Юрий Щекочихин - Армия жизни

Шиманов (возбужденно). Смотри… Я же тебе говорил. Ну, вон тот маленький дает, во дает, «волк». Итз вери гуд. Интер, мы с тобой очень удачно съездили. Куда попали, смотри… «Шарага» от зависти свалится, когда узнает.

Интер.Теперь главное — удачно унести отсюда ноги.

Шиманов.Мы-то причем? Мы с тобой на футболе не сдвинулись. Цветов никаких, за которые бьют, на нас вроде нет. (Осматривает внимательно себя, потом Интера.) Нет! Мы не «волки», не «кони». Нам что? Они нас не тронут.

Интер.«Кони» — это какие?

Шиманов.Красно-синие.

Интер.Поехали, Шиман! Ничего здесь не поймаем! Полчаса махают, а ни одного трупа. Скукота.

Шиманов.Погоди ты… Вон, смотри, как интересно! Когда еще увидим.

Они исчезают. Снова появляется и исчезает Арлекино. Снова выбегает Упырь, гогочет громко и снова скрывается. Появляется Чиж, и в него с разбега врезается мальчишка в красно-синей шапке — Лешка. И тот и другой пугаются и отступают.

Лешка (кричит). Не надо, не бей!

Чиж (удивленно). Ты чего орешь? Надо мне очень тебя бить.

Лешка (озираясь, удивленно). Это ты, что ли, Чиж?

Чиж.Не, привидение.

Лешка.А я и не знал, что ты «волк». У вас, в девятом, там все «волки», я знаю, но думал, что ты не «волк».

Чиж. А ты что, «конь»?

Лешка.У нас в классе все «кони». О! (Гордо поднимает и трясет над головой красно-синюю шапку.)

Чиж. Сейчас как сорвут ее с тебя. Вот и будешь ты «конем» без гривы.

Лешка (не очень уверенно). Пусть попробуют!

Выбегает и исчезает Арлекино. За ним — Упырь.

Голос.Чиж!

Чиж. Ну ладно, пока. (Показывает в направлении шума и драки.)

Лешка.А якуда?

Чиж.Сматывался бы ты отсюда, пока цел. Видишь, что там делается?

Бегут от кого-то Арлекино и Упырь.

Убегай, дурак! Поколотят же сейчас!

Лешка убегает. Чиж присоединяется к Арлекино и Упырю. Снова появляются Шиманов и Интер.

Шиманов.Ты на вон того посмотри… Вон тот «волк», который со всех шапки снимает. Дает, а? Его бы к нам в «шарагу».

Интер.К нам?.. Этих? Это же окраина, область.

Шиманов.Ну, ты даешь, Интер. Да это почище того сдвинутого йога из 5-й школы, которого Костыль Графов приволок. Тот больше выпендривался, а эти-то настоящие… Нет, Интер, «шарага» попадает, если привести.

Интер.Тоже мне.

Шиманов.Что ты вечно споришь-то?

Интер (громко). Атас, Никит! Ноги! На нас мчатся. Вон те, в красно-синих.

Шиманов.«Кони»?

Интер.Да черт их разберет. Быстрей. За мной.

Исчезают. Темнота. Луч света высвечивает из темноты Майора милиции.

Майор милиции.Так, Упырев. Фамилия моя, значит, Кон-драшков. Майор милиции. Сорок семь лет. Зовут меня Николай Феофанович. Отчество трудное, поэтому сразу запомни. Не Федулович или Феоктистович, а Феофанович. Прошу не путать, а то обижусь.

Луч света вырывает из дерущейся толпы Упыря, и тот нехотя поднимает голову, прислушивается, переходя как бы в другое измерение.

Упырь. Что я, дядя Коль, не знаю? Конечно, Феофанович. Майор милиции.Знаешь, Упырев, а опять на мою голову приключение на стадионе устраиваешь.

Упырь.Ничего я не устраиваю. Нужно мне очень устраивать.

Майор милиции (вздыхает). Эх, Упырев, Упырев, садовая твоя голова… Вон сколько времени уже, а я вот здесь с тобой просиживаю.

