Анатолий Чмыхало - Дикая кровь

Но казаки не оценили этой атаманской уступки. Наоборот, с каждым днем они требовали новых и новых уступок. Когда сотня стала на ночевку в Уракской степи, у одного из многочисленных здесь озер, к атаманову Воронку, пасшемуся у тальников на кочковатом берегу, разом подошли несколько казаков. Ульянко глумливо погладил по шее всхрапнувшего Воронка и громко сказал:

— Ну-ко, освежую тебя, бегунок. Готовь, ребята, котлы!

Конь попятился от Ульянки, будто все понял, а казак достал из-за голенища и стал править на камне охотничий нож. Затаив дыхание, сотня наблюдала за Ульянкой, ждала развязки. Один атаман даже не посмотрел ни на него, ни на своего коня. Как набивал табаком свою короткую, насквозь прокуренную трубку, так и продолжал набивать, лишь пальцы его плохо гнулись да слегка приплясывали.

У Ивашки жаром обдало сердце и зарябило в глазах. Вскакивая на ноги, он кинул руку к кушаку, выхватил пистоль:

— Убью!

Взметнулись лохматые головы, словно по ним пронесся предгрозовой ветер. Сотня задвигалась, закипела, поднялся возбужденный говор. И неожиданно для Ульянки казаки поддержали киргиза. Как ни озверели они в тяжелом своем походе, а все ж рассудили, что конь ни при чем. И какой же ты есть казак, если мстишь бессловесной скотине, а не самому хозяину? Да и сам Родион еще атаман, какой он ни есть, а атаман. С атамановым же боевым конем так поступать негоже.

Родион не вмешивался в разговоры, смотрел на все грустно, с сожалением и как бы со стороны. И когда оторопевший Ульянко плюнул и отошел от коня, на лобастом Родионовом лице не отразилось ни удовлетворения, ни радости.

«Что с ним? — думал об атамане Ивашко. — Неужели боится казаков?»

И вспомнился Ивашке рассказ Верещаги, как Родионова отца, Ивана, голодная толпа казаков в какую-то минуту растерзала на торгу и бросила в Качу. Знать, не хочется Родиону изведать скорбную участь своего отца, потому и терпит обиды и всяческие оскорбления.

Тяжелым Ивашкиным мыслям атаман ответил в тот же вечер. Бросая в костер сухие пучки травы, он сказал:

— Раздуть пожар легко, совладать с ним попробуй.

Таким Ивашко не знал Родиона. Душа нараспашку, гуляка и бедокур — атаман, казалось, никогда не боялся смерти, не знал смятений и сомнений, всем резал правду в глаза, нисколько не заботясь о том, понравятся кому его слова или нет. А теперь оказалось, что за его видимой простотой и прямодушием скрывается хитрый и осторожный ум признанного вожака сотни. Может, этому уму более, чем чему-нибудь другому, он и обязан своим высоким положением атамана.

— Оно так, — подтвердил Родион свои же слова и задумчиво добавил: — Но ты к ним не лезь.

Уракская степь, как и прежде, была пустынной и потому показалась особенно знойной и бесконечно широкой. Оставив ее позади, сотня в нерешительности остановилась у возникшей впереди лесистой, в березовых кудрях, гривы. Ульянко, который стал уже главным заводилой у смутьянов, шагнул к Родиону и грубо предупредил:

— Дальше пути нет. Не верим мы ведущим нас инородцам.

Атаман вскинул бесстрашные глаза. Этот свой взгляд, хорошо известный в остроге, Родион словно берег все дни про запас, чтобы теперь испытать его могучую силу. И казаки покорно вобрали головы в плечи и притихли, будто не они только что грозили атаману.

— Мы пойдем в долину Парны и Бережа. Кому знакомы эти места, тот и поведет нас.

— Мне знакомы! — бойко отозвался Якунко.

— Веди ты.

И казаки, недовольно покряхтывая и чертыхаясь, снова тронулись в путь.

«Уж и богатырь ты, Родион Кольцов!» — с восхищением думал Ивашко, как бы заново постигая ножевой характер атамана.

Когда унылой и ленивой гурьбой втянулись в лесистый распадок, что вел на другую сторону гривы, на речку Темру, к ясачному Мунгатову улусу, Якунко неожиданно вспомнил, что неподалеку в лесу была та старая, крытая берестой юрта, куда он заезжал с Маганахом и покойным Тимошкой, там жил старик с внуком. Они скажут, где теперь кочуют немирные киргизы.

Юрту искать не пришлось. Едва остановились, из кустов малины выскользнул гибкий, словно прутик, Мукуш. Он узнал Якунку, рассыпался ликующим смехом:

— Хорош парень!

— Дружок твой, что ль? — сощурив глаза, сдержанно спросил Ульянко.

— Из кызылов, — ответил Якунко, не менее Мукуша был рад этой встрече.

— Откройся тогда, где есть киргизы.

Мукуш часто закачал головой. Он ничего не слышал об Иренеке. Может, и на Божьем озере стоит многочисленное киргизское войско, а может, и в каком другом месте. А здесь Мукуш живет один — его дедушка долго хворал брюхом и умер, а родной улус кочует неизвестно где.

— Он обманывает, басурманин! — зычно вскричал Ульянко и со всей силы ударил Мукуша в подвздошье. Мукуш упал на землю и стал корчиться от перехватившей дух боли.

Ивашко бросился к нему и, словно щитом, прикрыл его собою.

— Измена! — крикнул Ульянко.

Бороды рванулись вперед, чтобы свершить расправу. Над Ивашкой угрожающе взлетели копья и сабли. Один из казаков в упор наставил на него ствол пищали.

— Гей, стрелю!

Толпа удивилась атаманову громовому кличу и немедленно отпрянула, наступая на ноги задним. Но ярость, охватившая сердца, не унималась, она искала выхода, и Ульянко за всех казаков сурово сказал атаману:

— