Дмитрий Бавильский - Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

Вернуться

60

Над входной композицией трудился в 1829-м немец Иоганн Фридрих Овербек.

Вернуться

61

Prato – луг ( ит .).

Вернуться

62

Авторства Джованни Пизано, умершего в 1315 году, по другой версии – Амброджо Маитани (в его случае сооружение надгробия относят к 1320-м).

Вернуться

63

Так как Сан-Лоренцо стоит к главной площади 4 Ноября небогато украшенным южным боком (тогда как фасад его с не до конца вытертой готикой выходит на крошечную и проходную площадь Данте), попасть в него можно через ренессансную лоджию, а выйти – с противоположной стороны, ну или же через центральные врата, пробыв какое-то время внутри четко оформленной полумглы…

Вернуться

64

Например, самые древние городские ворота, внутрь которых вмурованы остатки 25-вековой этрусской арки. Или же знаменитый этрусский колодец (посещение его включено в общий билет городских музеев). Ну или же так поразивший Блока гипогей Волумниев в Понте-Сан-Джованни – большая семейная гробница эпохи Волумниев на одной из станций вблизи Перуджи; в своих итальянских заметках Блок посвятил его описанию отдельную главу.

Вернуться

65

«Редкий случай, когда о мозаике так много известно: она выполнена в 1207 году, а работали над ней некий „доктор Солстернус“ с тремя помощниками Palmerius de Saso; Transericus Enrici; and Diutisalve Pingurini. Обо всем этом написано под мозаикой…» (Алексей Лебедев), установление которой на фасаде и считается датой окончания строительства собора.

Вернуться

66

Плутарх пишет: «Корабль, на котором отплыл Тесей с молодыми людьми и счастливо вернулся, был тридцативесельный. Афиняне берегли его до времени Деметрия Фалерского, причем отрывали старые доски и заменяли их другими, крепкими, вследствие чего даже философы, рассуждая об увеличении размеров существующего в природе, спорили, приводя в пример этот корабль, – одни говорили, что он остается тем же, чем был раньше, другие – что его больше не существует…»

Вернуться

67

Ангелы полностью повторяют друг друга, исполненные по одним лекалам в зеркальном отражении. Пьеро играет цветами их одежд (правый – в бордовой хламиде, левый – в зеленой, а вот чулки у них (или же это сапожки?), напротив, зеленые – у правого и алые (самое яркое пятно фрески) – у левого). Ангелы, разумеется, андрогинны, но одного из них хочется назвать «мальчиком», другого «девочкой».

Вернуться

68

Ассман А. Длинная тень прошлого. Мемориальная культура и историческая политика. М.: Новое литературное обозрение, 2018. С. 74–88.

Вернуться

69

На этот раз помогли не читатели, но писатели. Правда, не так чтобы слишком: «Это настоящий монумент сельской чести. Никто не посмел бы судачить о ее прошлой или теперешней жизни. И не держи она в руке небольшого алебастрового сосуда – традиционного символа, отличающего ее от других христианских святых, я бы принял ее за святую Варвару. Мы осмелимся даже предположить, что если бы Пьеро велели превратить Магдалину в Варвару, то он ограничился бы заменой изображенного сосуда небольшой круглой башней, оставив без изменения все остальное». ( Лонги Р. От Чимабуэ до Моранди / Пер. Г.П. Смирнова. М.: Радуга, 1984. С. 91).

Вернуться

70

Гинзбург К. Загадка Пьеро: Пьеро делла Франческа / Пер. с ит., предисл. М. Велижева. М.: Новое литературное обозрение, 2019. (Серия «Интеллектуальная история»).

Вернуться

71

М.: Новое литературное обозрение, 2003.

Вернуться

72

«Непрерывно меняющееся взаимодействие текста со средой делает каждый текст в каждый момент его бытования в обществе уникальным и неповторимым феноменом. И если осознание текста – осознание его самим автором либо непосредственным или отдаленным адресатом – невозможно без предварительно заданных конвенций, с которыми текст так или иначе соотносится, то оно также невозможно без погружения текста в текущую смысловую среду, при котором сам текст становится частицей и движущейся силой этой среды, частицей такой же изменчивой, как сама эта среда…». См.: Гаспаров Б. Структура текста и культурный контекст // Литературные лейтмотивы. М.: Наука, 1994. С. 276.

Вернуться

73

Ну вот кто эти все? Музей непопулярен и практически пуст, можно даже сказать, заброшен, по нему голуби летают, нигде даже смотрителей нет.

Вернуться

74

Начато в 1250-м, закончено в 1310-м и от цифр этих, если вдуматься, захватывает дух.

Вернуться

75

Изображение льва – герб Флоренции ( ит .).

Вернуться

76

Простонародное определение галлюцинаций из «Доктора Живаго» Бориса Пастернака.

Вернуться

77

Здесь же, за пару залов до широкоформатных аллегорий, в зале Бальи, где фрески, на мой вкус, еще более эффектные, так как по одной стене растянуто морское побоище, а другую оккупировала пехота, помещена другая знаменитая роспись – конный портрет кондотьера Гвидориччо да Фольяно, один из первых полноценных панорамных пейзажей не только Симоне Мартини, но и всего итальянского Ренессанса.

Вернуться

78

Не путать с «Маэста» Дуччо из Музея собора.

Вернуться

79

Тут же, помимо прочего, хранится и ее голова, а еще в Сиене есть ее дом-музей: для страны это важная святая, вместе с Франциском Ассизским объявленная в роковом 1939 году покровительницей Италии.

Вернуться

80

Неверная догадка. После неоднократно я натыкался на свидетельства и воспоминания о том, что для съемок Тарковский воспользовался тупиковым номером в отеле, окно которого выходило на строящуюся шахту лифта; стены его были обшиты деревянными панелями, и их сняли, чтобы декоратор мог изменить рисунок лепки стен, дающей тени, от «качественно оштукатуренного» до «замысловатого».

Вернуться

81

М.: Новое литературное обозрение, 2018.

Вернуться

82

«Молодая советская культура строила новое общество и нового человека, отказываясь в магистральных своих проявлениях от пережитков прошлого. В том числе и тех черт классической культуры, которыми была сильна традиционная русская – с ее „милостью к падшим“, вниманием к „маленькому человеку“ и „лишним людям“. Главные вопросы русской культуры („кто виноват?“ и „что делать?“) более не работали, так как каждому советскому человеку было понятно, что виновато самодержавие, а также враги, внутренние и внешние, а делать надо коммунизм.

Советская культура, как это и положено „надстройке“ великой стройки, выходила функциональной, необходимой для построения светлого будущего и в том числе поэтому дегуманизированной. (Мерой всех вещей в ней был не отдельный человек с его слабостями и повседневными заботами, но общественный идеал, не различающий оттенков. Советское сознание было тогда строго бинарным: тот, кто не с нами, тот против нас.) Следовательно, насильственной. Да и зачем вникать в частности и оттенки, если любой вопрос можно решить силой? Нет человека – нет проблемы. То, что начиналось революционным насилием, сделалось сутью мировоззрения многих поколений советских людей, не знавших альтернативы. Проявления человеческой природы сбрасывались с парохода современности за ненадобностью – мы наш, мы новый мир построим…» (Новый мир. 2016. № 8).