Денис Драгунский - Третье лицо [калибрятина]

– Сегодня ты встал из-за стола, отодвинув от себя тарелку и чашку, не сполоснув или хотя бы не поставив в раковину или машинку. В пять тысяч первый раз. Может, даже с хвостиком. Всё. Вали.

– В смысле?

– В смысле fuck off and get out of my life ! – Алиса ходила на курсы английского и знала разные слова и выражения. – Уговор дороже денег.

– Какой уговор? – Дима слегка ошалел.

* * *

Это было в марте, дней через пять после свадьбы.

Дима – вот в этой самой кухне – встал из-за стола, отодвинув тарелку, и Алиса сказала: «Ну что за манеры! Хорошие мальчики моют за собой посуду! Или хотя бы ставят грязную тарелку в раковину!» Но Дима пробурчал, что хорошие девочки не делают замечания таким злым голосом. Алиса, однако, настаивала на своем. Оба – на своем. Она – на равноправии, а он – на распределении ролей в семье. Они чуть не поссорились. Но потом Алиса сказала: «Ладно. Один раз не считается». – «А два? А десять? А сто раз не вымыть тарелку?» – прицепился Дима. «И сто, и двести не считается», – сказала Алиса. «А сколько считается?» – спрашивал он, обнимая ее. «А сколько тебе надо раз не вымыть посуду, чтобы почувствовать себя настоящим мужчиной?» – «Тысячу!» – сказал он. «Чепуха! – засмеялась она. – Даю тебе пять тысяч! Но потом – всё!» – «Ого! – обрадовался он. – Вот это да! Согласен!» – и они повалились на диван. Все-таки первая неделя медового месяца! Хотя, конечно, до свадьбы у них все было, но тем не менее…

* * *

– Вот, – говорила Алиса, заглядывая в тетрадку. – Каждый год мы на две недели ездим в отпуск. Пятнадцать дней долой. Остается триста пятьдесят. Из них пятьдесят уик-эндов – сто дней, когда мы вместе едим три раза в день, всего триста раз. Остается двести пятьдесят дней, когда только завтрак и ужин, итого пятьсот. Пятьсот плюс триста будет восемьсот. То есть восемьсот раз в году ты вставал из-за стола, отодвинув посуду. Всего тебе было дано…

– Мне? Было? Дано? – возмутился Дима. – А кто ты такая?

– Мы так договорились, – возразила она. – Ты согласился. Шесть лет и три месяца, вот и выходит пять тысяч раз. С хвостиком, я же говорю. Сегодня в пять тысяч первый раз ты не сполоснул тарелку и даже не отнес ее в раковину. Не говоря уже загрузить в машинку. Можешь пересчитать! – И она кинула ему тетрадку. – Я думала, ты все-таки придешь в норму. Но ты оказался неисправим.

– Бред какой-то… – сказал Дима.

– Не бред, а обещание, – возразила она. – Я, например, обещала хранить тебе верность. И я тебе не изменяла.

– Да пожалуйста! – воскликнул он.

– Конечно, я бы могла изменить тебе, как бы в отместку, – задумчиво сказала она. – Но мне это почему- то неинтересно. И смешно – изменить в отместку за невымытую тарелку. Нет! Так что собирай вещички. Ну, или я уйду, если хочешь, – сказала она, вышагнув на секунду в коридор и вернувшись с большой дорожной сумкой. – Но я с собой возьму всё. Всё-всё. Посуду, мебель, одежду. Свою, разумеется! Вилки и ножи, книги и телевизор, картинки со стен и даже сами стены. Ты меня понял, надеюсь? Так что лучше сам.

– Сука! – вдруг заорал Дима, вытащил со дна шкафа большой охотничий нож и метнул в Алису, целясь ей в лицо, в глаз. Она успела увернуться буквально на сантиметр.

Нож воткнулся в дверную притолоку, вбив в нее пышную прядь Алисиных волос. Алиса дернулась и зашипела от боли: она оказалась за волосы пришпилена к двери ножом.

