Холли Борн - Все места, где я плакала

– Он любил меня.

Потому что ты всегда так говорил, после того как делал что-то плохое.

Миссис Кларк молчит, и я уже волнуюсь, что разболтала слишком много. Не хочу, чтобы она тебя ненавидела. Она твой педагог! Ей нельзя считать тебя негодяем. Ты же не такой, да? Да, Риз? Я начинаю паниковать. Мысль о том, что миссис Кларк плохо о тебе подумает, просто невыносима, как зуд от ветрянки.

– Он был отличным парнем, – начинаю бормотать я, – извините, не знаю, почему просто не сказала «да». Конечно, он был добр ко мне. В смысле, я не была бы так расстроена из-за разрыва, не так ли? Я сделаю свою курсовую работу. Извините. Мне просто трудно писать. Но если вы дадите мне отсрочку, обещаю, что буду придерживаться сроков. Пожалуйста, не надо ненавидеть Риза! Извините. Видите ли, это все моя вина. Не думаю, что объяснила правильно. Во всем этом была моя вина…

– В чем «всем», Амели?

– В этом.

То самое «оно», над которым я сейчас работаю. Неровная линия. Точки на карте, где ты заставил меня плакать, – уверена, что это все моя вина, так или иначе. Если бы только я все делала по-другому! Была… менее собой… ты бы тогда остался со мной.

Миссис Кларк говорит теперь очень медленно, словно боится, что скажет что-нибудь не то.

– Если кто-то, кого мы любим, недобр к нам, Амели, это не наша вина. Ты понимаешь?

Я киваю, но слушаю уже вполуха. Мой мозг почему-то кричит: «НЕТ, НЕТ, ЭТО ВСЕ НЕ ТАК!», но я соглашаюсь, ведь знаю, что она этого хочет. Миссис Кларк встает, рассказывая мне что-то, к чему я наверняка должна прислушиваться. Она говорит, что может дать мне отсрочку, но я очень отстаю. Говорит, что беседовала с другими моими учителями, и по их предметам я тоже не успеваю. Они обеспокоены и не хотят, чтобы это дошло до вмешательства родителей.

– Тебе не обязательно отвечать сразу, – успокаивает миссис Кларк. – Подумай об этом. Мы можем наверстать упущенное после нашего следующего урока.

Я вырываюсь из пустоты, в которой потерялась.

– А?

– Школьный психолог, – она смотрит прямо на меня, ее лицо уже покраснело от беспокойства, – тебе не помешало бы сходить туда и все обсудить.

Я морщу нос.

– Но я же не псих, не так ли?

Миссис Кларк мягко улыбается.

– Они не для этого нужны. Ну, не только для этого. Миссис Томас очень милая, и она здесь уже много лет. Нет такой подростковой драмы, с которой ей не приходилось бы иметь дело. Включая расставания.

– Н-но, – заикаюсь я, – кому нужен психолог из-за разрыва?

Мне. Жалкой мне, которая всегда была слишком чувствительной и слишком нуждающейся и переживала все слишком глубоко. Если бы я выглядела менее жалкой, возможно, ты бы все еще любил меня. Дура я. Отвратительная. Не предназначенная для любви.

– Ты можешь обратиться к психологу по любому вопросу, Амели. А расставания – это болезненные вещи. Тебе об этом даже Fleetwood Mac скажет.

Я моргаю и чувствую, как что-то сдвигается в моем теле. Когда снова открываю глаза, в них горит крошечный огонек. Чувствую это до кончиков пальцев ног. Мерцание пламени. Крохотного, которое я могла бы задуть, даже не очень стараясь. Но пламя может вырасти, если защитить его от ветра. В нем есть надежда.

Надежда на то, что я не всегда буду чувствовать себя так. Что смогу пережить это, пережить тебя.

Надеюсь, кто-то поймет и сможет исправить это. Исправить меня.

Хотя я все еще собираюсь составить свою карту воспоминаний. Вспоминать все это больно, но необходимо. Мне нужно сорвать пластырь и дать ране дышать, чтобы она зажила. Сегодня днем у меня The Cube, если хватит сил.

Но разговаривать…

Разговаривать с кем-то.

Это может помочь?

Я смотрю в глаза миссис Кларк, и в них нет ничего фальшивого. Она искренне заботится и хочет помочь мне. Я не могу сказать тебе, каково это, когда на меня обращена чья-то забота. Прошло так много времени, с тех пор как кто-либо, кроме моих все более безумных родителей, проявлял ко мне хоть какую-то заботу.

– Хорошо, – говорю я ей, когда пронзительно звенит второй звонок, выдергивая нас из этого момента. – Подумаю и дам вам знать на следующем уроке.

Я хотела бы сказать, что этот разговор вдохновил меня не откладывать занятия на потом. Однако это было бы неправдой. Я пропустила весь день. Пошла в библиотеку и на самом деле попыталась написать кое-что для курсовой.

Справилась с целой строкой.

Я шла по всем воспоминаниям, рисуя карту себя и тебя.

Всего лишь обрывок фразы, но это лучше, чем ничего. И мне потребовалось полтора часа. Но и это неплохо. Впервые с тех пор, как все началось, я снова положила ручку на бумагу и попыталась разобраться в своих чувствах, как раньше. Это классно.

Я выезжаю из города на автобусе и направляюсь в The Cube. На улице серость, моросит дождь, и за окном автобуса все выглядят грустными, забитыми и злыми от того, что весна все никак не придет. Электронный голос объявляет о моей остановке с резким акцентом, отчего «кьюб» звучит скорее как «кууб». Я выхожу из шипящих дверей на огромную парковку, смотрю на клуб и качаю головой. В последний раз, когда я была здесь, небо казалось черным, воздух был еще достаточно теплым, а это место…

…это место выглядело так, словно вышло из мечты.

– Это потрясающе, – прошептала Ханна, глядя на рекламный щит. – Я не могу поверить, что твое имя действительно на афише. Для The Cube. Это самая поразительная вещь, которая случилась с кем-либо из моих знакомых!

Риз стоял позади меня, обняв за талию и положив подбородок мне на макушку.

– Они сделали твое имя не слишком большим, – прокомментировал он, и Ханна поморщилась.

Но я была слишком напугана, чтобы беспокоиться о том, как мои друзья ведут себя. Мне наконец удалось собрать их вместе, чтобы посмотреть, смогут ли они поладить, и я надеялась, что они справятся. Пригласила Ханну и Джека за кулисы, чтобы попытаться сгладить все острые углы между ними. Но все, что я видела, это мое имя в огнях софитов. Совершенно новый уровень страха сцены – меня уже дважды рвало в тот день.

Я шумно сглотнула.

– Надеюсь, вы все эмоционально готовы к тому, что я публично облажаюсь, – сказала я им, и они дружно вздохнули – Риз, Ханна и Джек.

– Все будет хорошо, – успокоил меня Джек.

– Более чем хорошо, ты будешь великолепна, – добавила Ханна.

Я снова уставилась на свое имя. Да, оно было крохотным по сравнению с хедлайнерами, но все же – мое имя в огнях. Когда приехала на саундчек раньше, меня даже привели в собственную маленькую гримерку с моим именем на ней. Это было безумие.

– Ну, вы с Джеком вместе? – спросила я Ханну позже, когда мы обе стояли у зеркала в моей гримерной.

Она ухмыльнулась своему отражению и накрасила губы красной помадой, которая каким-то образом хорошо дополняла ее прическу.