в этой поездке?

– Нет!

– Ну ладно… – говорит она тоном, свидетельствующем о полном недоверии ко мне.

И я понимаю, что она может быть права.

Когда в лагерь возвращается Марго, выглядит она уже не так самодовольно. Триша устало бредет за ней, старательно обходя колючки, шишки и, возможно, овечьи какашки, чтобы не наступить на них босыми ногами.

– У нас есть еда! – объявляет Мелисса, хватая внутренности одной из рыб, которых поймал Магнус и отмахивая волосы запястьем, благодаря чему размазывает кишки по всему лбу.

Я любезно предложила помочь с костром (возиться с кишками мне не хотелось…) и поэтому сейчас тыкаю в него палкой, создавая видимость, что приношу пользу.

– Ну как ты, нормально? – шепчу я Трише, кивая на озабоченную Марго.

– О да, просто не так уж много нашли. Она все бормотала про себя: «Историю пишут победители». Упаси боже, начнется война…

Я догадываюсь, в чем тут дело. Марго раздражена, потому что на этот раз она не «победила» в добывании пищи. У кого-то фобия неудач. Уж мне ли не знать.

Я понимаю, что это не самое мое привлекательное качество. Иногда мне даже кажется, что у меня не осталось привлекательных. Но выполнять дела неправильно – это роскошь, которую я не могу себе позволить вот уже долгое время. Иногда я задумываюсь, каково это – ошибаться, браться за что-то и бросать, свободно экспериментировать с тем, что тебе нравится. Без всякий последствий. Без людей, которые от тебя зависят. А потом мой взгляд падает на Мелиссу, и я понимаю – вот каково . Я убеждена, что именно поэтому она такая покладистая. Не слишком разборчива. Не такая напряженная. Более радостная, наверное. Более способная жить в свое удовольствие. «Такая, какая есть», – думаю я не без зависти.

Мы садимся есть, и я запихиваю в рот теплый, слегка подгорелый кусок рыбы, который кажется мне вкуснее любой рыбы, какую я пробовала в жизни. И тут же начинаю распекать себя за излишнюю жалость к себе, неудачнице. Может, в этом и есть секрет удовольствия: маленькие, кажущиеся незначительными мгновения наслаждения…

На этот раз мы едим досыта – странное ощущение для меня, хотя и приятное. День продолжается примерно в том же ритме, что и утро, но Магнус не способен сидеть на одном месте и отправляется на «быструю пробежку» вокруг острова в сопровождении сверхусердной Марго.

Мы с Мелиссой снова прочесываем пляж в компании Триши, которой сначала удается немного помолчать и подумать о чем-то своем, прежде чем ошарашивать нас подробностями «прилива», который она как раз сейчас испытывает, а затем описывать опасности свидания в перименопаузальный период. «Ну то есть бессонница, нерегулярные месячные… Не знаешь точно, что будет завтра. В общем, трудное состояние. Скажу честно, я почти сдалась. Меня знакомые почти всегда спрашивают: “Триша, как дела на любовном фронте?” И я отвечаю: “Как в пустыне”. Все уже затянулось паутиной. Буквально уже несколько недель без всякой активности. А я ведь женщина со значительным сексуальным темпераментом».

При последнем откровении я заливаюсь багрянцем.

– Но я все еще ухаживаю за собой! Бог свидетель – ухаживаю. Воск, солнечные ванны. За всем телом, я имею в виду. Везде .

Я киваю в такт ее все более тревожно-откровенным намекам.

– Но, честно говоря, старухам здесь не место, как говорится. Молодые мужчины ничего не знают и не умеют; а те, что постарше, охотятся на молодых или ворчат, когда у них не получается, и злятся на жизнь. В любом случае ты в проигрыше. Невезуха со всех сторон. Боже, пошли мне уверенность белого мужчины средних лет…

– Да, верно, – кивает Мелисса и добавляет: – Понимаю…

Я задумываюсь, не имеет ли она в виду, что легко отделалась с последним разрывом, после которого она «жрет как Элвис». Но я понимаю, что ситуация Триши меня тоже пугает: стать невидимкой, оказаться за пределами круга романтических интересов других. «Наверное, отсюда и весь этот эпизод с Мистером Зубами», – внутренне содрогаюсь я.

На шее у меня от стыда выступает пот. Я выбрасываю из головы эту мысль, прежде чем она успела застрять там и породить очередной приступ вины, которая циркулировала у меня по венам, словно адреналин, с той самой злополучной ночи. В попытке приободриться я напряженно кривлю губы в неловкой улыбке. «Потому что все же знают, что если улыбаться через силу и похоронить тревогу глубоко-глубоко внутри, то все будет в порядке», – повторяю я себе. Снова и снова. Положить грустную, сердитую, смущенную Элис в коробку и сделать вид, что ее не существует… Та-дам! Она грозит выпрыгнуть обратно из коробки, словно чертик из табакерки. Вдруг меня отвлекает видение – явление призрака из вод, словно парящего в замедленной съемке: великолепная фигура, короткие шорты и спортивный бюстгальтер, в одной руке нож, в другой – несколько ракушек.

– Это?.. Мы что?.. Вы тоже это видите? – я несколько раз быстро мигаю, проверяя, что это не вызванный загадочными грибами мираж.

– Думаю, да… – бормочет Триша. – Либо мы в нордической версии «Доктора Ноу».

Скандинавская Урсула Андресс вышагивает по мелководью, уверенно напрягая сильные загорелые икры, переходящие в сильные загорелые бедра – настоящие бедра, которые выглядят как бедра , а не как рука двенадцатилетней девочки (к чему я стремилась годами).

– Оххх! – вздыхает Мелисса и даже едва не подается назад.

– Она словно сошла с обложки, – все, что я могу пробормотать, потому что к нам подходит прекрасно сложенная Чудо-Женщина, богиня-амазонка в человеческом обличье.

– Инге.

Она говорит!

– Простите? – спрашивает Триша.