Игорь Шестков - Покажи мне дорогу в ад

Посмотрел в окно и добавил: «Они уже тут… не советую вам трогать это».

И показал на пистолет, все еще лежавший на бордовой скатерти с бахромой.

Я был слишком взволнован, чтобы манить себя вопросами. И все-таки, почему они не дождались полицейских, не показали им тело, если Марк действительно мертв?

Полицейские в штатском объяснили мне, что их задача — проверить, была ли смерть ученого естественной.

Во время разговора с полицейскими мне казалось, что время движется слишком быстро. Не тянет меня как обычно своей густой опаловой массой, а обтекает как течение остров.

Реплики полицейских улетали от меня как испуганные птицы.

А сам как будто онемел. На вопросы отвечал глупо и невпопад.

Полицейские, три молодых парня, не очень старались… видимо, после первого же знакомства с «местом преступления» поняли, что ничего интересного для них тут нет.

Пистолет их конечно заинтересовал, но они открыли принесенный с собой лэптоп и быстро нашли его по номеру… убедились в том, что Марк владел им легально, как многолетний член Клуба любителей спортивной стрельбы в Шпандау.

Сообщили мне, неприятно ухмыляясь, что пистолет заряжен не был.

Нашли загранпаспорт Людмилы и проверили его.

Обнаружили в своей электронной картотеке и Олега, прочитали в ней что-то и про меня и угрюмо похмыкали.

Поскучнели. Переглянулись. И покинули квартиру. Подозрительно быстро.

Ночь.

Время все еще несется мимо меня… Как болиды в Монако мимо зрителей.

Слышу его свист, напоминающий комариный писк.

Я сижу один в чужой квартире, за столом, покрытом бордовой скатертью.

Бахрома ее превращает стол в надгробье.

Тихо, как в могиле.

Что я тут делаю?

Где мой московский гость?

Людмила?

Живы они?

Что с Марком?

Существуют ли все они на самом деле, или я придумал их после обильного ужина для отвлечения от мрачных мыслей?

Говорят, даже после 40-минутной остановки сердца, человека еще можно вернуть к жизни. Вранье, наверное.

Живу ли я еще? Или я, как отец моего гостя, попал в лимб и не заметил этого. Или меня придумал тот… который смотрит сейчас на экран монитора и усмехается?

Машинально налил остаток виски себе в стакан. Хотел бросить в него кубик льда, но от того льда, что принес Марк, осталась только маленькая лужица в хромированной ванночке.

Мой рассказчик, сделанный из сухих чешуек сброшенной кожи, и симпатичный верзила Марк, родившийся из имени и одного приятного воспоминания, были не правы. Олег и Людмила не были знакомы и близки.

Физически они друг друга не знали… хотя кое-что их друг с другом и связывало. И связывало пожалуй даже сильнее, чем совместное прошлое, постель и всяческие трагедии… которые кажутся нам такими страшными и непоправимыми в двадцать и тридцать… забавляют нас в шестьдесят и забываются в восемьдесят.

Не буду тянуть и кокетничать с читателем… когда Людмила еще тогда, в прихожей, в первый раз глянула на незваного гостя, опустившего своего красивую седеющую курчавую голову и смотревшего в центр Земли, которого приволок с собой, неизвестно для чего, этот неприятный толстый неврастеник, вообразивший себя знатоком человеческой натуры, она сразу же узнала его… да, он был человеком из ее прошлого… он был ее литературным героем, да-да, тем самым «капитаном», или… идеальной его материализацией. Людмила не поняла это, а почувствовала телом… по которому тут же пробежали электрические волны, мгновенно сфокусировавшиеся вокруг той области женского тела, которая вроде бы и не должна была играть роль магнита для эротических импульсов. Но… женское тело, господа, это загадка, почище Бинарной гипотезы Гольдбаха (жил такой хитроумный немец в восемнадцатом веке), которую так легко сформулировать и, кажется, невозможно доказать.

Когда они все вместе сидели за столом, покрытом бархатной бордовой скатертью, и дегустировали виски, Людмила трепетала как осиновый листок и нервно елозила все еще милой попкой по шершавой парчовой обивке викторианского кресла, за которое заботливый Марк заплатил восемьсот евро на аукционе.

Как только любители дронов вышли из гостиной, Капитан-Олег, по-печорински просто взял ее за руку… посмотрел ей в глаза… и убедился в том, что эта женщина в его власти.

Бросил небрежно: «Пошли!»

И увел ее из квартиры. По дороге предусмотрительная Людмила, хоть и тряслась и потела, захватила с собой наличные из шкатулки и лежащие там же ключи от Вольво.

Села за руль и тихим дрожащим голосом спросила Олега: «Куда ехать?»

Он ответил голосом Каменного гостя: «Вперед. Дальше я покажу».

Они тронулись… и через пятьдесят минут достигли ничем не примечательной виллы на тенистой улице в отдаленном районе Берлина — Фридрихсхагене. Виллы, с видом на чудесное озеро Мюггельзее. Всю дорогу Олег гладил руку Людмилы своими холодными пальцами мертвеца.

Вольво оставили в гараже, а сами пошли прямо в спальню.

Там Людмилу ожидал неприятный сюрприз. Олег не лег с ней в постель… и они не предались свободной любви, как она ожидала, перебирая в уме сладостные подробности, взятые из ее собственного романа… в котором тридцатилетний капитан, вылитый Олег, превращает свою пятидесятилетнюю пассию, великосветскую львицу, жену адмирала, в рабыню и каждую ночь изощренно и ненасытно терзает ее покорную плоть, вызывая у нее бурные и продолжительные оргазмы.

Нет, ничего подобного не произошло…

Олег внезапно вышел из спальни… и из темного ее угла вышел другой персонаж Людмилиной прозы — горбун-насильник. Грубиян и садист.

Что там было дальше, не хочу и воображать…

Достоверно известно только одно: через несколько дней обескураженные и испуганные японские туристы обнаружили распухший труп Людмилы Горкиной в Шпрее, недалеко от Музея Боде. Следствие пришло позже к выводу, что она сама бросилась в речку с близлежащего моста. Совершила самоубийство.

Никто в это конечно не поверил.

Олег в квартиру нашего рассказчика так и не возвратился, чем, кстати, его вовсе не расстроил… а пропал. По слухам… он и дальше живет себе в Москве, сдает свою квартиру на Тверской и пишет какие-то репортажи… непонятно о чем.

И наконец, самое интересное: Верзила-Марк не умер, а… объявился в одном из закрытых российских физических институтов… и успешно работает то ли в Дубне, то ли в Сарове.

Скупает, где может, мебель викторианской эпохи и современные модели квадрокоптеров.

Друзья и знакомые отговаривали меня от поездки: «Не езди туда, сколько раз ты про них писал… и про него лично такое… они тебя расчленят по живому и в Москву-реку кинут!»