Михаил Веллер - Все Легенды

Вечность прокурор измерил семью годами. Обвиняемый побелел и поклялся себе бросить пить вообще.

Но датский суд демократичен, и наступил черед бесплатного государственного адвоката. А кто обычно государственный и бесплатный? Молодой, который еще не купил частную практику и не выработал ценз по времени и выигранным делам. И этот молодой боец выскакивает на ринг. По фигу ему поэт, он дерется за свою карьеру.

Он кратко освещает творческий путь поэта: любил, страдал, принес свой духовный вклад в датскую сокровищницу. Он выразительно воспевает успевшую забеременеть на датских кормах жену поэта: пусть лучше семью кормит муж, чем налогоплательщики. Он вдребезги разносит претензию обвинителя на умысел к ограблению: помилуйте, все на месте, перестаньте плодить преступность на бумаге. И только после этого, размяв, так сказать, соперника, наносит нокаутирующий удар.

Он предъявляет суду рекламу стекольной фирмы, поставившей ювелиру это витринное стекло: оно и небьющееся, и пуленепробиваемое, и не нуждается в дополнительной защите, и вообще способно выдержать чуть не ядерный взрыв.

Он предъявляет иск ювелира к фирме: обман клиента, нарушение прав потребителя и нарушение закона о рекламе. И присовокупляет к нему ответ фирмы: кается, признает, за свой счет заменяет стекло на улучшенное и гарантированное — и благодарит клиента за то, что он помог фирме вскрыть недостатки продукции; плюс компенсирует моральный ущерб и частично материальный за полдня простоя в работе.

Это стекло вообще не должно было разбиться, гремит адвокат! И не было бы никакого преступления, и никакого суда, и никакой траты государственных средств! Да этому парню вообще надо предоставить место эксперта у стекольщиков!

И шлепает на судейский стол письмо злосчастной фирмы: она признает свою вину, благодарит обвиняемого и согласна оплатить судебные издержки. Еще бы нет. Попадет дело в газеты — и прощайся с покупателями: покупаешь пуленепробиваемое, а его любой пьяный камнем разносит.

Адвокат от имени обвиняемого выдвигает фирме иск: халтурите, гады, а вот по вашей вине люди страдают. Ну, задел камнем — а вы что обещали?!

Друзья аплодируют. Поэт балдеет. И получает два месяца. Все-таки хулиганство имело место…

Поэт искренне благодарит суд, радостно целует через барьер жену и заводит руки за спину: куда идти.

— А вы где живете?

— Пока в лагере для перемещенных лиц.

— Вот туда и идите.

— Как?

— Это ваши проблемы. В вашей подписке о невыезде оговорено, что вы являетесь по вызову в суд и тому подобное за свой счет. Транспортом не обеспечиваем.

Поэт ничего не понимает. А сидеть-то… куда идти?

— Когда надо будет сидеть — вас вызовут. А пока ступайте.

— Позвольте, — говорит поэт, — но как же так? Мне ведь уже дали срок!

— Чем вы недовольны? Хотите начать отбывать наказание прямо сейчас? Это не предусмотрено.

— Но я же… могу сбежать! — возражает он.

— Куда? — удивляются они.

— Ну… в Швецию.

— Зачем? Вам никто не даст вид на жительство. Провести жизнь в бегах? А когда вернетесь — срок добавят. А после отсидки — лишат датского вида на жительство и депортируют. Так куда же вы денетесь?.. А жить на что будете?

Очень логично.

Тюрем в Дании не хватает. Новая тюрьма денег стоит. А какая ж это партия, пришедшая к власти, объявит, что собирается тратить бюджетные деньги на строительство тюрем? Народ их не поймет!.. Вот они и сидят по очереди. Нет, вы поняли?

А сбежит — и хрен с ним, нахлебников меньше: к нам уже не суйся.

И поэт привыкает жить под дамокловым мечом. И через полгода этот меч на него обрушивается в виде присланной анкеты на шести листах: какими болезнями болели? сколько психов в роду? рост, вес, приметы; профессия, хобби, какими видами спорта увлекаетесь; предпочитаете сидеть на солнечной стороне или тенистой? не помешает ли отсидка вашему бизнесу? хотите ли сидеть подряд, или по выходным уходить домой — но эти дни не зачтутся; а можно сидеть только по выходным, но это будет долго. И — подробный адрес тюрьмы, виды транспорта до нее, телефоны дежурного, коридорных и коменданта. Плюс листок с приглашением: такого-то числа к семи утра мы вас ждем.

Поэт идет сидеть, и у него растроганно влажнеют глаза. Камера на двоих. Телевизор в коридоре. Телефон в коридоре. Трехразовое питание может быть для больных диетическим. Спортзал, библиотека, мастерские для любящих труд, с семи утра до девяти вечера хождение внутри тюрьмы свободное. Бумага, ручка, писать стихи сколько влезет.

— Шекспир был гений, — шепчет поэт. — Весь мир тюрьма, но Дания — да, образцовая. На месте Гамлета я бы не дергался… в России он не жил! принц, понимаешь.

А тюремщики объясняют дополнительно, что вообще-то с его нестрашной статьей можно хоть каждый день ходить в город — с восьми утра до восьми вечера, но предупреждать надо заранее, и пропавшие обед и ужин, на которые он имеет право, ему тогда не возместят, и срок за этот день будет засчитываться наполовину. Зато можно днем ходить на работу, а ночью сидеть в тюрьме. Многие так и поступают, чтоб место не потерять.

Никто еще не садился в тюрьму с такими грандиозными планами и энтузиазмом — от графа Монте-Кристо до Ульянова-Ленина. Поэт будет писать, читать, совершенствовать датский язык и заниматься спортом. Что может быть прекраснее и могущественнее мечты? Только лень.

Поэт нажрал бока, научил сокамерников преферансу и пристрастился вступать в дискуссии с пастором по разным вопросам христианства. Как часто бывает, в тюрьме он впервые оценил все прелести абсолютной свободы.

— Я христианин! — решил он. — А следовательно — мое место в Христиании.

— Они же там все не моются, — робко заметила молодая жена на побывке. — От них пахнет.

— Это запах свободы, дура, — объяснил умудренный тюрьмой муж. — Хотят — пахнут, хотят — моются. И тебе никто не запретит мыться. Или пахнуть. Как захочешь.

Новое увлечение захватило его. О, почему здесь нет питерских друзей — чтоб они завидовали! тогда счастье было бы полным.

Он бросился сидеть плотно, без перерывов, — и после освобождения они поселились в Христиании.

О Христиания! Шведы предложили датчанам ченч: те закрывают Христианию, а шведы в ответ закрывают свою атомную электростанцию, которой датчане боятся: вдруг все отравит. Потому что шведская молодежь не просто сбегает через открытую границу в Христианию, чтоб предаваться там порокам группового секса и употребления наркотиков, но делает это иногда в качестве альтернативной службы, вместо призыва в армию.

Мы — независимое государство, гордо ответили датчане: подавитесь вашей электростанцией. И не закрыли.

Христиания — это небольшой район Копенгагена, расположенный на отделенном каналом островке. Фактически же — это полунезависимое полугосударство.