Катриона Иннес - Кэйтлин и Купидон

Элайджа сжимает мой локоть. Джен с Томом болтают в стороне, и Усман молча стоит рядом с ними. Верити и Эйд обсуждают, на кого из моих недавних клиентов можно положить глаз, и строят планы, как их закадрить, а Стью пошел помочь Бобби с дискотечной цветомузыкой, которую мы арендовали.

– Я был очень опечален, когда услышал насчет Гарри, – шепчет Элайджа. Я сглатываю комок в горле – это первый из подобных разговоров, с которыми мне придется столкнуться сегодня вечером.

– Спасибо. Прости, что обманывала тебя.

Каждый раз, когда я натыкалась на Элайджу на улице во время его многочисленных перекуров, мне хотелось, чтобы он обратился к моим услугам просто потому, что мы могли бы стать друзьями. Когда он в конце концов сделал это, я была в восторге… но затем вспомнила, что во время пустяковой болтовни с ним упомянула о Гарри. И пожалела об этом, так как выходило, что у нас никогда не получится той искренней дружбы, на которую я надеялась.

– Не беспокойся об этом, – говорит он. – Мы с Томом все понимаем. Мы очень рады, что познакомились с тобой, и надеемся продолжить знакомство.

– Мне бы очень этого хотелось, – отзываюсь я, и тут в дверях появляются Джеймс с Еленой, рука об руку.

– О Боже, – выдыхает Элайджа, заметив их. – Этот парень иногда заходит ко мне в салон. Он такой скучный – говорит только о винах.

– Он не так уж плох, – улыбаюсь я и машу им рукой. Хотя уже вижу, как Джеймс взял бокал «Кавы» и подозрительно к нему принюхивается. Он что-то шепчет Елене, и та смеется, легонько шлепнув его по бедру.

– Воротим нос от вина, да, Джеймс? – говорю я, улыбаясь им обоим. Джеймс мучительно краснеет. – Не волнуйтесь, однажды я смогу позволить себе то, что соответствует вашим вкусам.

– Ага, если выиграете в лотерею, – произносит Елена, чокаясь со мной бокалом. – Великолепное вино, как по мне. Чудесная вечеринка, Кэйтлин.

Я оглядываюсь вокруг. Зал начинает постепенно заполняться народом; гости, собравшись небольшими кучками, беседуют между собой. Я сперва беспокоилась, что перестаралась с аксессуарами к Валентинову дню, но присутствие людей в помещении разбавляет китч, и все смотрится замечательно.

– А ведь здесь у вас было первое свидание, – напоминаю я, и Елена смеется, закатывая глаза:

– И я чуть не умерла с ним от скуки!

– Эй! – возмущается Джеймс. – Все было не так уж плохо!

– Кажется, в какой-то момент ты начал рассказывать о мельчайших различиях между «Ширазом» и «Мерло».

– Это важная информация, ты должна знать!

Эйд болтается поблизости с камерой в руках. Она незаметно тычет меня в бедро. «Мы должны сфотографировать все пары, которые соберутся сегодня вечером! – наставляла она меня ранее. – Я буду очень требовательна в этом вопросе!»

– Собственно, на этой прекрасной ноте, не могли бы вы попозировать для фотографии в моем «Инстаграме»? – прошу я, и Елена начинает поправлять прическу. – Не знаю, видели ли вы, но теперь я веду его по-новому, рассказываю реальные истории любви. То, что ваше первое свидание не стало последним, это хороший урок для других людей, полагаю – не судить о своих первых свиданиях слишком строго, будучи на нервах.

– Если бы все так делали, то я бы навсегда остался одиноким! – заявляет Джеймс, притягивая к себе Елену и улыбаясь для фото.

– Мне нравится новый дизайн сайта, – говорит Елена. – И нам было очень жаль узнать про Гарри.

Я решила, что не хочу делать общее объявление или сообщать каждому персонально на вечеринке, так как это выглядело бы слишком жутко, поэтому с помощью Эйд и Стью написала пост на сайте, в котором рассказывала о случившемся и объясняла свои причины держать все в секрете. На это обратила внимание местная пресса, и очаровательная журналистка по имени Джессика приходила ко мне домой, чтобы взять интервью для деликатной статьи, которая попала в газетные киоски на прошлой неделе. Но я все равно чувствую какое-то волнение. Я стараюсь скрыть его и решаю ненадолго удалиться, чтобы разобраться в себе. Я обещала Верити, что буду делать столько перерывов, сколько потребуется, чтобы не падать духом. «Ты хозяйка, – сказала она мне перед началом. – Ты можешь выйти по множеству уважительных причин. Просто дай мне знак, и я встречусь с тобой в заднем коридоре».

– Спасибо, – говорю я. – Пойду проверю, как там дела с канапе.

Сигнал для Верити – это сообщение в «Вотсап» с волнующимся смайликом, но она как раз завела беседу с парнем, чьи бицепсы покрыты множеством татуировок. Я не хочу ее отвлекать. Поэтому я просто пробираюсь через толпу, улыбаясь и говоря «приветствую!» всем, мимо кого прохожу, пока не оказываюсь в заднем коридоре. И там я осознаю, что не могу нормально дышать, что мое сердце колотится, трепещет и рвется из груди. Я начинаю вдыхать через нос и выдыхать через рот, пока пытаюсь понять – как я себя чувствую. Во всем теле какое-то странное ощущение, которому сложно подобрать подходящее определение.

– Ты не послала сигнал! – Рядом появляется Верити, и в ее руке большой бокал «Кавы», который она мне протягивает. Мы обе садимся на пол, вытянув ноги.

– Ты говорила с тем татуированным парнем – Рори, кажется? Графический дизайнер?

– Все верно. Боже, как ты запоминаешь все подробности?

– Это моя работа. У него еще есть кот по имени Кинг Дидди, и в свободное время Рори катается на скейтборде.

– Тогда все кончено. Я не смогу встречаться с мужчиной, который все еще катается на скейтборде, хотя ему под тридцать.

Я толкаю ее локтем в бок.

– Ты должна дать ему шанс! Я в порядке, возвращайся.

– Нет, ты далеко не в порядке. Ты почему-то практикуешь йоговское дыхание в коридоре, вместо того чтобы наслаждаться своей сказочной вечеринкой.

– Я волнуюсь, что люди обо мне шепчутся. Вдруг они все думают, будто я неудачница из-за того, что сделала? Не знаю… я была так уверена в этом новом плане, но теперь я здесь, и просто хотела бы, чтобы Гарри тоже был здесь и сказал мне, что я поступаю правильно.

– Ты поступаешь правильно, – доносится голос с другого конца коридора, и я сразу узнаю его. Сара стоит рядом с моей мамой, сжимая букет цветов. Она подходит, стуча каблуками по бетонному полу, и моя мама бежит за ней в своих скрипучих балетках. Я поднимаюсь, опираясь о стену, и Сара протягивает мне цветы и обнимает, а затем мама шепчет мне на ухо:

– Я так горжусь тобой.

Теперь, когда стою в компании женщин, я дышу спокойнее. Я нюхаю цветы: это сирень. Верити нарушает молчание:

– Люди действительно о тебе шепчутся.

– Верити! – ахает моя мама, но та продолжает:

– Они шепчутся о том, какая ты храбрая, как ты им нравишься, как сильно они желают тебе самого лучшего. Вот о чем они говорят.

– Она права, – произносит Сара. – В церкви все подходили ко мне и говорили, что читали статью о тебе и считают, что ты поступила смело. Им понравилась твоя честность. И я знаю, что Гарри сказал бы так же.