Барбара О'Нил - Когда мы верили в русалок [litres]

– Значит, Билли к тебе не подкатывал?

– Нет, клянусь. Ко мне вообще никто не приставал. – Вдалеке чайка парит в воздушных потоках, и мне это сразу напоминает нашу бухту и маленький пляж. – Дилан был еще более сумасшедший, чем наши родители. Помнишь, как он нырнул с утеса?

– Просто чудо, что он выжил, – содрогается Джози.

– Думаю, он не надеялся выжить. Как и тогда, когда разбился на мотоцикле.

В лице Джози внезапно появляется неизбывная печаль, и мне становится не по себе.

– Прости, Джо… Мари. Не самое веселое воспоминание.

– Да.

– Начало конца, – вздыхаю я. – Я абсолютно уверена, что это была одна из его попыток самоубийства.

Она смотрит на меня, вытаращив глаза.

– О боже! Какая же я дура. Ну конечно. Потому он и злился, когда мы привезли его домой.

– Ты что, и правда раньше этого не понимала? – морщу я лоб.

– Нет. – Качая головой, она шлепает по воде перед доской. – Мне так его не хватает. – Она смотрит на горизонт. – Ужасно.

– Мне тоже. – Я представляю в воображении, как Дилан скользит на лонгборде, расставив руки. – Он и впрямь был как сказочное существо, в равной мере проклятый и благословенный. – Я вспоминаю его ласковые руки, заплетавшие мне косы. Вспоминаю, как умело он складывал одежду. Как стоял с нами на автобусной остановке. – Без него я не стала бы той, кто я есть теперь.

– Знаю. Общение с тобой действовало на него так благотворно.

– С тобой тоже.

– Нет, – качает она головой. – Ты дарила ему покой. Мне кажется, только у тебя одной это получалось.

– Надеюсь, что это так.

– Давай-ка на берег. По-моему, надвигается шторм.

К тому времени, когда мы выбираемся из воды под сердитым небом, я едва держусь на ногах и у меня так сильно сосет под ложечкой, что я могла бы съесть целую корову.

– Ты поесть с собой взяла? – спрашиваю я, стягивая с себя гидрокостюм.

– Ха, – насмешливо смотрит она на меня. – Ты по-прежнему после серфинга готова слупить землю и все луны галактики?

Так обычно Дилан говорил.

– Угу, – смеюсь я. – Но гляди… – я раскидываю руки, – …у меня ни капельки лишнего жира.

– У тебя тело – блеск, – одобрительно говорит она. – Живота вообще нет.

– Это благодаря серфингу.

– Я думала, мы поедим на пляже, но поднялся такой ветер.

Мы торопливо возвращаемся к ее автомобилю, загружаем в багажник серфборды и гидрокостюмы. Я жалею, что у меня нет с собой кофты. Джози, заметив, что мое тело покрылось гусиной кожей, берет с заднего сиденья флисовую куртку и дает ее мне. Вероятно, это куртка Саймона, в ней тепло и уютно. Мы устраиваемся у машины с подветренной стороны, уминая пироги с мясом и картошкой, которые запиваем лимонным напитком. На десерт – разные пирожные.

– Здесь самый настоящий культ пирожных. Мне это так нравится, – признается Джози. – И сами пирожные тоже нравятся. Потрясающе вкусные.

– Эти – просто исключительные, – комментирую я, поглощая шоколадное пирожное с маракуйей, оно прямо тает у меня во рту. – Я бы и вправду пару лун смолотила.

– Ты такая высокая. Я тебе завидую.

– А я тебе, – смеюсь я, – потому что ты миниатюрная. – Я вытираю руки. – Мы должны позвонить маме.

Джози медлит с ответом, и я жду, что моя сестра откажется, но та в конце концов сдается:

– Ладно. Только давай из машины. Здесь очень ветрено.

Нервничая, я выуживаю из сумки телефон и уточняю время: в Калифорнии около двух часов дня. Идеально. Вздохнув, я отправляю сообщение: «Ты свободна?»

