Корнелиу Леу - Власть

— Вы его знаете лучше… — вспомнил Дрэган о ранее прерванном разговоре. — Расскажите что-нибудь о нем!

— Видите ли, — начал Василиу, — он не был моим профессором, он преподавал на третьем или на четвертом курсе, я же кончил всего два, а потом ушел в армию: знаете, тяжелое семейное положение, война… О профессоре говорили, что в молодости он был интересным человеком, но несколько романтичным: он разработал совершенно нереальный проект электростанции; может быть, об этом вам уже говорили…

— Может быть…

Дрэган уловил тон, каким к нему обращался лейтенант. И чтобы скрыть охватившее его волнение, он, подумал: «Видишь, умник Дрэган!.. А тебе хотелось получить другое задание!» — спросил:

— Так, значит, говорите, нереальный проект?

— Да, все так говорят…

И Дрэган взволнованно произнес слегка охрипшим голосом:

— Так вот что, господин лейтенант: гарантирую, что проект этот вполне реален!

Лейтенант посмотрел на него оторопело и удивленно. Этот простой человек, за которым он наблюдал, поражал его силой своей убежденности. Василиу пытался понять, откуда в нем такая уверенность.

Теперь свои собственные убеждения не казались лейтенанту единственно правильными.

Когда же они снова проезжали мимо дома профессора, то увидели, что его дверь открыта, хотя хорошо помнили, что оставили ее закрытой. Остановили машину, вышли из нее и быстро вошли в дом.

Посреди вороха бумаг сидела все та же девушка. Она, внимательно рассматривая бумаги, рылась в документах. На лоб ее спадали черные волосы. Весь облик девушки гармонировал со строгой обстановкой холла.

— А, так нам, барышня, судьбой было предназначено вновь увидеть вас, — ехидно сказал Дрэган. На него больше не действовали ее удивленные, невинные взгляды.

Почувствовав, что она имеет дело с немилосердным противником, девушка поднялась на ноги. Совершенно иным было ее лицо, когда она взглянула на них снова. Оно стало суровым, а в глазах ее они увидели вызов.

— А почему бы нам и не свидеться снова? — спросила она охрипшим от волнения голосом.

«Потому что ты химера моей смерти, — хотел было ответить ей Дрэган. — Потому что твои глаза смотрят на меня оттуда, откуда не возвращаются и откуда не вернулся бы я, если бы не Тебейкэ, постучавшийся в дверь моей камеры».

Но ему стало стыдно, и он из-под бровей взглянул на офицера, стараясь узнать, не угадал ли тот, что именно хотелось сказать Дрэгану. Не думает ли лейтенант, что Дрэган все еще смущен и сбит с толку этим странным поведением девушки.

И он, не отдавая себе отчета, почему-то произнес:

— Вы не могли смотреть на меня все то время, пока сидели впереди! Это я все время смотрел на вас… Я сидел сзади. Я следил за каждым вашим жестом.

— У меня такое ощущение, что я все время смотрела на вас, и только это имеет значение, — упорно стояла на своем девушка. Она вышла из-за стола. Лейтенант тем временем подошел к бумагам и стал с интересом их рассматривать.

— А почему вы там оказались? — спросил Дрэган.

— Вы же хорошо знаете, что меня отдали под суд за продажу военного имущества…

— Ага… А почему вы на меня смотрели?

— Потому что вы были героем, потому что вы должны были умереть. — Она подошла к нему. — Умереть за наше дело, понимаете?

— Наше дело?.. А какое вы имеете отношение к нашему делу? — Дрэган недоверчиво посмотрел на нее. Ее слова показались ему подозрительными. Инстинкт подпольщика заставил его насторожиться. «Она меня провоцирует», — подумал он и взглянул на лейтенанта. Тот сидел за столом, внимательно разглядывая лежащие на нем бумаги. — Так какое вы имеете отношение к нашему делу? — повторил Дрэган. — В конце концов, кто вы и что вам здесь надо?

