Клэр Пули - Правдивая история [litres]

Шагая в сторону кафе, Алиса поняла, что впервые за долгое время делает это с радостным волнением, а не просто из чувства долга. Последние несколько месяцев превратились для нее в череду повседневных обязанностей: кормление, умывание, уборка, переодевание, готовка, глажка, стирка – и опять все по кругу, до бесконечности. А сейчас ее ожидало что-то новое, когда она не знала, что произойдет в следующий момент. Жизнь с грудным ребенком до ужаса предсказуема. Алиса тут же отругала себя за эту мысль, напомнив себе, какая она счастливая.

Еще издали было заметно, что в кафе горит свет. Это не означало, что оно непременно открыто. Многие из местных магазинов и кафе, судя по всему, не выключали свет двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Алису это сердило, поскольку на своем аккаунте она демонстрировала бережное отношение к планете. Она перестала пользоваться одноразовыми кофейными чашками и пластиковыми пакетами задолго до того, как это вошло в моду. Одно время она даже пыталась освоить подгузники многократного использования, но это ничем хорошим не кончилось.

Заглянув в окно кафе, Алиса увидела за столом, накрытым на компанию людей, в одиночестве сидевшую Монику, которая плакала. Горько плакала. Навзрыд, с соплями и пятнами на лице. Моника, определенно, тот тип женщины, у которой хватит ума не плакать на людях. Может быть, если они подружатся, Алиса скажет ей об этом.

Она почувствовала, что ее бодрое настроение улетучивается. Ей ведь так хотелось верить в «долго и счастливо». Что, черт возьми, могло случиться?! Каким образом могла идеальная романтическая сцена, увиденная ею несколько дней назад, превратиться в это страдание одинокого человека?

Алиса безоговорочно верила в женскую солидарность. Женщины должны заботиться друг о друге. Ее девизом в жизни было: «В мире, где ты можешь быть кем угодно, будь добрым». У нее была футболка с принтом этого изречения. Она не могла просто пройти мимо, оставив ближнего в слезах. Помимо всего прочего, Алиса чувствовала, что Моника ей не чужая. У нее было ощущение, что она знает эту женщину, по крайней мере немного. А если честно, то лучше, чем большинство своих лучших подруг.

Вынув из сумки тетрадь, которая послужит ей визитной карточкой, Алиса выпрямилась, изобразила на лице дружескую, но озабоченную улыбку и вошла в кафе, осторожно перешагивая через устрашающего вида коричневую массу на полу. Что это такое, черт побери?!

Моника подняла глаза, по ее лицу размазалась тушь.

– Привет, я Алиса, – начала Алиса. – Я нашла вашу «Правдивую историю». С вами все в порядке? Я могу чем-то помочь?

– Жаль, что я вообще увидела эту чертову тетрадь, и, конечно, не хочу больше на нее смотреть, – словно выпуская пулеметную очередь, ответила Моника, и от ее слов Алиса буквально отпрянула. – Не хочу быть грубой, но я уверена, что вы, как и все прочие, думаете, что знаете меня, прочитав историю, которую никак нельзя было писать, но вы меня не знаете. И я абсолютно уверена, что не знаю вас. Да и не хочу знать. Так что прошу вас, валите отсюда и оставьте меня в покое.

Алиса так и сделала.

Моника спустилась из своей квартиры только к вечеру Дня подарков. Кафе напоминало театральную сцену, покинутую в середине пьесы. Стол был по-прежнему сервирован для пудинга, бокалы стояли полупустые. Под елкой лежали нераспечатанные подарки. А на полу, как гигантская коровья лепешка, распластался фиговый пудинг, из центра которого игриво торчала веточка падуба.

Она налила в ведро горячую мыльную воду, натянула резиновые перчатки и приступила к работе. Она всегда считала уборку терапевтическим средством – если честно, весьма хорошим средством. Пятизвездочная оценка санитарного состояния ее кафе, выставленная напоказ в витрине, была одним из достижений, вызывающих у нее наибольшее удовлетворение.

Теперь, немного успокоившись, Моника осознала, что Хазард и Райли вряд ли умышленно ее подставили. Она поверила словам Райли о том, что искренне ему нравится, да и его поцелуи не могли быть притворными, но все же она чувствовала себя униженной. Ей страшно не нравилось, что все это время он лгал ей. Мысль о том, что Хазард и Райли жалеют ее, была ей ненавистна. Моника с отвращением думала о том, что они разговаривают о ней, планируя, как улучшить ее несчастную жизнь. И она чувствовала себя глупой. А она не привыкла чувствовать себя глупой. Она получила премию Кейнса по экономике А-уровня, на минуточку!

Только она успела поверить, что нежданно-негаданно могут происходить хорошие вещи и что ее может полюбить такой удивительный парень, как Райли. А теперь оказывается, все это было подстроено. Ее мать часто говорила, что если что-то выглядит слишком хорошо, чтобы в это поверить, то так оно и есть. А Райли определенно выглядит слишком хорошо, чтобы можно было поверить в его реальность.

За последние несколько недель Моника почувствовала в себе какую-то раскрутку. Она стала привыкать плыть по течению и бросила заниматься навязчивым планированием. Она ощущала себя более счастливой и беззаботной. Но в какую переделку это ее завело!

Моника не знала, что и подумать.

Знала она лишь то, что не хочет видеть никого из них, по крайней мере какое-то время. Ей хотелось, чтобы все опять стало таким, как было до того момента, когда она нашла в своем кафе эту дурацкую тетрадь, написала свою историю и оказалась случайно вовлеченной в чей-то план. Тот мир был обыденным и невыразительным, но надежным и предсказуемым.

Тут Моника сообразила, что не отменила мастер-класс по рисованию. Взяв телефон, она вошла в созданную ею группу мастер-класса в WhatsApp. «Мастер-классы по рисованию не проводятся вплоть до дальнейшего уведомления», – набрала она. У нее не возникло желания извиняться или что-то объяснять. Зачем?

Она прошла в Библиотеку. На кофейном столике лежал лицом вверх ее красивый портрет, написанный Джулианом. На нее смотрела другая Моника – та, которая не знала, что ее жизнь основана на лжи.

Она заглянула под елку и достала подарок с надписью «Монике, с любовью от Райли». Сначала она подумала было выбросить подарок, не раскрывая, что было бы гордым поступком, но любопытство взяло верх.

Моника осторожно развернула бумагу. Там был красивый ежедневник бирюзового цвета, в котором она немедленно признала бренд «Смитсон». Разве она говорила Райли, что это ее любимый бренд? Наверное, стоит целое состояние. На обложке золотым тиснением были выбиты слова «НАДЕЖДЫ И МЕЧТЫ». Моника поднесла блокнот к носу и вдохнула запах кожи. Потом открыла его и прочла надпись на обороте обложки:

Веселого Рождества, Моника! Я знаю, как ты любишь хорошие канцелярские принадлежности, я знаю, как ты любишь списки, и я знаю, ты заслуживаешь, чтобы твои надежды и мечты сбылись.