Илья Штемлер - Коммерсанты

— И у нас понемногу закипает, — проговорил Рафинад, — информация плохая.

— Глушат, сукины дети, — вздохнул Остроумов. — Поймал какую-то станцию, но, видно, любительская, слабая… С чем пожаловали?

— Покажите мне последние платежные поручения. Остроумов без лишних слов извлек толстую папку.

— Тут многих нет. Из тех, что оставались у вас, в кабинете.

— Да, я знаю. Меня интересуют поступления последней недели. Или двух недель.

Рафинад перебирал платежные поручения, внимательно просматривая реквизиты…

Решив что-то про себя, попросил у Остроумова лист бумаги, пересел за свободный стол, достал авторучку и принялся писать. Зачеркивал, перечитывал написанное, вновь оживлял зачеркнутые слова… Выбрал новый лист бумаги и переписал начисто, крупно округляя буквы, чтобы прочлось без усилий. «Уважаемый господин мэр! В стены Ленсовета внедрена группа захвата. В случае успеха путча в Москве группа обязана арестовать и, возможно, физически ликвидировать Вас и наиболее активных депутатов-демократов». Поставив точку, перо замерло над листом — Рафинад раздумывал, как подписать, но так и оставил без подписи, решив согласовать с Гордым.

Спрятал записку в карман, порвал черновик, бросил в корзину для мусора и вернулся к платежкам.

— Вы что-то ищете? — Остроумов приглушил птичье верещание радиоприемника.

— Должны были быть поступления от фирмы «Катран».

— «Катран»? Что-то не помню. А за что? — Остроумов был принят на работу сравнительно недавно, и бури, бушевавшие вокруг истории с «Катраном», его миновали.

— За что?! Налог за вероломство, — Рафинад продолжал перебирать платежные поручения. — Сегодня вы были в банке?

— Какой сегодня банк? Вот-вот пули засвистят, — буркнул Остроумов.

— А Дворец бракосочетаний работал.

— За деньги небось. Смазали телегу. Впрочем, на регистрацию записываются загодя. Могли бы и стекла побить, народ горячий… Какой-то вы сейчас странный, Рафаил Наумович, взъерошенный, бледный.

— Скажите, Николай Иванович… вы работали с Гордым в Комитете, он и вас сюда рекомендовал. Какого вы о нем мнения?

— Профессионал высокой пробы. Даже удивляюсь, почему он здесь работает.

— Платим хорошо, — Рафинад уже пожалел, что задал вопрос о Гордом, проявил подозрительность. Наверняка старик передаст об этом Гордому, в одной системе трудились… Даже если Гордый сейчас и толкает его под политический каток, мстя за унижение в кабинете или преследуя свои личные интересы, то уйти от этого, ускользнуть у Рафинада не было желания. Слишком заманчивым виделось ему предложение Гордого.

— А почему Семен Прокофьевич ушел из органов, не знаю, — продолжал Остроумов. — Там не принято разглашать тайну отставки. Я вот попал под сокращение штатов, да с меня и спрос маленький — счетный работник. А он — фигура! Полковник…

«Волга» подрагивала на неровностях асфальта. И трамвайные рельсы проскочила с характерным клекотом.

Рафинад сидел между двумя молчунами в одинаковых серых костюмах и маялся вопросом: вооружены эти парни или нет? Видимо, вооружены, раз представляют охрану главы городской исполнительной власти…

Впереди кокетливо удирал от «волги» гаишный «москвич» с мигалками, а позади — Рафинад знал точно — их по-бульдожьи гнал вперед «уазик» с омоновцами.

Все, что произошло с Рафинадом в последние полчаса, казалось фантасмагорией. И его торопливый бросок из фирмы на Исаакиевскую площадь после телефонного звонка Гордого, и толкотня в тесной, растерянной толпе, запрудившей площадь перед Мариинским дворцом, — удивительно, сколько скопилось людей за время, пока Рафинад ждал в фирме звонок!

В подъезд не пропускали. Хорошо, его заметил стоящий в оцеплении легионер от фирмы «Крона». И провел в вестибюль дворца.

Гордый не заставил себя ждать, появился с молчуном Митей и представил Рафинада корреспондентом, который должен встретить мэра в аэропорту. Митя не вдавался в подробности, видно, Гордый провел с ним соответствующий разговор. Рафинад обратил внимание и на почтительное отношение молчунов к шефу отдела безопасности фирмы «Крона».

Удобно жить в стране, где личные отношения нередко решают самые заковыристые вопросы, — попробовал бы какой-нибудь корреспондентишко официальным путем пролезть в душное нутро «волги» и, сидя рядом с охраной мэра, нестись чистой дорогой в аэропорт Пулково…

— А вот и наши долгожданные заступнички, — проговорил молчун, сидящий слева.

Рафинад взглянул в окно. И как это он проглядел… От Московских ворот уходила на Лиговку колонна бронетранспортеров.

— Из Гатчины поспели? — предположил молчун, сидящий справа. — А говорили, что их стопорнули на Киевском шоссе.

Молчун Митя, сидящий рядом с водителем, поднял телефонную трубку и связался с машиной ГАИ.

— Кто это там свернул на Лиговку? — спросил Митя.

— Понятия не имею, — в шорохе и треске проскочил голос гаишника. — Три бронетранспортера. Непонятно.

Может, к теще на блины гоняли? Наверно, еще кого-нибудь встретим.

Подобных встреч до аэропорта больше не было. Не сбавляя скорости, «волга» обошла присмиревший гаишный «москвичок» и в сопровождении «уазика» помчалась к стоянке, где уже снижал разбойный свист усталый самолет.

— А вороны уже тут как тут, — проговорил Митя. — Вон прячутся у того самолета. Хорошо, что с нами омоновцы.

— Думаешь, вороны? — спросил водитель.

— А кто же еще? Кроме нас, тут никого быть не должно, — ответил Митя.

Поодаль, метрах в пятидесяти, Рафинад увидел две черные «волги». И омоновцы усекли на поле посторонних. «Уазик» развернулся, перегородив «воронам» обзор.

— Молодцы ребята, — одобрил Митя. — Выходим! Подкатывают лестницу, — и, обернувшись к Рафинаду, приказал: — А вы сидите в машине.

— Мэр в бронежилете? — спросил один из молчунов.

— Вряд ли. — Митя выскочил из кабины, вспрыгнул на проезжающий мимо трап и легко, как эквилибрист, поспешил на верхнюю площадку. Дверь самолета откинулась, и в проеме появился молодой человек. Узнал Митю, помахал рукой и ступил на причалившую площадку трапа, загораживая собой мужчину в светлом пиджаке и броском полосатом галстуке. Рафинад узнал мэра.

Торопливо и молодо все трое сбежали по трапу к машине. Мэр подался плечами в салон «волги» и замешкался.

— Это корреспондент, — пояснил шофер.

— Какой еще там корреспондент?! — Молодой человек, который прилетел с мэром, мгновенно обежал машину и распахнул дверь со стороны Рафинада. — Выходите!

Рафинад протянул мэру записку. Он видел рядом с собой светло-серые, почти голубые глаза, чуть смещенные к переносице, свежевыбритое, устало-напряженное лицо, под опавшей на лоб прядью серовато-пепельных, начинающих седеть волос.