И в течение пяти секунд получаю ответ: «Да!» А следом звонит мой телефон. Вызов идет по «ФейсТайм». Я смотрю на Мари, та кивает. Я нажимаю кнопку.

Мама сидит на полу с Бродягой на коленях. На ней джинсы и футболка; волосы собраны в небрежный пучок – ее любимая прическа в последнее время.

– Смотри, кто меня теперь любит! – восклицает она.

При звуке ее голоса Джози – а сейчас она именно Джози – начинает плакать.

– Мама, ты молодец. Спасибо тебе большое. Послушай, у меня есть кое-какие новости.

– Новости? – Должно быть, что-то в моем голосе ее настораживает. Она садится ровнее. – Какие?

– Я ее нашла. – Я поворачиваю камеру в сторону, и вместо меня в окошечке на экране появляется моя сестра – собственной персоной, ни с кем не спутаешь.

– Привет, мам, произносит она. Мама издает пронзительный вскрик – нечто среднее между завыванием и смехом.

– Джози! О боже!

Джози тоже плачет, по ее щекам текут слезы. Она протягивает руку к экрану, прикасается к нему.

– Мама, прости меня.

Долгое время они только плачут, смотрят друг на друга и бормочут:

– Какая же ты красавица.

– Ты совсем не постарела.

– Дай насмотреться на тебя.

Наконец Джози выпрямляет спину и второй раз за утро вытирает слезы.

– Мама, ты выглядишь великолепно!

– Спасибо. Ты тоже. Пить бросила.

– Вообще все, – кивает Мари.

– Я тоже.

Я закатываю глаза.

– Слушайте, может, встречу анонимных алкоголиков мы перенесем на другое время, а?

Они обе смеются.

– Мне столько всего нужно тебе рассказать, – говорит Мари.

– И я хочу знать о тебе все-все. Кит! – кричит мама, будто я нахожусь в другой комнате. Я перевожу камеру на свое лицо.

– Я здесь, мама.

Вид у нее потрясенный и счастливый. Она вытирает мокрое лицо.

– Спасибо. Рассказ о твоей поездке мне тоже не терпится услышать. Как ты сама?

Я медлю с ответом, думая о поисках, о Хавьере и о том, что мама по своей нерадивости допустила, чтобы мою сестру изнасиловали, когда ей было девять лет.

– Нормально, – отвечаю я, но голос у меня неуверенный. – Жить буду.

– Хорошо.

– Дай мне еще с ней поговорить, – просит Мари, и я передаю ей телефон.

– Мама, сегодня я сообщу тебе две новости, а потом нам нужно ехать, а то скоро начнется буря. Я замужем, у меня двое детей, так что ты бабушка.

Мама вскрикивает, и я представляю, как она зажимает ладонью рот.

– Их зовут Лео и Сара. Сара – копия Кит, вплоть до сросшихся пальцев ног. Ты непременно должна приехать сюда и познакомиться с ней. Ты ее полюбишь.

– Приеду, дорогая. Обещаю.

– Сейчас ситуация немного нестабильная, хотя я надеюсь, что все утрясется. В любом случае, я хочу тебя увидеть. Да, и вот еще что. Мам, спасибо тебе за тот день, когда произошло землетрясение. Я ведь так тебя и не поблагодарила.

– Пожалуйста. – Я слышу в голосе матери тихий всхлип, и меня охватывает непонятное беспокойство.

– Мам, нам пора, – говорю я, когда Мари возвращает мне телефон. – Поцелуй моего котика. Как только куплю билеты, сразу тебе сообщу. Жди меня очень скоро.

– Да ты не торопись, детка. Я счастлива, а Бродяга, сама видишь, в полном порядке.

Я кладу конец разговору и держу телефон в руке, чувствуя, как меня немного колотит, – реакция на стресс. Джози, с мокрым от слез лицом, прислоняется лбом к стеклу, глядя на что-то в дальней дали.