Федра Патрик - Библиотека утрат и находок [litres]

Непонятно было, сладостно ли ее опьянение или уже слишком тяжело. Она отодвинулась от своего стула и пошла к Оуэну. По дороге она взглянула на фотографию Зельды на стене. По виду ей было лет шестьдесят, и она стояла перед бирюзовым дощатым домом. Рядом с ней стояла Джина с корзиной свежесрезанных цветов. Обе выглядели спокойными и счастливыми. У Зельды в лице не было раздражения, обычного при Томасе.

Она была счастливее вдали от нас. Вдали от меня, – подумала Марта.

У нее слегка подгибалась лодыжка. Оуэн взял ее под локоть. В его ладони были твердость и надежность. Он засмеялся.

– Осторожно.

– Я прекрасно себя чувствую, – чинно произнесла Марта. Она оторвала взгляд от снимка. – Просто эти туфли лишают меня подвижности.

– В машине можете их скинуть. Нам надо выехать через несколько минут – у меня завтра рано утром встреча.

– Зануда, – сказала она и спохватилась, что это грубое слово не из ее словаря.

– Не хотите сходить освежиться? И мы тронемся.

Нога за ногу Марта пошла искать туалет. Попробовала одну дверь, другую – чулан, маленькая гостиная… – и решила, что ей необходимо присесть. За третьей дверью оказалась спаленка с одной кроватью. На ней было красивое лоскутное покрывало, а подушка выглядела заманчиво-пышной. Комната напомнила ее детскую спальню, и вдруг захотелось снова стать маленькой и закрыться от мира взрослых. Оуэн не осудит ее, если она немножко отдохнет.

Матрас скрипнул под ней, одна туфля упала на пол, когда она подобрала ноги. Она почувствовала, что валится набок, и щека легла на облачно-пушистую подушку. Она закрыла глаза, улыбнулась, и все уплыло куда-то далеко.

Может быть, она успеет немного вздремнуть.

Она не знала, долго ли пробыла там, – в дверях возник чей-то силуэт. Послышался шепот, и она сообразила, чьи это голоса.

Оуэн: «Может, стоит оставить ее здесь на ночь?»

Джина: «Вы же не хотите, чтобы ей стало дурно в машине».

Зельда: «Пусть поспит. Завтра можем отвезти ее домой».

Гарри: «Она спит? У меня еще остался для нее кусочек кекса».

Марта решила помахать рукой – мол, у нее все превосходно. Взгляд ее проследовал за пальцами, поднявшимися в воздух. Она посмотрела на полную луну в окне. Луна была красивая. Марта моргала, ей хотелось крепко обнять луну. Она попробовала сесть, но щека словно приклеилась к подушке.

– Вы посмотрите на луну, какая она большая. – Ей показалось, что слова прозвучали невнятно. Но не из-за вина же? И выпила-то всего три, ну, четыре бокала, ну, может, пять. – Она похожа на пуговицу от великанского жилета или на белую шоколадную медаль.

К кровати приблизилась фигура и взяла ее за руку.

– Это серебряный цехин на черном бархате, – проговорила Зельда. – Это половина головки эдамского сыра. Если посмотришь внимательно, увидишь: к ней очередью выстроились мыши, чтобы откусить.

Марта почувствовала, что глаза наполняются слезами, то ли радостными, то ли грустными, то ли просто от вина.

– Это громадный глаз на нас смотрит сверху, то ли электрический фонарик, – сказала она. – Серебряный иллюминатор в небе.

Слова плясали у нее в голове, являясь будто ниоткуда, и не имели никакого отношения к делам, которые ее ждали. Они касались только того, что она сейчас видела и ощущала. И ей это нравилось. Даже очень нравилось. Она пожала Зельде руку и пролепетала:

– Нет ли у кого ручки? Я хочу это записать.

В голове у Марты стучало. Ощущение было такое, как будто она в самолете закладывает одну за другой мертвые петли, а не едет домой в Сэндшифт в старом «Вольво» Джины. От каждого толчка на дороге, от каждого поворота к горлу подкатывало. Она знала, что, если посмотрит в зеркальце, лицо у нее будет цвета травы.

Она вышла на тротуар перед своим домом. В материнских туфлях щиколотки норовили подогнуться. При свете дня свитер на ней был нестерпимо ярок, и ей противно было думать, что она в нем спала. Она прижала ладонь ко рту и ждала – не стошнит ли.

И какое же удовольствие находят в этом люди?

– Ну и приложилась ты вчера вечером, – насмешливо проговорила Зельда. – Как ты?

– Угу, – неопределенно отозвалась Марта. Она стояла между Зельдой и Джиной.

– Пейте побольше воды. – Джина тронула ее за руку. – Примите парацетамол.

Марта вяло улыбнулась в ответ на неожиданную заботу Джины. Для устойчивости она держалась за магазинную тележку и дрожащей рукой пыталась вставить ключ в замок.

При виде красного брелока ей вспомнилась игрушка в библиотеке. Тоже красная и в виде телевизора. Если повернуть две ручки, по экрану двигались карандашные линии и складывались в рисунок. «Волшебный экран». Дети возились с ним часами, рисуя дома, животных и людей. Если надо было нарисовать что-то новое, экран встряхивали, и рисунок исчезал, иногда оставляя после себя две-три черточки. Примерно так и чувствовала себя сейчас Марта. Вечером у нее начала складываться картинка того, что могло происходить в жизни Зельды все эти годы, но сейчас картинка исчезла, смытая выпитым вином.

Она открыла дверь. Глаза слипались, во рту пересохло. Страшно хотелось стянуть узкую юбку, скинуть туфли и улечься на кровать. Но Джина с Зельдой сделали большой крюк, чтобы довезти ее до дома. И необходимо было их пригласить. Как хорошей хозяйке.

– Спасибо вам за милый вечер, – прохрипела она. – Выпьете кофе?

Зельда прислонилась к Джине и посмотрела на дом. Она пробежала взглядом по серому камню стен, по окнам с занавесками, которых, наверное, не меняли с последнего ее визита сюда.

– Он выглядит меньше, чем мне помнилось, – отметила она. – Гоблинский дом.

Джина обняла ее одной рукой за спину, чтобы поддержать.

– Мы заедем выпить кофе как-нибудь в другой раз. По-моему, вам нужен отдых. Я воспользуюсь вашим туалетом, и поедем. Кофе выпьем где-нибудь по дороге.

Марта благодарно кивнула, показала ей дорогу к уборной, а сама осталась с Зельдой снаружи. Бабушка задумчиво молчала, оглядывая улицу.

– Кажется, здесь все по-прежнему, – сказала она наконец. – И все по-другому. И сейчас вижу, как ты бегаешь здесь босиком с черными пятками. Мы сидели на ступеньках и вместе читали книгу. И солнце освещало твои волосы.

Марта почувствовала, что у нее дрожит подбородок. Очутиться им снова вдвоем, как тогда – не как сейчас.

– Зайди, – попросила она.

Зельда покачала головой:

– Я еще не готова. – Она смотрела вдаль, туда, где улица подходила к склону над берегом. – Много воспоминаний связано с этим домом…

– Много счастливых.

– Да. Я знаю. – Зельда чуть-чуть улыбнулась. – Но не все.

Таким Марта не хотела предаваться. Голова и без того болела.