Николь Уильямс - Полёт

Понемногу я осознавала, что внутри у меня малыш. Наконец-то! Я решила сделать все для того, чтобы он родился здоровым. Ночью я порой просыпалась от радостного трепета, но потом смотрела на пустое место рядом с собой, проверяла телефон, но не видела ни новых сообщений, ни пропущенных звонков. Искра радости сразу гасла.

Вопреки всему, что сделал и что не сделал Джуд, я твердо знала, что буду самой лучшей мамой. Я во многом сомневалась, но только не в этом. И одна я тоже не останусь. У меня есть Холли, которая поможет мне своим личным опытом. У меня есть Томас и Индия, которые всегда подбодрят, пожалеют и велят подобрать сопли. У меня есть мама и папа. Про беременность они еще не знают и, как и я, сначала будут в шоке, потом оправятся, так же как и я, и помогут мне справиться с нелегкой задачей.

Я жила одним часом, поэтому, заглядывая в будущее хотя бы на день, начинала паниковать.

Сегодня после обеда у меня первое УЗИ. Если захочу, я узнаю пол своего ребенка. Казалось, только вчера я проснулась и поняла, что беременна, а сегодня уже выяснится, покупать мне розовые ползунки или голубые. Фантастика, как и многое в моей жизни.

После нашей ссоры в прошлую субботу и до вчерашнего вечера Джуду я не звонила и не писала. Не помню, сколько раз мой палец замирал над телефоном, но я не решалась. Я боялась попасть на автоответчик и боялась, что Джуд потом не перезвонит. Но об УЗИ ему сообщить следовало. Даже если он больше не желает меня знать, то, надеюсь, к ребенку отнесется иначе. О беременности мне следовало сообщить ему сразу. Я поняла это и поняла, почему Джуд так расстроился. Но ему тоже следовало позвонить мне сразу, как он понял, что вел себя по-идиотски. И я до сих пор ждала, когда Джуд это поймет, и чем дольше ждала, тем сильнее злилась.

После целого часа сомнений я решила коротко написать Джуду. Я сообщила ему адрес клиники, время приема и, вопреки голосу разума, закончила словами: «Прости меня. Я тебя люблю» – и поскорее отослала, чтобы не мучиться.

Ответа я так и не получила. В клинике за пять минут до приема я заполняла анкету, проверяла телефон и не переставала надеяться. Холли и Индия предлагали пойти со мной, чтобы морально поддержать, но я нашла дюжину причин, почему сегодня хочу быть одна.

Анкета была такая длинная, что у меня онемели пальцы, когда я добралась до последнего блока под названием «Родительское попечение». Первый вопрос оказался легким: «Вам известно, кто отец ребенка?» В ушах еще звенели резкие слова Джуда, но я поставила галочку в окошке «Да». Второй и третий вопросы были сложнее: «Намерен ли отец принимать участие в жизни ребенка?» и «Готов ли отец поддерживать вас?». Я хотела ответить «да» на оба вопроса, но потом решила, что нужно отвечать «нет». Я так и не определилась, а молодая лаборантка уже меня вызвала. В итоге у обоих вопросов я создала свое окошко «Я не знаю».

– Привет, Люси, – начала лаборантка, на вид моя ровесница. – Меня зовут Эми. Нам сюда.

Я зашагала вслед за ней по коридору, пахнущему антисептиком. Я чувствовала себя как во сне. Или как в кино. Моя жизнь больше не казалась моей – я словно превратилась в пассивного наблюдателя, не контролирующего процесс.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Эми, открывая дверь в темный кабинет. Я уже собралась ответить дежурным «хорошо», но сдержалась.

– Если честно, напугана до усрачки, – ответила я, сконфуженно улыбаясь.

Эми засмеялась.

– Вот и хорошо, что честно, – проговорила она, показав на кушетку, застланную виниловой тканью. – Пожалуй, это лучший ответ за неделю. – Эми села в кресло на колесиках и начала печатать на компьютере. – Ложись поудобнее, и начнем.

Я сделала вдох, легла на кушетку и постаралась устроиться поудобнее. Только какие тут удобства: в кабинете слишком холодно, подушка слишком жесткая, ткань на кушетке скрипит при каждом движении, а в том, что сейчас выяснится пол ребенка, есть какая-то безысходность. Да и как устроиться поудобнее, если рядом нет Джуда?

– Подними футболку, – попросила Эми, взяв датчик с тележки. – Спешу обрадовать, что один гений изобрел подогреватель для мазилки. Теперь ты не подпрыгнешь до потолка, когда я выдавлю ее тебе на живот.

Поднимая футболку, я уже улыбалась.

– Мазилка? Это научный термин?

Эми встряхнула тюбик и выдавила приличную каплю мне чуть выше пупка.

– Научнее не придумаешь, – отозвалась она и опустила датчик на живот. – Сейчас я быстренько проверю ребенку легкие, сердце и позвоночник, а потом, если захочешь, мы определим его пол.

– Да, захочу, – заявила я, пока Эми размазывала каплю геля.

Эми нажала на кнопку, и передо мной включился монитор. Сначала я видела только темные помехи, а потом появилась похожая на боб фигурка с ручками и ножками.

– Вот твой крошка, – сказала Эми, водя датчиком, чтобы изменить ракурс изображения.

Я подавила всхлип, взявшийся неизвестно откуда. Первородный инстинкт – именно им объяснялась моя реакция на то, что я увидела на экране свое дитя. Носовые платки Эми протянула мне намного раньше, чем упали мои первые слезы. Ясно, она профессионал.

Слезы эти объяснялись не гормонами и шли из самой глубины души. Их льют всегда, когда жизнь приходит или уходит. И я не уверена, что их вообще надо сдерживать.

– У тебя, Люси, растет здоровенький малыш, – через какое-то время сказала Эми. – У него все просто прекрасно.

Слезы полились снова.

– Хочешь узнать, мальчик это или девочка? – спросила Эми, снова изменив ракурс.

Я кивнула, потому что говорить просто не могла.

И в этот момент дверь со скрипом приоткрылась, впустив в кабинет яркий свет, – кто-то вошел.

– Я не опоздал? – спросил Джуд, закрывая дверь.

– Нет, – ответила Эми. – Вы как раз вовремя.

– Люси! – позвал Джуд, делая шаг ко мне. – Я не опоздал? – повторил он, наполняя вопрос особым смыслом.

Глаза не сразу привыкли к свету, но, когда я наконец разглядела лицо Джуда, сердце остановилось и взорвалось одновременно. Он здесь! Он приехал, когда я так в нем нуждалась! Он так же измучен и перепуган, как и я. Ничего прекраснее я в жизни не видела.

– Нет, Джуд, ты не опоздал. – Я протянула ему руку.

Он сжал мне ладонь и опустился у кушетки на колени.

– Люси, прости меня! – попросил он, накрыв мою ладонь своей. – Я жутко тебя люблю. И ребенка у тебя в животе люблю жутко. Я жутко люблю вас обоих. – Джуд остановился, втянув щеки. Не в силах подобрать слов, он опустил голову на наши переплетенные руки и закрыл глаза. – Столько всего хотел сказать… Ты прости меня, и я люблю вас обоих – это самое главное.

И тут впервые за восемь лет слезы у меня полились рекой.

– Ты тоже прости, и я тоже тебя люблю, – прошептала я. И эти слова выражали самое главное.