Дебби Риго - Искренне, безумно, по-королевски

Мы видим открытку от Оуэна с приветственным сообщением для меня и мамы. Под его именем указан тот же номер телефона, который он написал перед моим вылетом. Тотчас звоню ему из отеля.

– Ты прилетела! – Голос Оуэна звучит взволнованно.

– Ты можешь в это поверить?! Мы хотим осмотреться и позавтракать. Присоединишься?

– Я… я не могу, – отвечает Оуэн.

– Не можешь? – переспрашиваю я.

– У меня есть обязанности, – стонет он. – Но я заказал вам на сегодня замечательный тур по Гленби.

– Ура! Спасибо! – Я подпрыгиваю на цыпочках. – Мы встретимся до или после тура?

– Надеюсь, что после тура все получится. Здесь столько дел, но планирую уйти до обеда.

Жаль, что раньше мы не увидимся.

Мы с мамой слишком взволнованы, чтобы беспокоиться. Принимаем душ, переодеваемся в летнюю одежду, удобную для пешеходных прогулок, и отправляемся навстречу приключениям. Быстро завтракаем и прогуливаемся по парку, который называется Гленби Грин. Чуть не валимся с ног от усталости и едва не попадаем под грузовик, не понимая, в какую сторону нужно смотреть, переходя улицу. Зато в этой несвязной истории выучили бранное слово на лендерелском языке.

Возвращаемся в отель, чтобы вздремнуть и набраться сил. После отдыха наслаждаемся рыбой с картофелем в ресторане отеля, а затем собираемся в тур. Садимся на верхний этаж двухэтажного автобуса и отправляемся на городские площади, полные великолепных музеев, которые могут посоперничать с музеями Нью-Йорка, старых церквей и университетов намного старше Холстеда. На каждом перекрестке смотрим в обе стороны по три раза, и мама делает бесчисленные снимки.

И хотя мы возвращаемся в отель практически без сил, мне все равно не терпится увидеть Оуэна. Может быть, нам удастся поужинать вместе. Звоню ему, чтобы узнать, во сколько он приедет.

– Я не смогу, – сообщает Оуэн.

– Обязательства, – говорит Оуэн, затем делает паузу, чтобы послушать мой смех.

Но вместо смеха его встречает тишина.

– Мы с семьей обедаем с семьей Сэди. Прости, Зора. Я очень хотел встретиться.

Я возвращаюсь к трансатлантическому перелету.

– Все в порядке. Не стоит беспокоиться.

Но, как сказали бы дети из моей программы, обязательства – это отстой.

– Увидимся завтра? – бодро спрашивает Оуэн.

– Завтра, – повторяю я.

– Скользите, качайтесь, погружайтесь, сражайте наповал! – ревет Джетро, наш преподаватель танцев.

На следующее утром мы с Оуэном встречаемся в танцевальной студии, залитой солнечным светом. И мне необязательно смотреть на зеркальную стену, чтобы понять, что мы чуть не наступаем друг другу на ноги. Хотя на данный момент я не против причинить ему немного боли. Единственная причина, по которой вижу его сегодня, – обязательство. И мне от этого не легче. С тех пор как он прибыл на свою территорию, трудно различить, что он делает из-за долга, а что – по желанию.

– Расслабьтесь.

Джетро вздрагивает, как будто его ноги оказались в опасности. Такое преступление было бы модным правонарушением, потому что его кроссовки такие же белоснежные, как и стены этой студии. По-видимому, вы не станете главным королевским хореографом, если будете носить потертую обувь.

Несмотря на социальное положение, он ведет себя достойно. Что еще более впечатляет, так это предыстория, которую он рассказал нам после того, как я заявила, что никогда раньше не танцевала вальс. Как оказалось, Джетро совсем не из Лендерела. И даже не из Европы. Он из Аппалачских предгорий Огайо…

– Мисс Зора, поднимитесь на носочки. Вы будете носить не кроссовки или домашние тапочки, а каблуки!

– А нельзя на танкетке?

Я не могу справиться с пыткой, через которую проходят пальцы, когда я надеваю туфли. А у меня узкие стопы и седьмой размер [7] Соответствует российскому размеру 38 ( прим. ред. ). ! Много веков назад каблуки начали носить мужчины, и так это должно было оставаться.

– До прихода леди Лойс у нас на подготовку одно утро. – Джетро игнорирует мой плаксивый вопрос. – Нам помогут жесткая тренировка и элегантные позы. Передохни, попей воды, надевай танкетки, и приступим к делу.

Я не так боюсь леди Лойс, как боится ее Джетро. Судя по всему, она станет моей «помощницей», пока буду в Лендереле. Для меня ее прибытие означает, что я смогу примерить красивые платья. Для Джетро это означает оценку, которая может стоить ему репутации. Поэтому нужно взять себя в руки.

Оуэн направляется в тот же угол комнаты и открывает бутылки с водой.

– Наконец-то я тебя увидел, – шепчет мне он, обнимая.

Я тоже рада, и в животе тотчас начинают порхать уже знакомые бабочки, но я поджимаю губы, будто не верю ни одному слову, которое он произносит.

– Мне жаль, что мы не смогли провести больше времени вместе, – говорит Оуэн. – Но я договорился, чтобы вы посетили ту внушительную общественную организацию, которую ты упомянула ранее.

Наконец смотрю Оуэну в глаза. Как будто его удивительная память – его суперсила, с помощью которой он восхищает окружающих людей.

– В самом деле? Я не могу в это поверить! Спасибо!

– Время. – Джетро зовет нас обратно на пол.

– Но ты просто так не отделаешься за то, что вчера меня продинамил.

– Это непростительно, знаю. Недооценил, насколько востребован. А я даже не жених!

Джетро здесь не для болтовни.

– Вставайте в позиции!

Я выставляю грудь, и Оуэн выпирает свою. Когда Джетро запускает классическую пьесу, мы грациозно отвечаем натурой на взлетающие струны и страстное пианино. Думаю о том, как Скай отнесется к этому танцевальному испытанию. Чую, она будет в бешенстве. Это место, без сомнения, обладает духом прошлого и будущего. Здесь, вероятно, проходят прослушивания в музыкальный театр. Я стараюсь впитать их энергию. Вытягиваю шею и высоко держу голову, и Оуэн обнимает мой вытянутый стан.

– Уже лучше, – говорит Джетро.

Мы с Оуэном тихо радуемся. Это самый лучший комплимент, который он сделал нам за все утро. Оуэн подмигивает мне. Я поднимаю кулак, и он ударяет в него своим. Джетро замечает наше ликование.

– «Уже лучше» – относительный термин, дорогие, – поясняет он. – Учитывая, что я сравниваю это с тем, как вы начали, у нас нет времени останавливаться!

Точно по команде, Оуэн наступает мне на носок. Мы избегаем зрительного контакта, чтобы не рассмеяться. Джетро отключает музыку и приказывает начать сначала.

Мы вальсируем четырехминутный танец бесчисленное количество раз. По правде говоря, из-за того, что Джетро снова и снова запускает музыку, как только совершаем ошибку, мы практически не знаем финал. Но, вероятно, мы на правильном пути, потому что комментарии Джетро переходят от «Лучше» к «Да!». Кажется будто Джетро говорит «Хуже!», но я уверяю Оуэна, что это просто среднезападный акцент.