Евгений Водолазкин - Сестра четырех

ДОКТОР. Какое ценное качество.

ФУНГИ. В армии – ценное. Там ведь как: многое обычным способом высказать нельзя – иногда приходится шевелить ушами. Ну, вроде как эзоповым языком, понимаете? Только ушами.

ПИСАТЕЛЬ ( Сестре ). Знаете, это очень важно, что мы с вами сейчас сотрудничаем. По большому счету, это нужно было делать всю жизнь.

ДОКТОР. А я бы, честно говоря, с большим удовольствием ее отсюда выпроводил. В конце концов – я имею право ее уволить.

СЕСТРА ( Писателю ). Он даже не понимает, что это невозможно.

Стук топора за стеной. Услышав его, Писатель закашливается, его просто выворачивает. Все начинают суетиться, бьют его по спине, но кашель не прекращается. Он силится что-то сказать, но не может.

СЕСТРА ( всем ). Да прекратите же! (Делает Писателю укол под лопатку и укладывает его на кровать.)

Писатель лежит неподвижно.

ДОКТОР. Мне страшно. По-моему, он умирает.

СЕСТРА. Он умрет только после окончания нашего разговора. ( Писателю. ) А пока я попрошу вас не умирать. ( Всем. ) Ну, что вы все окаменели? Разговаривайте о чём-то – так ему будет легче!

ФУНГИ. Приезжает, короче, генерал из столицы. Проверяет, да? Ну, и наш полковник ему докладывает, что всё, мол, на местах в порядке. А сам ушами шевелит. То есть, в порядке, но не всё. Тут генерал, конечно, сразу смекнул, что армейское имущество распродается за бесценок.

ДОКТОР. И это всё – по ушам?

ФУНГИ. Если бы только это. ( Понизив голос. ) Он смекнул также, что в случае, если он закроет на всё глаза… Ну, вы меня понимаете. Это к вопросу об ушах полковника.

ДОКТОР. Так чем эта история кончилась? Генерал смекнул – дальше что?

ФУНГИ. Да ничего особенного. История ведь не о генеральской смекалке, а о том, как много можно выразить ушами.

ДЕПУТАТ. М-да… Полезная информация. ( Сестре. ) Если уж вы нас здесь… собрали, предполагалось, очевидно, что-то помимо ушей?

СЕСТРА. Да, кое-какая программа имеется. Давайте начнем с письма. ( Роется в бумагах. ) Вот… Несколько дней назад Фунги с Писателем отправили его по электронной почте. Рассылать подобные письма я считаю моветоном. Если же учитывать вашу скорую смерть, – то просто глупостью.

ПИСАТЕЛЬ ( приподнимаясь, слабым голосом ). Простите, я, то есть, совершенно не помню: кому мы это письмо отправили?

СЕСТРА. Кажется, оклемался. Отправили – всем. Всем, кроме Почтового управления. Меня это даже удивило: за что такая немилость?

ФУНГИ. Нет, мы отправили и туда. Просто до них всё доходит с опозданием – проблемы со связью.

СЕСТРА. Стоило ли устраивать такую массированную рассылку? Да еще из больницы!

ДОКТОР. Эх, вы… Жаловались?

ДЕПУТАТ. Я смотрел тут – на вашу больницу жалуются все на свете.

ПИСАТЕЛЬ. На этом или на том?

ФУНГИ. Но в отправленном письме нет жалоб. В нем мы с Писателем пытались найти причины появления коронавируса.

ДЕПУТАТ. Знакомая ситуация: благодетели человечества. Таких писем к нам приходит по нескольку сотен в день, мы на них просто не отвечаем.

СЕСТРА. Но это письмо подписал писатель первого – подчеркиваю: первого – ряда. И от этого отмахнуться было уже невозможно.

ДОКТОР ( Писателю ). Не понимаю, честно говоря, зачем вы писали это письмо.

ПИСАТЕЛЬ. Знаете, бывают минуты такого творческого единения, которые хочется продлить. Когда мы только начали писать это письмо ( кашляет ), я почувствовал давно забытое вдохновение.

