Ян Козак - Святой Михал

Перед ними лежала сельская площадь. Слева высился костел, пониже его, зажатая усадьбами, стояла школа — низкое белое здание из шлакоблоков. С противоположной стороны площадь окаймляли обнесенные заборами усадьбы. В нижней части площади, замыкая ее, стояла закусочная «У венка», охраняющая въезд в Поречье с Павловицкого шоссе. Возле нее была автобусная остановка, а немного в стороне — сельмаг.

Адам и Эда наслаждались покоем: курили, прихлебывая из кувшина молодое вино. Они все же надеялись, что Вилем появится. Ну а что в канцелярию может зайти еще кто-то по какому-нибудь делу, об этом в такую пору не могло быть и речи. И если Вилем так и не покажется, они опорожнят оба сосуда, проведут время за спокойным и приятным созерцанием послеобеденного села, потом закроют канцелярию и, спрятав ключ в сенях под камень, отправятся по домам.

Вскоре после своего прихода они заметили, что Вилем вошел во двор к председателю, и решили, что он завернул к Михалу угоститься вином нового урожая. Они хорошо знали, каково содержимое бочек в погребе председателя, им тоже не раз доводилось его отведать. Сами же они, однако, никогда не снизошли бы до того, чтобы принять приглашение Михала. Да у них и не было таких общественных обязанностей, как у Вилема, чтобы встречаться с Михалом в домашних условиях. Ну а то, что он заглянул в погреб председателя, они считали делом само собой разумеющимся и даже полезным. Лишь Вилем мог зайти к Михалу без приглашения, а тем более сегодня — там его ждала законная бутылка, ведь в той истории с капустой он спас кооперативу добрых несколько тысяч крон.

Адам и Эда, как, впрочем, и Вилем, по-своему уважали и ценили председателя за его хозяйственные способности. Кооператив процветал, члены его жили совсем не плохо. Сидя в канцелярии, они время от времени с интересом и чувством удовлетворения глядели, как бурно строится село, как на месте старых, полуразвалившихся лачуг, крытых гонтом, вырастают просторные, светлые дома. Село обновлялось, хорошело, приобретало солидный вид. Со своего наблюдательного пункта Адам и Эда часто видели, как из сельмага либо прямо из Павловиц на автобусе и тракторных прицепах люди везли кафель для ванных комнат, газовые плиты с баллонами, электрические холодильники, водопроводные трубы, черепицу, стиральные машины, ковры, светильники и прочие предметы, вдруг ставшие необходимыми. Сам Адам теперь частенько и весьма охотно, возвращаясь из Павловиц, привозил соседям всякую всячину. Вилем, Адам и Эда могли с удовлетворением смотреть на все это еще и потому, что именно благодаря им Поречье ныне росло, как молодое здоровое дерево. Они все же сумели вывести село, хотя оно и сопротивлялось, на путь расцвета.

Это убеждение усиливало и поддерживало в них здоровую и столь необходимую уверенность в себе. Они не принадлежали к тем, кого волнует лишь собственный материальный интерес, кто думает лишь о том, чтобы купить еще что-нибудь из мебели да чтобы было побольше жратвы; они не были хапугами. Их заботило другое, куда более важное. Поэтому они ревниво следили за растущим влиянием Михала, не доверяли ему и опасались его. Они искали своего рода общественный противовес этому влиянию, им нужны были Уверенность, Гарантия и Верность. Их опасения и недоверие иногда заходили так далеко, что они начинали ломать голову над тем, почему Михал в отличие от прошлых времен, когда он работал как вол лишь на самого себя, вдруг стал все силы отдавать кооперативу. Размышляли они и над тем, не становится ли хозяйственный расцвет Поречья, которому сейчас Михал отдает себя целиком, своего рода приманкой, чтобы сбить с толку и усыпить людей, следствием чего могли бы стать неожиданные и неприятные общественные перемены. Однажды после какой-то стычки с председателем Эда выразил суть своих опасений вполне откровенно и просто. Он сказал: «Мне кажется, это схоже с тем, когда вор поступает в банк кассиром и усердно служит там, прямо из кожи лезет вон, чтобы потом ему легче было ограбить банк. Может, Михал и в партию вступил тоже ради этого. Я думаю, мы не должны были его принимать».

А сейчас Адам и Эда спокойно сидели у окна и поглядывали на улицу, терпеливо дожидаясь Вилема. Вино они пили прямо из кувшина.

Адам с довольным видом курил. Кругом не происходило ничего такого, что привлекло бы их внимание. Он отодвинул бутыль немного в сторону и поудобнее уселся на стуле.

В эту минуту на противоположной стороне площади у автобусной остановки появилась пани Рачекова. Она поставила детскую коляску у кучи песка, битого кирпича и щепок. Лучи солнца заглядывали в коляску, и пани Рачекова, склонившись над нею, что-то весело говорила своей годовалой дочке Марте.

Показался возле своего нового дома с топором в руках и сам Войта Рачек. Он остановился у деревянных подмостков и принялся тщательно оглядывать дом. Рачековы, в общем, уже заканчивали наружную отделку.

— Ты думаешь, они будут сегодня работать? — спросил Адам.

— Войта, видать, будет. Пожалуй, это единственное, что ему осталось, — заметил Эда.

— А лесника не видно?

— Пока еще нет. Ну и вертихвостка же эта Рачекова! Как он только все это терпит? Почему не выгонит ее? — тоном, полным презрения, продолжал Эда.

Адам промолчал. Он с интересом разглядывал новый дом. Семейная жизнь у Рачековых не клеилась уже давно. Причиной неурядиц и скандалов был лесник Йожка Смолак. В последнее время его слишком часто видели на стройке нового дома, и развитие отношений между супругами стало в селе предметом всеобщего внимания.

Интерес Адама остыл, когда пани Рачекова вошла в сарай.

Но тут на площади появился винодел Руда Михалик. Он неторопливо проследовал к боковой улочке, где находились кооперативные подвалы. Адам и Эда проводили его взглядом.

— Может, нам тоже следует взглянуть, как зреет «Жемчужина Поречья»? — неуверенно спросил Эда, когда Руда исчез.

— Это от нас не уйдет, — возразил Адам. — Бутыль еще полная — не тащиться же с нею. А в подвалы к нему мы можем заглянуть и позже.

Часа через полтора на площади наконец снова появился Вилем. Выйдя из дома председателя, он в нерешительности огляделся и после недолгих колебаний зашагал к зданию национального комитета. Адам и Эда молча наблюдали за ним из окна канцелярии. Скоро его тяжелые шаги послышались в сенях.

Вилем вошел с таким видом, словно только что расстался с ними. Он удобно уселся у окна, вытянул ноги и с облегчением вздохнул.

Вилем был рад, что застал Эду и Адама, что они дожидались его. Друзья сейчас были ему очень нужны. В последние дни он вообще был не в своей тарелке. Даже в канцелярии он чувствовал себя как в гостях. Неделю назад Касицкий распорядился произвести здесь ремонт, и теперь стены сияли чистотой, исчезли темные полосы копоти над высокой печью, пятна и трещины: свежая штукатурка заполнила все поры стен, пропитавшихся печным и табачным дымом. На полу даже появился новый бледно-голубой линолеум. Но вместе с тем помещение утратило свой прежний уют. Оно казалось холодным, и Вилема все время не покидало ощущение пустоты.