Ян Папп - Направление — Прага

— Я гляжу, у тебя тут целое хозяйство.

— Все они сироты, — проговорил Семен, словно оправдываясь.

— После войны сделаем тебя на Родине директором детского дома для сирот, — продолжал шутливо маршал. — А свои дети есть?

— Были. Трое.

— И что же?

— Фашисты… сожгли всех…

Конев задумался. Постоял, потом нагнулся:

— А ну-ка, маленький солдат, выходи, устроим тебе проверку, — и взял Степку за руку.

Тот сперва неуверенно поерзал на сиденье, но, видя улыбку на лице незнакомца, выскочил из машины и встал, вытянувшись и выпятив грудь.

— Настоящий солдат, — похвалил его маршал и повел к выстроившимся шеренгам. Держа левую руку на плече Степки, правой он приветствовал танкистов.

Растроганный Семен остался стоять возле своей машины. К нему подошел генерал Рыбалко. Внимательно осматривая машины, он похвалил Семена:

— Приятно посмотреть на такую машину, чистая — прямо загляденье. Примерный шофер! — Тут он заметил Любку. — А это кто? Дочка?

— Нет, товарищ генерал, мы ее в лесу с братишкой нашли, видать, сбежали из лагеря. Не знаем чьи, но они из Чехии.

Рыбалко взял девчушку за руку:

— К тебе на родину отправляемся, в Прагу.

Подошел и Донской:

— Да, у него и автомашина и дети в порядке.

Рыбалко нагнулся к девочке и проговорил, обращаясь к Семену:

— Неподходящие тут условия для детишек…

Осмотр заканчивается. Офицеры штаба спокойны — они уверены, что люди и оружие в порядке.

Маршал Конев стоял перед выстроившимися войсками. Рядом был Степка. А Конев, глядя на солдат, замерших в ровных шеренгах, обратился к ним с речью, заговорил дружеским тоном:

— Товарищи! Наша Родина и Главнокомандующий поставили перед нами славную боевую задачу: помочь Праге, помочь пражским повстанцам в их борьбе за свободу. Я верю, что эту роль вы выполните с честью. Остатки вражеских орд намерены разрушить этот древнейший город и задушить восстание братского чешского народа. Наша победа над фашистским зверем здесь, в Берлине, в его собственной берлоге, обязывает нас довершить эту победу освобождением Праги, чтобы снова воцарился мир на земле.

— Товарищи! Слушайте приказ: отрезать врага от Праги стальным щитоми освободить город не позднее двенадцатого мая.

Вперед на освобождение Праги и чехословацкого народа!

«Ура! Ура! Ура!» — прокатилось по шеренгам.

Тихая майская ночь. Ветерок шевелит ветки деревьев и гонит густые тучи на запад. Месяц то вынырнет из тучи, то снова спрячется. Танкисты сидят в танках, саперы заняли места на танках. Приятно выспаться после стольких бессонных ночей! Жесткая сталь кажется мягчайшей периной. Но вот гул и грохот моторов пробуждают людей от сна. Колонна трогается.

Включил мотор и Семен. Дети продолжают спать, а щенок заворчал, почуяв, что на ступеньку «виллиса» поставил ногу кто-то чужой.

— Ну что, никто не ругался?

— А, это вы, товарищ старшина. Нет, обошлось. Сказали, раз вы разрешили, то и они не против.

— Ну, Семен, я же не против.

— Знаю, товарищ старшина, — улыбнулся Семен.

— До свидания в Праге! Следите за детьми! — И старшина соскочил с подножки.

Два параллельно тянущихся на юг от Берлина шоссе окутаны серым дымом, ветер относит его на обочину и поднимает над деревьями. Начинает моросить дождь. Грохочут моторы, лязгают гусеницы танков и бронетранспортеров. Колонна растянулась на тридцать километров, за ней дорога остается высушенной и местами полита маслом. Танки идут на предельной скорости. Чем дальше продвигаются они на юг, тем дождь становится гуще. Передние танки уже всего лишь в тридцати километрах от Дрездена. Немецкая группировка «Миттель», обнаружив продвижение частей Красной Армии, выслала против них свои танковые подразделения и самоходные орудия. Бой длится долго и задерживает продвижение на юг. Но и немецкие части отступают в том же направлении, и их арьергард прикрывают отроги Рудных гор.

И хотя враг отчаянно сопротивляется, стальная громада неумолимо продвигается вперед. Башни на танках, едва утихает стрельба, открываются, танкисты внимательно всматриваются в приближающуюся синеватую даль, заслоняют глаза от света, чтобы лучше разглядеть, что там впереди. И стрелки через перископы рассматривают кряжи Рудных гор.

— Нам бы только наверх взобраться, а дальше дело пойдет, — подбадривает по радио майор Донской.

Танки продвигаются к подножию Рудных гор. На их склонах укрыты вражеские противотанковые пушки, они открывают стрельбу. Танки из колонны, останавливаясь, стреляют туда, откуда только что поднялся дымок.

К границе Чехословакии ведут две дороги через горные перевалы. Обе они отходят от Альтенберга, и отсюда танки пускаются по петляющим дорожкам, чтобы перевалить через горный хребет.

Майор Донской пересел на Т-34 и возглавил атакующую группу. Но, пройдя всего метров сто, приходится остановиться. Саперы, обследующие дорогу перед танками, обнаружили серьезные препятствия. Пехотинцы, сойдя с танков, растянулись цепью, саперы обезвреживают мины, расставленные у завалов.

Хорошее обозрение врагом тоже затрудняет продвижение наших танков и моторизованных частей.

— Ну, ребята, — говорят командиры саперов и пехотинцев, — пришел наш черед! — И поглядывают вслед танкам, которые сворачивают с полдороги, чтобы внизу присоединиться к танкистам генерала Лелюшенко, продвигающимся к отрогам Рудных гор по соседней дороге.

Идет передовой отряд саперов и пехотинцев, справа продвигаются танки Лелюшенко, преодолевая шаг за шагом крутой подъем. Донской вернулся в Альтенберг и присоединился к Лелюшенко. Немцы упорно стреляют сверху, засев в старых чехословацких укреплениях.

— Кто будет первым на чехословацкой границе — мы или Рыбалко? — прикидывают танкисты Лелюшенко, разговаривая между собой.

Части генерала Рыбалко подходят к границе еще перед полуднем. Туман, окутавший долины, поднимается по склонам, теплый ветер разгоняет его по полянам и склонам, гонит к полям, раскинувшимся на северных склонах Рудных гор. Солдаты, всего несколько дней назад воевавшие на загроможденных развалинами улицах Берлина, беря с боем каждый дом, этаж, передвигались теперь по голому горному склону. В Берлине на них, помимо пуль, сыпались кирпичи и штукатурка, а сейчас их поливали пулеметные очереди, обстреливала артиллерия — немцы, засевшие в бетонированных бункерах. Батальон Донского смешался с колонной Лелюшенко, и Донской ставит своего регулировщика, чтобы его танкистам и водителям грузовиков легче было ориентироваться. Танки старшего лейтенанта Ющенко уже миновали высоту 895 и продвигаются западнее ее по склону, поднимаясь все выше и выше.

Подбитый в правую гусеницу танк стремительно падает вниз вместе со своим экипажем, но по его пути уже поднимается другой, осторожно, но неуклонно приближаясь к границе.