ФУНГИ. Это было непосредственно после первой бутылки. И нас охватило вот именно что творческое единение…

ПИСАТЕЛЬ. Моему соседу по палате хотелось создать некий необычный текст. Написать какую-то, знаете ли, историю, которая бы поразила всех. ( Кашляет. ) Он придумал такую историю. Не помню ее в деталях – что-то из китайской жизни. И я ему помог эту историю записать. Скажу неожиданную вещь: у нашего Фунги есть всё, чтобы быть писателем!

ФУНГИ. Они думают, что я всю жизнь мечтал развозить пиццу!

СЕСТРА ( просматривая письмо ). Текст, прямо скажем, так себе. Предложения – рваные. Совершенно фантастическое содержание. И вообще – все эти шпионы, теория заговора… Как вам не стыдно заниматься такой ерундой перед смертью!

ПИСАТЕЛЬ. Да ну ее, эту теорию – меня она не волнует. Мне интересны детали. Запах свежеза-печенных карасей в сметане, рябь на реке. Интересно рассказать о славном парне по имени Сунь. ( Кашляет. ) Вспомнил: так вышло, что он оказался в зараженной врагами Янцзы. Понимаете, ничего хорошего в семейном отношении после такого купания ждать не приходилось.

ФУНГИ. Даже если бы ее не заразили враги, чем-то он бы там определенно заразился: уж такая эта река. Ну, а дальше всё ясно: мокрым шел домой – одежда в какой-то момент высохла на ветру, но тут же началась гроза. Гром, молния, он снова промок до нитки, в башмаках вновь зачавкала вода.

ПИСАТЕЛЬ. И эта раздача карасей! Четкие, выверенные движения. Точный психологический расчет, полная уверенность в том, что всё расхватают. ( Кашляет. ) Всё – до последнего карася.

ФУНГИ. Римский нос, узкие, словно острие скальпеля, глаза, мгновенный взор из-под фуражки. Влажные порочные губы шевелятся, подсчитывая розданное. Блестящие и дрожащие, как щупальца. Считающие и шепчущие.

ДЕПУТАТ. Мощно, ощутимо, щемяще! Вот оно – писательское слово. Пандемии как локомотивы литературы.

ПИСАТЕЛЬ. Самое неприятное, что за последние пятнадцать лет я ведь ничего не написал.

ДОКТОР. Я тут недавно вашу книжку купил. Не читал пока, но купил, – датируется этим годом.

ПИСАТЕЛЬ. Это всё – старое или перелицовки старого. А так, чтобы сесть и что-то всерьез написать, – этого не было уже полтора десятка лет. ( Кашляет. ) Удивительно, но перед лицом Смерти мне не стыдно в этом признаться.

ДЕПУТАТ. Так какой же вы писатель, если столько лет не пишете? Почему читатели считают вас – как это называется? – властителем дум?

ПИСАТЕЛЬ. Потому что читатели – не читают.

ФУНГИ. По-моему, всё логично: писатели не пишут, читатели не читают. Вот, Доктор купил его книгу – но ведь не читал!

ДОКТОР. Да, не читал. И тоже этого не стесняюсь. Потому что работаю двадцать пять часов в сутки.

СЕСТРА. Не пишут, не читают, не стесняются. Наш разговор принимает исповедальный характер. Что ж, перед смертью уместно исповедоваться.

ФУНГИ. Отличная идея: все на исповедь! Кто первый с признаниями? Писатель уже кое в чем признался.

ДЕПУТАТ. Признаюсь, что на днях проехал на красный свет – и тем самым привлек внимание поста ДПС. Признаюсь также, что часто езжу на красный свет. Обычно мне достаточно предъявить депутатское удостоверение – и меня отпускают. А тут не сработало. Всё дело в том, что у меня обнаружили температуру. Красный свет бы мне, конечно, простили. Но температуру – никогда. «Слышите: никогда!» – так мне сказали на посту ДПС. Я спросил, введен ли температурный режим, и они ответили: «Жесткий: пандемия». Они были очень взволнованы и предложили мне следовать за ними. Я проследовал – и вот, господа, я здесь!