Александр Снегирев - БеспринцЫпные чтения. Некоторые вещи нужно делать самому

– Как же вы без него?

– Ну как… Я учитель русского языка. Когда Сережа умер – пошла в школу работать, двадцать пять лет отработала. А на старости пристроилась в музей. – Она улыбнулась. – Хотите чаю? Пока посетителей нет – давайте выпьем чаю!

И мы с ней пили чай. Потом она подарила мне одну из крошечных деревянных статуэток сына. Я пыталась заплатить, но она замахала на меня руками.

На прощание я еще раз заглянула в комнату с портретами. Лучи заходящего солнца играли на занавесках. И вдруг порыв ветра через форточку на секунду отклонил занавесь, и луч солнца упал именно на портрет Сережи. Его лицо теперь не выглядело ужасно. Просто улыбающийся мужчина с крупными грубыми чертами лица. То ли солнце изменило его, то ли я смотрела по-другому на этого совершенно больного, но необыкновенно одаренного человека…

Это было в субботу, а в понедельник я неслась по лестнице роддома, боясь, что за выходные Елена выпишется домой. К счастью, нет. Я замерла в дверях палаты, пытаясь отдышаться. Елена кормила Марка, слегка баюкая его на руках. Я вошла и тихо села напротив.

– Я вам в пятницу наговорила гадостей, – начала я. Лицо Елены удивленно вытянулось. – Я прошу у вас прощения! Я не имела права. Я очень сожалею…

Она не дала мне окончить фразу:

– Не извиняйтесь! Всё в порядке. Вы просто рассказали мне правду. Я благодарна вам, но решения своего не изменю, – сказала она с достоинством.

– Марку очень повезло, что у него есть вы! Это очень, очень здорово! У меня для вас есть подарок. – Я села рядом с Еленой и Марком и вынула небольшую деревянную собачку с замечательно добрым выражением мордочки. – Это сделал один человек… художник, с таким же синдромом, как у Марка. Его мама не отказалась от него и любила. Я надеюсь, что и у вас получится отыскать в Марке солнце. И оно будет ярко светить…

Прошло девять лет… Я слышала, что в этом году Марк пошел в первый класс, в обычную школу, а его необыкновенно яркие рисунки я встретила прошлым летом на одной из детских выставок.

Александр Маленков

Бессловесная тварь

Молчаливость – истинно мужская добродетель. Атос – вот эталон мужественности. Вместо слов у него дела, вместо эмоций – сила воли. Женщины, окруженные эмоциональными болтунами, от этого образа млеют. Млеют, млеют, пока такой Атос не достается им в ежедневное пользование.

Вот Атос молча пришел с работы, молча поел, молча сел и молча молчит.

– Ну как у тебя дела, Атосик? – спрашивает женщина.

– Нормально, – отвечает Атос.

– Как на работе? Много гвардейцев кардинала сегодня заколол?

– Угу.

– Ты что, устал?

– Не…

Тут уже женщина начинает как-то волноваться. У нее в голове, напирая друг на друга, скачут объяснения. А) Атос на что-то обиделся. Б) Атос ее больше не любит. В) Атос ей изменяет с какой-нибудь шалавой-фрейлиной. Возможно – за эту спасительную версию женщина цепляется, пытаясь быть оптимисткой, – у него просто крупные неприятности на работе. И раз он молчит, то просто не хочет о них рассказывать.

– Ну ладно, – говорит она, слегка обидевшись. – Ты, наверное, хочешь спокойно посидеть, я пойду в будуар, займусь макраме…

Мужское молчание легко принять за безэмоциональность. Но, как говорят гомеопаты, если мы чего-то не видим, это не значит, что его нет.

Дятел долбит кору дерева, даже если муравьи не ползают по поверхности. То же и с эмоциями молчаливого мужчины. Они есть, просто они ползают под толстой корой стереотипного мужского поведения. И если женщина хочет, чтобы Атос наконец раскрыл свой рот и что-то сказал, ей придется стать дятлом, продолбиться сквозь «жаловаться – не мужское дело», сквозь «все нормально», сквозь «я просто немного устал» и «могу я спокойно посмотреть телевизор?».

Девушка, сидящая на танцах, хочет танцевать, а не сидеть. Просто она ждет, чтобы ее красиво пригласили. А молчаливый мужчина ждет (не признаваясь себе в этом), чтобы его разговорили.

Ему просто нужно задать правильный вопрос. А чтобы задать правильный вопрос, как известно, нужно знать бомльшую часть ответа. «Как дела?», «Ты устал?», «Чего такой мрачный?» – неправильные вопросы. Правильный вопрос – тот, на который Атос не сможет ответить «нет». Например: «Ветер сегодня холодил былую рану?» Или: «Потертое седло опять скрипит?» Или: «Гасконец достал своими песнями?»

После пары-тройки правильно заданных вопросов даже самый молчаливый мушкетер, к удивлению окружающей женщины, разразится каскадом признаний, откровений, а может быть, и рыданий. Более того, вербализация эмоций будет иметь психотерапевтический эффект, особенно если помогать ему, непривычному, с формулировками: «Тебя это обижает?», «Ты разочарован?», «Ты жалеешь об этом?».

После десятка-другого сеансов игры «Угадай мои мысли, и тогда я о них поговорю», Атос станет податливее. Он поймет, как вредно держать эмоции в себе, как хорошо бывает выговориться, как понятнее самому становится проблема, когда ее сформулируешь вслух, как здорово, что мы об этом поговорили, как полезно иногда бывает поплакать, как здорово бывает пересказать весь свой рабочий день с подробностями, где он обедал, что ему сказали коллеги и что он об этом подумал, и что ему сегодня снилось, а куда ты пошла, тебе что, не интересно?..

После чего вдруг становится понятно, почему молчаливость – все же истинно мужская добродетель.

Вам, молодым, все слишком легко достается!

Я вот в школу на лыжах ходил через лес. Шесть часов в одну сторону. С вечера выходил и всю ночь шел, чтобы к первому уроку поспеть. В левой руке тетрадка, в правой – перо, на поясе чернильница – уроки по дороге делал. Когда чернила замерзали – кровью писал. На большой перемене спал. А большие перемены у нас были по две минуты. А потом обратно шесть часов. Домой приходил, только чтобы лыжи смазать. Лыжную мазь сам делал из медвежьего помета.

У вас сейчас дома ванная, душ. А мы горячую воду покупали на черном рынке. Сто рублей ведро. И всей семьей одним ведром мылись. А вместо мыла у нас была лыжная мазь. А лыжную мазь делали из медвежьего помета. Ну и что, я уже это рассказывал! Ты еще раз послушай деда, дед помрет скоро и некому будет рассказывать. Что значит, я все только обещаю? Сказал – помру, значит – помру. Дед свое слово держит. Обещал тебе глиняную свистульку сделать – и сделал! Мало ли что ты не просил. Свистулька – лучшая игрушка. У меня в детстве и такой не было. Мне дед глиняную свистульку из фашистской бомбы сделал. Мы с братом, чтобы посвистеть, вдвоем ее еле от земли поднимали, пока она не взорвалась. Деревья в радиусе ста метров повалило, а нам хоть бы хны. Потому что здоровые были, не как вы сейчас. Все натуральное ели – грибы, ягоды, шишки, березовый сок с мякотью. А воздух какой был! Кислородные подушки тогда как делали? Выйдешь на крыльцо, наволочкой воздух зачерпнешь – и вот тебе кислородная подушка.