— Из-за меня была арестована моя сестра, — ответила она.

— Как это произошло?

— Я проводила у нее собрание в лавочке.

— И что же?

— Пришли полицейские. Людей они не застали, никакого конспиративного материала не нашли, но зато при обыске обнаружили пуговицы от шинелей и отдали нас под суд «за торговлю военным имуществом».

Сам не понимая почему, Дрэган сразу как-то обмяк. Он ласково наклонился к девушке, которая говорила с ним теперь так откровенно. Он готов был обнять ее, защитить, утешить и долго-долго нежно ласкать.

Скупые слова девушки напомнили Дрэгану о его подпольной работе среди групп молодежи, тайно собиравшихся в различных уголках города. Это были парни, которые могли остаться его друзьями на всю жизнь, или девушки, которые ему очень нравились, но в целях конспирации он обязан был расставаться с ними, чтобы более никогда их не встретить. Может быть, и эту девушку он видит в последний раз? Ему захотелось сказать ей: «Нет, нет, ты не химера моей смерти! Ты символ моей жизни!.. Вчера я не понял этого, но теперь знаю, что говорят мне твои большие глаза. Они говорят, что я буду жить, что я обниму тебя со всей силой и живым трепетом, как я хотел сделать это вчера, когда ты смотрела на меня…»

В этот момент из-за стола медленно начал подниматься лейтенант. Видно было, что он чем-то сильно заинтересовался.

— Вы любопытно говорите, барышня, — произнес он. — Однако вы так и не ответили на вопрос, что вы тут делаете?

Она испуганно посмотрела на Дрэгана, а потом снова перевела взгляд на лейтенанта.

— Вы меня в чем-то подозреваете? — спросила она.

— Я лишь спросил, почему вы здесь?

Лейтенант перестал быть галантным, и она это сразу почувствовала.

— Можете быть уверены, что у меня честные намерения.

— Но мы должны знать их…

Дрэган решил вмешаться. Он резко придвинулся к лейтенанту и взглянул на девушку. Но в то мгновение, когда он услышал ее решительный голос, его поразили уверенность девушки, полное отсутствие страха.

— Я скажу вам все. Если вы настоящие люди, вы не можете не понять и не помочь мне. Особенно если учесть, что мне потребовалось много времени, чтобы самой во всем этом разобраться. — Она посмотрела на них, уверенная, что все сказанное ею не может не взволновать их, и быстро-быстро заговорила взволнованным голосом: — Перед первой мировой войной этот человек, в доме которого вы находитесь, создал проект огромной гидроэлектростанции, которую можно построить в нашей стране. Знающие люди высоко оценили ее назначение, но правительство сочло все это несбыточной мечтой. Оно посмеялось над ним, когда он обратился с просьбой практически осуществить проект. После войны он вновь представил свои разработки. Восемь лет тянули с ответом. Потом его проект был просто отвергнут как нереальный. Не-ре-аль-ный! — подчеркнула она, в упор глядя на них. Говорила она с ожесточением и гневом, словно защищала его дело, в которое сама твердо верила. — Единственными, кто тогда серьезно отнесся к этому проекту, были коммунисты. Но, обескураженный в течение многих лет ироническим отношением к себе и отказом властей, профессор сжег все чертежи и уехал в провинцию, сюда, в политехнический институт. Мы обсуждали это дело на заседании нашей ячейки и решили спасти то, что еще можно спасти. Нам стало известно, что жена профессора спрятала и сохранила черновики некоторых его расчетов… Она абсолютно доверяет мне. Мы обе мечтали о том времени, когда эта гидроэлектростанция будет построена. — Девушка виновато, по-детски, им улыбнулась, что не шло ей, поскольку нарушало ее строгую красоту. — Вот почему я здесь. Поверьте, в этом доме я свой человек. Я хотела найти бумаги и спрятать их в укромное место, пока они не понадобятся.