Холли Борн - Все места, где я плакала

Лучше и не придумаешь.

Я не хочу вдаваться в подробности того, по какой причине оказалась здесь в прошлый раз и плакала и каким все виделось ужасным. На тот момент это была одна из худших ночей в моей жизни. Тебе и Иден предложили выступить – только вам двоим – в арт-галерее Underdog, и вы с ней были еще невыносимее обычного, ведь концерт был Лондоне. Да, в самом Лондоне!

«Я разве не говорил, что концерт будет в Лондоне? В Клэпхеме, если уж вам так интересно». Никто особо не интересовался, но это не мешало вам с Иден постоянно об этом говорить. И, естественно, меня никто не приглашал, хоть я и была «типа твоей девушкой».

– Ты будешь только отвлекать, – сказал ты, глядя в сторону, не извинившись и даже не прикоснувшись ко мне в тот день. – Последний концерт прошел действительно неплохо, и, думаю, это из-за того, что я был более спокоен. Знаю, ты психуешь по поводу меня с Иден, но это нечестно по отношению к нам обоим – отвлекаться на твои проблемы в такой важный для меня день.

Потому что ты был настоящим мудаком, не так ли, Риз? Гребаным человекообразным недоразумением. Ну и дурой же я была, когда боялась, что ты бросишь меня ради нее, ведь ты всего-навсего БРОСИЛ МЕНЯ РАДИ НЕЕ! НУ РАЗВЕ У МЕНЯ НЕ ПОЕХАЛА КРЫША? ВЕДЬ Я С САМОГО НАЧАЛА ОБО ВСЕМ ДОГАДЫВАЛАСЬ! АБСОЛЮТНО ПОЕХАВШАЯ АМЕЛИ С ЕЕ АБСОЛЮТНО НОРМАЛЬНЫМ ВЗГЛЯДОМ НА ВЕЩИ!

Ой. Простите.

Джоан говорит, что боль от утраты проходит все пресловутые стадии – отрицание, гнев, торг и так далее. Думаю, что все согласятся – я сейчас где-то рядом с гневом.

От какой утраты, спросишь ты. Оттого что мы расстались? Нет, Риз, наше расставание было лучшим событием в моей жизни. Правда, радость немного омрачает тот факт, что встреча с тобой оказалось худшим. Но грущу ли я о тебе? Нет. Не особо.

Возможно, какое-то время я грустила о твоем образе. Мне пришлось признать, что все хорошее в тебе было ложью. Приманкой. Паучьей сетью, в которой я запуталась, и ты высосал меня досуха, а затем уполз к следующей жертве. Итак, ты вновь спрашиваешь: «О ком же ты грустишь, Амели?»

И я отвечу тебе, Риз.

Я грущу о себе.

Грущу о той, кем я была до встречи с тобой. Той, кто верил людям, верил в любовь. Той, у кого были друзья и собственная жизнь. Той, которая была честна сама с собой. Ее больше нет. Ты убил ее. Она понемногу возвращается к жизни, но уже никогда не будет прежней.

– Эту истину будет тяжелее всего принять, – сказала Джоан. – Время не вернуть назад. То, что случилось с этим мальчиком, уже произошло. Теперь это часть тебя. Я понимаю, все выглядит несправедливым, но теперь ты знаешь свои ошибки и больше никогда их не повторишь.

Я грущу о девушке, которой была, пока ты не заворожил меня, не вскружил мне голову и не заставил поверить, что наша любовь может свернуть горы. Я оплакиваю девушку, которой была, пока ты не вывернул меня наизнанку и не заставил измениться. Я оплакиваю друзей, от которых ты намеренно и постепенно заставил меня избавиться, – и сделал это так тонко, будто сам совсем ни при чем.

Я грущу о девушке, которой ты манипулировал, а затем грубо изнасиловал, не обращая внимания на ее слезы. О девушке, которой до сих пор снятся кошмары и которой пришлось пройти курс терапии после того, что ты сделал с ее телом. Я грущу о родителях, которые так старались оградить свою девочку от парней вроде тебя. Я грущу об утерянной чистоте и невинности. Никто из нас уже не будет прежним – ни я, ни мама с папой, ни Алфи.

Так давай же поставим точку в нашей истории?

Меня не позвали на концерт, но, как и полагается истеричке, которой меня сделал Риз, я решила последовать за ним. Хотя знала, что, если он или его друзья застукают меня – то уже не смогу оправдаться. Выслеживать своего парня после того, как он дал слово, что ему можно доверять? Да она точно сумасшедшая!

Я оделась в черное, ведь если ты собралась шпионить за кем-то, то положение обязывает. Собрала волосы в пучок. Узнала время концерта и вычислила, на какой поезд нужно сесть, чтобы случайно не пересечься с ними.

– Куда-то собираешься? – с надеждой в голосе спросила мама, увидев, как я застегиваю ремень на плаще.

– Да, на концерт, – ответила я, запихивая волосы под шарф.

Мама с облегчением вздохнула.

– Это здорово! Ты так давно не выступала. Конечно, папа рад, что ты по вечерам сидишь дома, но концерт – это очень хорошо.

Я покачала головой.

– Это не мой концерт, а Риза. В Лондоне.

Я сделала вид, что не заметила, как мамино лицо изменилось при упоминании его имени.

– О… Концерт Риза. Что ж, повеселись там хорошенько.

В электричке меня трясло. Телефон едва не выпадал из рук. Мне казалось, что все вокруг знают, чем я занимаюсь, и смотрят на меня с подозрением.

«Ты сошла с ума, – говорила я себе. – Совсем съехала с катушек. Погляди на себя, Амели. Неудивительно, что Риз тебя не пригласил. Ты совершенно чокнутая».

И все же мое чутье довело меня до нужной станции, а затем помогло найти путь до Сейнт-Джон-роуд сквозь скопления курильщиков на бульварах возле пабов. Я приехала слишком рано. Концерт должен был начаться через сорок минут, поэтому мне нельзя было попадаться на глаза.

Я нашла какой-то переулок и просто стояла там, каждые полминуты вытаскивая телефон и глядя на часы, повторяя себе под нос: «Ты сошла с ума, совсем крышей поехала, сейчас зайдешь туда и увидишь, что все в порядке, а потом, скорее всего, покончишь с собой, убедившись в собственном безумии».

В какой-то момент, когда мои губы уже окончательно посинели от холода, настало время идти внутрь. Он наверняка уже за сценой, готовится к выступлению вместе с ней, так что можно занимать лучшую позицию для наблюдения с задних рядов (на случай, если пришла его старая группа).

Я тихонько протиснулась сквозь толпу курильщиков у входа, заказала содовую с лаймом, чтобы хоть чем-то занять трясущиеся руки, и очутилась в задних рядах. Толпа вокруг меня проявляла больше интереса к болтовне, чем к происходящему на сцене.

Это было не похоже на то, как ее расписывал Риз, когда хвастался своим концертом и заодно объяснял мне, почему меня не пригласили и почему мне нельзя проявлять эмоции на этот счет.

– Это особенное место. Публика очень сконцентрирована на музыке, понимаешь?

Но с моей точки обзора так не казалось. Группа парней по соседству употребляла «Егермейстер» и убеждала своего приятеля Микки не быть таким неженкой.

С другой стороны от меня стайка девчонок шумно обсуждала эмоциональные особенности какого-то из их бойфрендов.

– Я просто ЗНАЮ, что ему это нравится, хотя он, ну, ведет себя так, будто ему это не нравится! Ясно излагаю? – вопила одна из них в ухо соседке, пока все остальные кивали, не отрываясь от коктейлей и наблюдения за «неженкой» Микки.