Эмили Мандел - Стеклянный отель [litres]

Он стянул с себя толстовку и перчатки, скатал их в комок, затолкал его в кусты рядом с пнем, ступил на тропинку, ведущую к крылу для сотрудников, и вышел со стороны леса к яркой луже света из отеля. Если бы его сейчас увидели в отеле, то сочли бы, что он решил прогуляться и возвращался в свою комнату. Он посмотрел на часы и замедлил шаг на пути к боковому входу: мол, нечего на него глазеть, он просто вышел подышать свежим воздухом. Он испытывал вдвойне приятное возбуждение от самого действа и окружавшей его атмосферы тайны, но приподнятое настроение испарилось в тот же миг, когда он вошел в отель и увидел картину: посреди лобби стоит ошарашенный гость; из-за стойки выходит ночной управляющий; сестра перестала натирать бокал в баре; все уставились на надпись на окне, а на лице у Винсент застыло болезненное выражение, смесь неприкрытого ужаса и печали. Гость отвернулся, и Винсент отвела глаза, пока Уолтер усиленно излучал готовность помочь и успокоить гостя: «Не хотите еще напиток, за счет заведения, разумеется? Я очень сожалею, что вы стали свидетелем этого» и тому подобное. Винсент не отрывала глаз от бокала, который натирала салфеткой. Пол по-прежнему стоял у двери, никем не замеченный. Ему не приходило в голову, что надпись увидит кто-то еще. Он прошмыгнул обратно в ночной холод, немного постоял снаружи с закрытыми глазами, пытаясь взять себя в руки, и решился на второе, более явное появление: громко захлопнул за собой дверь и попытался вести себя как ни в чем не бывало, но его взгляд невольно упал на рододендрон, который кто-то – возможно, Ларри – поставил у окна.

Уолтер наблюдал за ним из-за стойки.

– Что-то случилось с окном? – спросил Пол. Собственный голос прозвучал для него неестественно и слишком высоко.

– Боюсь, что да, – ответил Уолтер. – Там какое-то отвратительное граффити.

«Он думает, это сделал я» , – подумал Пол и отчего-то почувствовал себя оскорбленным.

– А мистер Алкайтис видел?

– Кто?

– Ты знаешь, о ком я. – Пол кивнул в сторону гостя, мужчины лет пятидесяти с чем-то, который сверлил взглядом свой стакан со спиртным.

– Это не Алкайтис, – ответил Уолтер.

О боже. Пол нашел предлог удалиться и отправился к бару, где Винсент покончила с натиранием до блеска бокалов и теперь принялась смахивать несуществующую пыль с бутылок.

– Привет, – сказал он, и когда она повернулась, его поразило, что в глазах у нее блестели слезы. – Все нормально?

– Надпись на стекле, – прошептала она.

Ему захотелось немедленно уйти, сбежать от коллег, вызвать водное такси по телефону прямо в лобби, пойти к пристани, уехать в Грейс-Харбор и не возвращаться.

– Наверное, это натворил просто какой-то пьяный подросток.

Она украдкой вытерла глаза салфеткой.

– Извини, – сказала она, – я сейчас слишком расстроена, не могу разговаривать.

– Конечно, – ответил он, все глубже погружаясь в пучину отвращения к самому себе, вопреки советам терапевта в клинике. Он заметил в лобби оживление: Уолтер вышел из-за стойки администратора, Ларри вытаскивал тележку для багажа из потайного шкафчика рядом с пианино. Винсент поспешно сварила себе чашечку эспрессо. Обычно лобби отражалось в стеклянной стене отеля почти с зеркальной точностью, но сейчас отражение было залито белым светом от приближавшейся лодки. В отель приехал Джонатан Алкайтис.

Три года спустя, в декабре 2008-го, Уолтер прочитал на ресепшен новость об аресте Алкайтиса и почти потерял сознание. Халиль, работавший в ту ночь в баре, тотчас примчался к нему со стаканом холодной воды: «Уолтер, на, попей, сделай глубокий вдох…», и Уолтер попытался снова задышать, отпить воды, не упасть в обморок, а в глазах у него заплясали звезды. Коллеги Уолтера столпились вокруг, спрашивали, что случилось, галдели и предлагали вызвать водное такси, чтобы довезти его до больницы, а потом взгляд Ларри упал на статью New York Times на экране компьютера, и он громко выдохнул.

– Я был его инвестором, – объяснил Уолтер.

– Алкайтиса? – спросил Ларри.

– Помнишь, он приезжал сюда прошлым летом? – Уолтера замутило. – Вместе с Винсент. Мы с ним разговорились, потом речь зашла об инвестициях, я сказал, что у меня есть кое-какие сбережения…

– О господи, – воскликнул Ларри. – Уолтер. Я сочувствую.

– Он себя так вел, как будто делал мне одолжение, – продолжал Уолтер. – Потому что разрешил мне инвестировать в свой фонд.

Ларри наклонился над ним и положил ему руку на плечо.

– Они не могли пропасть , – твердил Уолтер. – Не могли же они пропасть. Это были все мои сбережения.

Затем последовал провал в памяти: как он добрался до своей комнаты? Уолтер не помнил, но спустя какое-то время он лежал на кровати и смотрел в потолок, полностью одетый, но без обуви, а на тумбочке рядом стоял стакан воды.

Было уже почти восемь утра, поэтому Уолтер оделся и пошел в офис к Рафаэлю.

– Я ничего не знаю, – сказал ему Рафаэль. Он нервно вертел ручку на костяшках пальцев, и Уолтер с недоумением наблюдал за этим трюком. Как получалось, что ручка не падала? – Нам придется подождать вестей от Соединенных Штатов.

– Вестей от кого? – Уолтер уставился на ручку.

– Ну, вестей о нашей судьбе, как бы мелодраматично это ни звучало. Я только что говорил по телефону с управляющим активами в Нью-Йорке, каким-то юристом, которого назначил судья, чтобы он разобрался с бардаком в фонде Алкайтиса. Думаю, он и будет решать, как поступить с отелем.

Ожидание оказалось недолгим. К концу следующей недели по отелю разнеслась новость о том, что управляющий решил его продать, чтобы в кратчайшие сроки получить максимально возможную сумму для возмещения ущерба инвесторам. Ходили слухи, что управляющая компания может выкупить отель, но Рафаэль к ним отнесся скептически.

– Скажу тебе кое-что по секрету, – сообщил он Уолтеру. – Отель уже четыре года не приносит прибыли. Если его кто-нибудь купит, то явно не человек из гостиничного бизнеса.

– А кто тогда вообще его купит?

– Вот именно, – ответил Рафаэль.

Когда их судьба стала ясна – здание выставят на продажу без надежды продать его в обозримом будущем, отель закроется уже через три недели, – Уолтера посетила странная мысль. Все уезжали, но означало ли это, что и он непременно должен уехать? Тихим утром за стойкой ресепшен, перед самым концом смены, он в четвертый раз попытался дозвониться до управляющего активами, и наконец трубку взял секретарь Альфреда Сэлвина.

– Сэлвин, слушаю.

– Мистер Сэлвин, это Уолтер Ли. Извините за настойчивость, – сказал Уолтер, – но я бы хотел обсудить с вами один срочный вопрос, по крайней мере, для меня он срочный…

– Чем могу вам помочь, мистер Ли?