Дима зачем-то снял рубашку и бросил ее в сторону. Он был хорошо мускулист. Поиграв плечами, приблизился к ней, плюнул ей в лицо и сказал, расстегивая домашние брюки:

– Сучка… Тарелку ей не сполоснули… Сейчас я тебя так сполосну…

Алиса сбросила тапочку и правой ногой пнула Диму, остро заточенным стальным когтем большого пальца взрезав ему живот.

Дима рухнул на пол, пачкая белый ковер кровью и пытаясь руками удержать выползающие наружу кишки.

Алиса с натугой вышатала нож из притолоки, сдула с него два своих золотистых волоска, нагнулась над Димой и аккуратным тычком под левый сосок закончила дело.

Подумала, что надо бы сразу все поджечь и бежать, но все-таки сначала решила вымыть посуду.

Пять тысяч первый раз.

КВДП

роковые свидания

Мой знакомый сказал – давно дело было, все в те же доисторические 1970-е, – вдруг он сказал мне, что, дескать, парни делятся на два типа. Не в смысле красоты, вуза, шмоток, секса и т. п., а вот так:

– Есть, понимаешь ты, ребята, которым девушка в день свидания вдруг звонит и говорит: «Ой, прости, у меня горло заболело, и насморк, и температура тридцать семь и пять…» Ну, то есть она останется дома. Пить аспирин и чай с лимоном. Лежать на диване и читать роман из жизни американских банкиров.

– Ну а ты что хотел?

– Не знаю. Зато я знаю, что есть другие ребята, к которым девушка прибегает даже с температурой тридцать девять, в ангине, бронхите и все такое.

– Чего ж хорошего? – спросил я. – Она же тебя заразит! И сама помрет от осложнений гриппа.

– Так и вышло, – сказал он. – Ну, примерно так.

– Что-то я ничего не понял.

– Чего тут непонятного? Она мне звонит: «Прости, горло болит, тридцать семь и пять, я лучше чаю с лимоном…» Ладно. Давай выздоравливай. На следующий день я ей звоню, а ее дома нет. «Как это нет, она же заболела?» Ее мать говорит: «Умчалась! С температурой тридцать девять умчалась! С ангиной! Дурочка! Не к тебе ли она умчалась?» – «Что вы, – говорю, – Вера Петровна, я как раз звоню спросить, как Леночка себя чувствует, зайти хотел…» – «Точно?» – не верит. «Да хотите, я вот прямо сейчас приеду? Примчусь! Засекайте время!» – «Не надо, сиди дома». И трубку повесила. Тоже ведь, понимаешь, как-то презрительно сказала. Потому что ее доченька не ко мне поехала. Потому что я какой-то там ухажер на третьих ролях…

Он замолчал.

– Ну? – поторопил я.

– Она, конечно, выздоровела через две недели. А его заразила. И он умер. Воспаление легких, уколы, внезапная аллергия на антибиотики, и привет. Жалко, конечно. Глупо так сдохнуть от поцелуя. Но все равно. Я тоже хочу, чтоб меня любили вот так, безоглядно, с температурой тридцать девять…

– Ты что, ему завидуешь?

– Ну, не завидую, а так… Как бы тебе сказать…

– Я понял, – сказал я.

– Это хорошо, – ответил он. – Но не в том дело.

* * *

Осталось вспомнить, что такое КВДП. Так говорили старые врачи в годы моей ранней молодости. Катар верхних дыхательных путей. Потом это стало называться ОРЗ или ОРВИ.

Но дело, повторяю, не в этом. Читайте следующий рассказ. Пропала жизнь!

из записной книжки неудачника

Женщины пишут про горькую и страшную любовь своей юности.

Он был талантлив, красив и добр. Он был беден и неустроен. Он работал в котельной, он чистил клетки в зоопарке, он сбрасывал с крыши снег на такой обледенелой крутизне, что остальные дворники отказывались. А он не боялся. Только требовал бутылку сверх оплаты.