Упырь.А вы так, дядя Коля, а? Поговорили — и по домам. (Просительно.) Дядя Коль?

Майор милиции.А мне еще надо в магазин зайти, хлеба дома нет. В прачечную, в парикмахерскую. Видишь, как оброс, а у меня завтра строевой смотр, годовая проверка, так сказать, боевой готовности.

Упырь (прыскает). Да вам и подстригать-то нечего. У вас и так ничего нет.

Майор милиции.Ты мне, Упырев, такие разговоры брось. Брось, понял. А то по-серьезному начнем.

Упырь (понуро). Больше не буду.

Майор милиции.То-то же. Давай, значит, собирайся. Пойдем с тобой.

Упырь (настороженно). Это куда еще? В парикмахерскую? Нужно очень!

Майор милиции.Ты что, Упырев? Я тебе что, нянька? (Торжественно) Мы с тобой в магазин пойдем.

Упырь (удивленно, щелкает себя по шее). За этим, что ли?

Майор милиции.Я тебе дам — за этим! Тоже мне, шутник выискался, шутки все шутит. Пойдем по магазинам, по поселку погуляем, посмотрим, все ли в порядке, и так далее.

Упырь там, в своем пространстве, вдруг низко нагибает голову и с воплем вонзается в толпу дерущихся. Майор смотрит на эту толпу, переводя взгляд с одного на другого, вздыхает. Замечает Лешку, прижавшегося к стене. Свет на площадке с майором гаснет. Лешка вздрагивает, озирается. Свет — на противоположную от майора площадку. Там — мать Лешки.

Мать Лешки.Лешка, кому говорю!

Лешка.Ну чего?!

Мать Лешки.Ты уроки, спрашиваю, сделал?

Лешка.Сделал, сделал. Что ты пристала с этими уроками! Мать Лешки.Отец придет, спросит.

Лешка.Очень ему нужно.

Мать Лешки.А что ты сердитый-то такой?

Лешка.Сердитый, сердитый. Вчера наши «волкам» проиграли два-три, а мне что, веселиться, скажешь, веселиться?

Мать Лешки.Леш, так, может, они еще и выиграют, а? Я тоже думала, премию не дадут, потому что проболела месяц, а взяли и дали.

Лешка.Тоже мне, сравнила! Ты хоть знаешь, кто у наших в нападении?

Мать Лешки.Ну, этот… Как его… Фамилия у него такая красивая.

Лешка.Земляникин, что ли?

Мать Лешки.Вот-вот, правильно. Земляникин.

Лешка.Да он уже ушел два года назад! Тоже мне… А еще говорит…

Свет на площадке гаснет. В темноте топот нескольких пар ног, горячее дыхание, скрип отодвигаемой доски. Сцена — стройплощадка, когда уже все с нее ушли. Контуры строящегося дома, каркас подъемного крана, силуэт бульдозера. Забор. Доска в заборе отодвигается. В проеме появляется Шиманов.

Шиманов.Сюда! Ну быстро же!

Голос Арлекино (за забором). Упырь, ныряй, не видишь, что ли!

В проеме появляется голова Упыря, доска отходит, потом возвращается назад и бьет его.

Упырь.Ой-ой! Ты чего?!

Кто-то сзади выталкивает Упыря, он падает.

Вслед за ним из дырки в заборе появляется Чиж, за ним — Интер, наконец последним — Арлекино. Шиманов и Интер заметно отличаются от химзаводских — Чижа, Упыря, Арлекино, — и не только по одежде: на первых — джинсы, кожаные куртки, на вторых — куртки стеганые, поролоновые, какие в изобилии выпускает наша легкая промышленность, чуть расклешенные брюки, стиль пригородного «модерна», — но и в главном, существенном. Видно, что за Шимановым и Интером, то есть за «шарагой», есть некоторые культурные традиции, пусть хотя бы внешние. Они могут чувствовать себя свободно не только в обществе сверстников, но и людей гораздо старше, чем они. Арлекино, Упырь и Чиж — больше дети, чем Шиманов и Интер. Даже одинаковые красно-белые шарфы и шапки, которые украшают химзаводских, делают их скорее смешными, чем грозными, как им самим хочется себя видеть.