Мария Метлицкая - Стоянка поезда всего минута

Юля жила в каком-то полусне, как будто картинка будущей жизни не фокусировалась, была расплывчатой, неясной и оттого непонятной. Как все будет? Почему-то в сердце поселилась тоска.

Училась она машинально, как автомат. Часами завороженно, словно кобра индийского факира, смотрела на телефон в ожидании звонка. Злилась, бесилась, если его не было. Нет, дурных мыслей у Юли не было – она абсолютно доверяла своему Пете. А вот раздражение было – он может без нее, а она нет?

Подолгу сидела у Лельки, утешала ее, как могла. Только сейчас, на четвертом месяце, Лелька, кажется, по-настоящему испугалась. Видок у нее был еще тот – давно немытые, растрепанные волосы, обкусанные от волнения губы, растянутые домашние треники и майка огромного размера. И где она такую взяла? Лелька никогда за собой не следила, а сейчас уж совсем распустилась, даже дохлый и ничтожный Шмолик и тот сбежал.

Лелька права – замуж она вряд ли выйдет, после Шмолика мужиков побаивается и никому не верит.

Юля делилась своими проблемами. Лелька охала, ахала, сочувствовала, а потом сказала:

– Слушай, мы идиотки. И как не догадались? Живите здесь, у меня. Четыре комнаты, Юль. Выбирайте любую. Везде, конечно, бардак, но уж как-нибудь обустроитесь! Я доставать вас не буду – ты меня знаешь, я всегда сама по себе, валяюсь целыми днями, читаю. А сейчас еще и сплю, как слониха. Дед постоянно на даче, сюда не приезжает вообще: в городе ему плохо и душно. Короче, живите и размножайтесь. Ну как я придумала, а?

Юля молчала. Нет, с одной стороны, конечно, здорово. Лелька не доставучая, в душу не лезет. Тактичная, лишнего слова не скажет. На чистоту ей наплевать, как и на все остальное. Собственничество ей чуждо, ничем никогда не попрекнет. И потом, ей будет не так тоскливо. Станет нормально питаться – все равно придется готовить, этого не избежать. А то эта дурочка на одних бутербродах и сухарях с пряниками. Ну и следить начнет за собой – в доме молодой и красивый мужчина.

Да, вариант. Но согласится ли Петя? Он ведь такой гордый и независимый. Вряд ли… но стоит попробовать. Чем черт не шутит. Мама? Мама переживет. Никуда не денется. В конце концов, все всё давно знают и понимают. Они же ездили в Ростов, и мама смолчала, только буркнула:

– Осторожнее там!

Мама точно переживет. Ей и одной хорошо, такая натура – любит чистоту, тишину и уединение.

Она подняла на Лельку глаза. Та, ожидая ответа, напряженно молчала.

– Здорово, Лель! – улыбнулась Юля. – Ты классно придумала! Еще бы Петьку уговорить.

– Уговори, а? – взмолилась подруга и тихо добавила: – Знаешь, мне почему-то сейчас одной страшновато, особенно по ночам. Сама не пойму почему. Я ведь привыкла одна.

Петя, как ни странно, согласился, но долго и нудно уточнял, удобно ли жить, не платя.

Юля смеялась.

– Кому я буду платить? Лельке, лучшей подруге?

Он неуверенно ответил:

– Ну не знаю. Тогда с нас продукты. Совсем на халяву неловко, я так не привык.

– Какие продукты? – рассмеялась Юля. – Там знаешь сколько всего? Академические заказы, половина на помойку, если, конечно, не гости.

Мама восприняла новость с сарказмом.

– Ну вам прямо не терпится! Заявление хотя бы подали? А, пока нет? Ну да, примета времени – гражданский брак! Только смотри, Юля! А вдруг ему не понравится? Вряд ли ты будешь примерной женой. И сбежит твой милый из-под венца. Не боишься?

– Мам, – усмехнулась дочь, – а если сбежит после загса? Через тех же два месяца? Думаешь, меня это мало расстроит?

