Юрий Щекочихин - Армия жизни

Отвечу: взяли в соседнем переулке, возле ближайшего отделения милиции. Эти ребята стоят на учете в инспекции по делам несовершеннолетних, то есть являются теми самыми «трудными» подростками, о которых сказано и написано так много в последнее время.

Они могли остановить кого-нибудь из нас вечером, после работы, и надвинувшись лицо в лицо, сказать по-хулигански спокойно: «Гони двадцать копеек, дядя». Или взломать дверь пустой квартиры и, оглянувшись на всякий случай, войти, а выйти с вещами, которые чем-то нам были дороги. Кто-то из них замешан в жестоких драках. Другой в ограблении автомашин. Третий — в искусном повреждении замков (ссылаясь на любовь к технике).

И остаются при этом нормальными (по крайней мере, на вид) ребятами, которых мы встречаем ежедневно.

Готовясь к этому пресс-клубу, мы, честно, боялись, что они, увидев такое количество взрослых людей, замкнутся, будут кидать в ответ бессмысленные «да», «нет», уйдут от каких-то главных, на наш взгляд, вопросов, не примут искренность нашего интереса.

Этого, как мне кажется, не произошло. Случилось другое. Я бы определил это другое как доходящее до шока удивление: это что, они сегодня такие? Может быть, поэтому мы и не сумели задать им какие-то важные вопросы? И что это за вопросы?

Но, не умея даже сформулировать, задать вопрос, какого же мы ждем ответа?

…Дверь за ними закрылась, и в комнате остались одни взрослые. Цитирую стенограмму дальше:

— Они бравировали!..

— Слушая их, становится обидно за то, что растут такие ребята, с такими суждениями и таким образом мысли.

— Да… Даже с позиций социологической аномалии эти подростки вызывают недоверие. Неужели они и в самом деле такие?

— Нет, это не они!

Начальник инспекции по делам несовершеннолетних, где состоят на учете пятеро этих подростков:Это они. То, что они говорили, и то, как они говорили, правда. Мне даже неудобно, но, когда Саша шел сюда, он боялся, что у него украдут пальто, потому что пальто это он купил себе сам, на свои деньги. Он к своим семнадцати годам испытал очень много. Вы что подумали, у него мать пьяница? Как бы не так. Преподаватель института. Всю жизнь издевалась над ним: не кормила, не покупала вещей. Этот ребенок испытывал постоянное чувство голода. Понимаете? Голода. Вместо еды мама-педагог могла принести ему торт и пирожное, а он торт выбрасывал, потому что ему хотелось супа! Он постоянно нуждался в деньгах, мог что-то починить у соседей за деньги. А мог ведь и украсть.

— Но мать просто больной человек, в этом нет сомнений!

Начальник инспекции:Мы ставили вопрос о том,что ее надо лечить или оградить от нее ребенка. Но лишить ее родительских прав не получилось. Мальчиком мы начали серьезно заниматься, когда на него пожаловалась мать, что он ее избивает.

И тогда поняли невозможность условий, в которых ему приходится жить. Его отец сказал, что у него своя семья, и если он возьмет к себе Сашу, то он будет плохо влиять на его дочь от второго брака. Отец дал расписку, что отказывается от сына.

— Но хоть что-то вы сделали?

Начальник инспекции:Мы добились, чтобы мать отдавала ему все деньги, которые она получает за сына, то есть алименты. На эти первые крохи Саша смог купить себе пальто. У Саши психопатия…

— То, что мальчик болен — это видно.

Начальник инспекции:Но что же послужило началом психопатии? И тех правонарушений, которые Саша совершает?..

Теперь что касается Миши. Миша — вор. Ворует еще с дошкольного возраста. Отец пьет, в семье не живет, воспитанием, соответственно, не занимается. Мать признана хроническим алкоголиком, но сумела с собой справиться. Два года уже не пьет, таких случаев мало. Миша сейчас мошенничает и спекулирует.

— Паровозики — это увлечение или предмет для спекуляции?

Начальник инспекции:И то и другое. Недавно Мишу задержали в «Детском мире». Он представился малышам, которые обменивали модели, работником милиции. Сказал: или сейчас задержу, или плати штраф пять рублей… Миша боится попасть в спецшколу.

Дальше, Леня. У Лени были правонарушения в школе. Начинал с карманных краж. Был за них поставлен на учет. Потом ушел в футбольное фанатство, потом стал рокером, как он говорит. Мальчик очень трудный. Склонен к жестоким поступкам. Отец лечился от алкоголя, долгое время не жил в семье.

— И у Сергея пьющий отец?

Начальник инспекции:Да, хронический алкоголик. Сергея воспитывает одна мать. Сергей — очень сложный парень. Был задержан на краже, но в связи с тем, что тогда не достиг совершеннолетия, его освободили от уголовной ответственности…

— И с Володей такая же история?

Начальник инспекции:И с Володей. Учитывая еще и замедленность — вы, наверное, заметили — его развития. Повторяю, на встрече в «Литгазете» они были точно такими же, какими я их давно уже знаю.

Остается добавить немного. Готовя к публикации стенограмму пресс-клуба, я неожиданно поймал себя на том, что многое в ней мне хочется исправить, изменить, улучшить. Те ли это «трудные», о которых мы привыкли читать и писать? Что же такого в них непривычного, что рука так и тянется там вычеркнуть, а там вписать?

Потом понял. Они слишком обычны.

Но они такие, какие и есть сегодня. Пятеро из тысяч, стоящих на учете в инспекции по делам несовершеннолетних. Стоящих на том самом краю, с которого мы и начали разбор ситуации № 1.

Найти ответы на все эти многочисленные вопросы — дело, наверное, непростое, но безотлагательное. Тут не обойтись без самых серьезных и именно общественных усилий со всех сторон: воспитательных и юридических, теоретических и вполне конкретных, общественных и административных.

В истории полубессмысленных преступлений двух пятнадцатилетних подростков, щуплого Жени-Джека и его приятеля «посильней» Саши-Пансы, кроме всего прочего, потрясает «развлекательный» характер их поведения.

Меня давно беспокоит, что в том общественном внимании, которое мы уделяем возрасту 15–17 лет, отсутствует часто реальная оценка того, что это возраст итогов, что все поступки ребят, находящихся на пороге юности, имеют корни в более раннем возрасте, что тучи начинают собираться задолго до грома, тогда, когда над ребячьими головами сияет безоблачное небо детства, прекрасное время катаевских Гаврика и Петьки; Тома Сойера и Гекльберри Финна.

М. Горький, Л. Толстой, М. Твен создали великие произведения, отражающие непреходящую ценность детства, его глубину, заложенное в нем будущее. Это одна из самых прекрасных традиций литературы, данная нам в наследие классической культурой.

Именно эта традиция определяет наше отношение к детству и тогда, когда речь идет о золотой поре, и даже тогда, когда мы вынуждены говорить о детстве как о «возрасте риска».