Джилл Симс - Почему маму всё достало [litres]

– Ммммм?

– Мам. Мам, я не хочу, чтобы вы с папой умирали. Обещайте мне, что не умрете. Мам, пап, вы же не умрете? Вы же не можете умереть?

Тут он заплакал.

Ох, Питер. Единственное, что может быть хуже и тяжелее собственной боли и горечи, – это видеть, как страдают твои дети. Слезы моего сына вывели меня из ступора. Я обняла его, прижала к себе как маленького, хотя он был больше меня и ножка у него уже 43-го размера.

– Милый мой сыночек. Я никуда не уйду, обещаю.

– Уйдешь, – сквозь слезы сказал он. – Все умирают.

– Ну да, все умирают, только я еще долго не буду умирать, буду жить долго-долго, и папа будет долго жить, да? Мы будем рядом столько, сколько потребуется.

– Как ты можешь обещать? Столько всего случается, ты можешь попасть в аварию, тебя может сбить автобус, носки будешь надевать, споткнешься, упадешь и умрешь – каждый год от пяти до десяти человек погибают, когда надевают носки, а еще больше людей надевают брюки и помирают. Жаль, что я не верю в бога. Было бы хорошо знать, что сможешь потом после смерти всех увидеть.

– Милый, нельзя жить и все время бояться, а что если вдруг. Это же не жизнь, а унылое существование. Жить надо, надеясь на лучшее, радоваться тому, что ты живой, и если вдруг что-то случится, ты не будешь ни о чем сожалеть. Я тоже слышала про статистику смерти от носков, поэтому, когда надеваю носки, всегда сажусь, чтобы не упасть и не свернуть себе шею. Знаю, как печально думать, что потерял кого-то навсегда, но это не так, поверь.

– Ты имеешь в виду, что они с нами, они не умрут, пока мы их помним, да? – шмыгая, спросил он. – Потому что, мам, это не то же самое. Воспоминания – это не то же самое, что живой человек.

– Нет, милый. Я имею в виду физику. Ты же любишь физику?

Питер кивнул головой в знак согласия.

– Ну так вот, это была лекция по физике, лектора звали, кажется, Аарон Фриман, он объяснял, что согласно первому закону термодинамики энергия ниоткуда не появляется и никуда не исчезает, поэтому вся энергия, из которой состоим мы и наш мир, сохраняется, всегда была и будет. Следовательно, мы все остаемся здесь, в той или иной форме. Ты же сам мне все время говоришь, когда я делаю что-нибудь не так: «Мама, физика рулит!» Ведь так? Она и вправду рулит!

Эта аргументация, кажется, подействовала на Питера. И он потихоньку стал успокаиваться.

– Пойди поспи, малыш, – сказала я ему.

– Мам?

– Да?

– А пусть папа останется у нас сегодня?

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Ну пожалуйста, только на сегодня. Он ляжет у меня на кровати, а я буду спать на полу. Я просто хочу, чтобы сегодня мы все были вместе, ну пожалуйста , мам.

– Ну, если твой отец не возражает, то я тоже не возражаю, – ответила я. Если честно, мне в тот момент хотелось побыть совершенно одной, но если Питеру было важно, чтобы все были вместе, то конечно, его желание – закон. Саймон зашел к нам в гостиную и тоже согласился: «Конечно, останусь, если Питер так хочет».

– Я постелю тебе на диване, – предложила я, вспоминая о непростой экосистеме, царящей у Питера в комнате. Одному богу известно, какие там пятна у него на простыне, хоть я и кипячу ее еженедельно.

Я поднялась наверх проведать Джейн. Она сидела на своей кровати, крепко обняв Барри, глаза красные, но сама вполне спокойная.

– Как ты? – спросила я.

– Меня Барри утешает, – ответила она.

– Хочешь поговорим?

– Не хочу, мам… я с Барри говорила. Он все понимает. Если ты не против, я лучше с Барри буду разговаривать. Я не знаю, что я чувствую, и не знаю, что сказать, но, когда я говорю с Барри, мне как-то проще все объяснить, потому что я объясняю себе , а не кому-то , потому что он просто знает, что я чувствую, и мне не надо лишний раз ничего говорить. Я лучше с Барри поговорю, хорошо? Я всегда с ним говорю в такие моменты.

Барри посмотрел на меня, его хвост легонько завилял. Он стал в разы крупнее и ни на йоту привлекательнее, и, может, я тогда слишком расчувствовалась, но мне показалось, что в его больших карих глазах было столько понимания и мудрости, сколько не сыщешь и у большинства людей. Джейн крепче обняла его.

– Хорошо, – ответила я. – Значит, у тебя есть с кем поговорить.

– Ага, – ответила Джейн. – Погоди-ка, мам!

Тут Джейн резко подошла ко мне и крепко обняла.

– Мам, ты про себя не забывай, заботься о себе так же, как и о других. Знаешь, мам? Я… я тебя люблю. Только никому не говори , что я так сказала. Хотя тебе тоже надо с кем-то поговорить. Про жизнь.

Моя решимость не показывать слезы детям растаяла в ту же секунду, и слезы так и покатились из глаз. Я обняла ее и прошмыгала: «Спасибо, доченька».

– Ты же можешь с Джаджи разговаривать про жизнь, – шепнула она мне на ухо. – Или с курицами своими. Хотя с ними лучше не надо – они тебя не любят. С кем-нибудь другим, тебе надо выговориться, окей?

– Окей, – согласилась я. Джейн отстранилась, поймав себя на том, что в минуту слабости она прильнула к матери, а не к собаке.

– Да, мам, еще… – продолжила она.

– Что, милая? – с нежностью и гордостью за свою такую взрослую и полную сочувствия дочь спросила я.

– Сколько мы можем не ходить в школу из-за дедушкиной смерти?

Что же, приятно было осознавать, что, несмотря на все слабости и нежности, Джейн оставалась сама собой.

Я пошла вниз, прихватив подушки и одеяло для Саймона.

– Может, ты хочешь поговорить? – спросил он.

– Нет. Не хочу, – не сразу ответила я. – Я просто хочу перестать хоть на секунду об этом думать. Наверное, я завтра позвоню Ханне и с ней об этом поговорю.

– Хочешь обнимемся?

– Ой, спасибо, нет. Довольно объятий. Что-то сегодня моя квота на физические контакты с другими людьми вышла из-под контроля.

– Как скажешь.

– Знаешь, чего мне хочется?

В глазах Саймона зажглась надежда.

– Да не этого, дурак! Джина с тоником я хочу.

– Сейчас сделаю.

Я глотнула джина и уставилась в пустоту прямо перед собой. Вдруг до меня дошло.

– Слушай, ты весь день водил мою машину, – начала я обвинительным тоном.

– И что? – удивился Саймон. – Ты же была не в состоянии водить.

– Но ты же больше не имеешь права ее водить.

– У меня в страховке есть пункт, что я могу водить любое транспортное средство с согласия владельца, – ответил Саймон. – Ты ни о чем другом сейчас не можешь думать? Только о страховке на машину?

– Вообще-то это нейтральная тема, – возразила я. – Вон Джейн уже интересуется, сколько она может не ходить в школу из-за похорон, по мне так страхование автомобиля – очень приличная тема для разговора. Можно еще джина?

Помолчав довольно долго, я прервала тишину вопросом:

– Саймон? А что ты помнишь о моем отце?

– Когда я с ним впервые познакомился, он отвел меня в сторонку, чтобы поговорить «как мужчина с мужчиной».