– Не залети, – коротко бросила мать, – хотя бы до загса не залети. Будь поумнее.

Через пару недель перебрались к Лельке. Устроились в бывшей спальне ее родителей – двуспальная кровать, две тумбочки, на них настольные лампы для чтения. Кресло и шкаф – сказка и красота. Все отмыли, выстирали тяжелые шторы и легкие занавески, пропылесосили старый матрас, натерли паркет – в общем, навели чистоту.

Возбужденная и радостная Лелька суетилась – то картинку притащит, то вазу, то удобные, по ее словам, подушки, то выкопанное из недр кладовки нераспечатанное одеяло, увы, оказавшееся односпальным. Даже пыталась отмыть кухню, но получилось не очень.

Дом и вправду ожил, заблестел отмытыми окнами и полами, засеребрился, радостно вспыхивая хрустальными подвесками люстр. Повсюду витал запах свежевыстиранных штор.

В чистый холодильник завезли продукты. Вот тут Лелька устроила форменный скандал! Орала как резаная:

– Вы что, идиоты? Зачем вы тратились, придурки? А дедкины заказы? Куда? На помойку?

Помойка перебилась – молодые и здоровые, они лопали в три горла. За компанию и Лелька начала есть – забыла о бутербродах и сухарях.

Жили мирно, не мешая друг другу. По вечерам, если Пети не было дома, Юля выгуливала Лельку. Та, ленивая и безалаберная, сопротивлялась, отказывалась, но в результате, понося подругу последними словами, со вздохом натягивала одежду. Кстати, появление в доме молодого мужчины не повлияло на ее внешний вид.

– Поросенок ты, Лелька, – вздыхала Юля.

И та легко соглашалась.

По Шмолику тосковала, и это было заметно. От редких телефонных звонков вздрагивала, пугалась, неслась по коридору. Но нет, это опять был не он.

Юля научилась готовить. Куда деваться, когда на руках семья – так они называли свою троицу.

Через пару месяцев после переезда на Ленинский подали заявку на регистрацию, выбрали середину августа. В начале лета – сессия, предсвадебные хлопоты. Сколько всего нужно купить, вернее – достать! Итак, расписываемся, отмечаем в кафе, скромно и просто: молодые, Юлина мама, Лелька и два Петиных друга и соседа по общежитию. А на следующий день в Ростов. Там и отметим как полагается: шумно и весело, всем двором и всем миром! По Ростову Юля очень скучала.

А в сентябре надо быть дома – Лельке рожать.

Услышав про август, Елена Васильевна, кажется, успокоилась. Но, как всегда, не упустила случая уколоть – без колкостей мама не мама.

– Ну и как тебе семейная жизнь? Еще не осточертела?

Напрягшись, Юля сдержалась, чтобы не нахамить.

– У нас, мам, все прекрасно! Мы счастливы, мама. Поверь.

– Еще раз прошу: с ребенком не торопитесь. Закончи институт, умоляю!

Юля кивнула. Какой уж тут ребенок, если в сентябре у них уже ожидается пополнение? Двоих они не потянут. Да и к чему торопиться? Маме Юля ни в чем не соврала – у них и вправду было все замечательно, еще лучше, чем раньше. В сто, в тысячу раз. Только Петя очень уставал – учеба, работа. Похудел и выглядел плохо. Вечерами почти не ел – говорил, что нет сил.

И Юля, и Лелька умоляли его не разгружать больше вагоны, но он, упрямец, не соглашался, обещал бросить халтуру в июне, в летнюю сессию.

Роль почти замужней женщины Юле нравилась. Нет, уставала, конечно. Это не с мамой – придешь домой, и тебе подадут все готовое. С утра надеваешь постиранное и поглаженное. И ни забот, ни хлопот! Но ни на минуту она не пожалела о переезде – ни на минуту, потому что рядом был он. Каждое утро, каждый вечер. И каждую ночь.