Игорь Шестков - Покажи мне дорогу в ад

Сосед легонько тряхнул головой и все вокруг нас изменилось.

Мы все еще ехали в трамвае, одни… остальные пассажиры исчезли.

Трамвай наш покинул знакомый мне мир и мчался куда-то через пустое пространство.

— Куда это мы едем… или летим?

— Мы стоим на месте, это мир вокруг нас летит, летит назад. Через несколько секунд — посадка на Марсе.

Сосед еще раз тряхнул головой… и вот… мы оба уже бредем по красной планете. В серебристых скафандрах… Месим пыль. И переговариваемся друг с другом по радио.

— Вот уж действительно — баснословно. На кой черт вы меня сюда притащили? Что у вас в сценарии — борьба за выживание, поиск ушедших цивилизаций или сражение с роботами?

— Всего понемножку. Вон, посмотри…

Впереди нас сверкала разноцветными огнями громадная футуристическая постройка.

— Это что?

— Чудесное место. Нордринг. Перекресток миров…

— Понятно. Это наша цель?

— В настоящий момент — да. Тебя там ждут.

— Кто меня тут может ждать?

— Не прибедняйся, ты человек известный. Если не ошибаюсь, предпоследняя твоя новелла называлась «Марсианские ликоподы». Так вот, ее прочитали, сочли небезынтересной и… материализовали и оживили все описанные тобой персонажи. В естественном, так сказать, окружении. Тебя ждут для того, чтобы ты сам… выпустил их на волю, перерезал ленточку.

— Простите, но моя книжонка — это всего лишь ужастик, легкое, развлекательное чтиво. Почти что пародия. В какую больную голову пришла мысль материализовать летающих электрических угрей и гигантских демодексов? К тому же существующих только в воображении моих героев, сходящих с ума от радиоактивного излучения.

— Именно, именно, в твоем тексте действуют не только электрические угри, но и астронавты, ученые, специалисты по паранормальным явлениям. Мужчины и женщины. Милые персонажи, надо отдать тебе должное.

— Да, но это условные, упрощенные до функции характеры, облегченные литературные конструкции. Ничего общего не имеющие с живыми людьми. В финале они сами превращаются в чудовищ.

— Не собираюсь вступать с тобой в литературоведческие споры. Вот и двери в шлюз. Входи, не стесняйся. Все, что ты встретишь в этом здании — придумал ты сам. Не забывай об этом! Живи своей мечтой, как завещали древние. А я удаляюсь, адьё, терпеть не могу эти командировки!

Он исчез, а я подошел ко вторым дверям… не дверям, а высоким тяжелым воротам с рельефными изображениями распятых обезьян на левой и правой створках.

Из-за ворот доносились яростное рычание, жалобный визг, чавканье и хруст разгрызаемых мощными челюстями костей.

Ворота медленно открылись, и я шагнул в неизвестность.

Терпеть не могу рейсы с промежуточной посадкой.

Тебе хочется поскорее домой, в Берлин, к жене и детям… которых, впрочем, нет и не будет, а ты, тихо проклиная все на свете, летишь в Мюнхен или во Франкфурт. Двигатели мерно урчат, внутренняя обшивка салона неприятно трясется. Того и гляди треснет, и все полетит в тартарары.

Или, еще хуже — алюминиевая птица тащит тебя зачем-то в Прагу’ или Варшаву. И ты сидишь в ней, как заключенный в камере, и поневоле содействуешь потеплению нашей отравленной выхлопными газами планеты. Теряешь драгоценное время, тратишь непонятно на что жизнь.

Какой позор для столицы Германии — не иметь собственной интернациональной воздушной гавани. Строящийся уже 14 лет Вилли-Брандт-Аэропорт — давно стал не только индикатором немецкой коррупции, безответственности и лицемерия, но и символом постепенного превращения Германии в страну третьего мира. Непонятно, будет ли он вообще когда-нибудь открыт.

И в этот раз… Я возвращался в Берлин из Стамбула. В мыслях уже нежился в ванне, курил сигару и листал книгу Лавкрафта.

При посадке в самолет, коротенький Боинг 737, узнал, что летим мы не в Берлин, а в Братиславу. На тебе! Черт бы ее побрал, эту столицу недавно отделившейся от Чехии Словакии. Зачем подняли железный занавес? Пусть бы себе висел. Идиоты!

Бежать в кассу, менять билет, ругаться — не было охоты. Потому что я был опустошен и измучен. После долгих и бессмысленных переговоров с техническим руководством дочернего предприятия нашей фирмы.

Ни одно предложение по рационализации процесса производства и повышению эффективности труда рабочих на конвейере, выработанное нашим маленьким коллективом специалистов, не было принято, не было даже доброжелательно рассмотрено. Говорили со мной стамбульские коллеги покровительственным тоном, как говорят богатые и успешные с бедными неудачниками, произвольно меняли тему, тянули время, рассказывали похабные амурные истории… иногда, как бы невзначай, переходили на турецкий и несколько минут тараторили на своем гортанном наречии, смеялись и многозначительно переглядывались.

Догадывался, что они обо мне говорили за глаза.

Посмотрите на этого несмышленыша! Ничего не понимая в процессе производства, он предлагает нам сомнительные новшества. Нас, уже много лет обеспечивающих стабильную работу фабрики, не ставит ни в грош. Молокосос! Непонятно как, уж не с помощью ли терпеливого зада… втерся в доверие одряхлевших и впавших в маразм членов совета директоров, и вообразил неизвестно что о себе и о своих приятелях-бездельниках из отдела рационализации! Плети, плети дальше, голубок, мы все равно тебя не слушаем. Играй в своей песочнице…

Один из них, Халим… полный и нагловатый, с дорогими перстнями на волосатых пальцах и с нефритовыми дракончиками на золотых запонках, томно улыбаясь и почмокивая чувственными губами, предложил мне в конце последнего заседания сходить с ним вместе в какие-то особые бани в предместье Стамбула.

— Там вас будут мыть и массировать профессионалы. Мастера своего дела. Возраст, темперамент и пол банщиков — по желанию клиента. От бодрых еще восьмидесятилетних старцев до пахнущих персиками шестнадцатилетних школьниц. После бани и бассейна — пиршество на природе в компании прекрасных женщин или мужчин. Танец живота или танец с саблями. Сладкие вина, ликеры, фрукты, кадаив и пахлава.

Остальные встретили его предложение ёрническими ухмылками и негромким хохотком. Звонили в маленькие колокольчики. Подмигивали. Кивали своими прилизанными усатыми головами с напомаженными проборами.

Все наши детализованные планы и разработки мне пришлось, по приказу руководства, оставить у них…

Старый жук Мольтке, проработавший на фирме чуть ли не со времен Теслы, напутствовал меня перед отъездом: «Дай им вволю покуражиться и покривляться… Они иначе не могут, поверь, тут нет ничего личного. Половину тысячелетия были холопами султана. Теперь разыгрывают из себя султанов сами. Уверяю тебя, после твоего отъезда они внимательно прочитают наши предложения и, скорее всего, потихоньку их реализуют. А потом — естественно — расхвалят себя до небес на годовом собрании. Работники они неплохие, и стоят не дорого… ради этого можно и потерпеть. Когда наши боссы навещают Стамбул, один из них, ну этот, толстый, Халим, водит их в баню с девочками и мальчиками. Это его единственная обязанность на фабрике. Я, грешник, тоже бывал с ним в бане… незабываемые впечатления…»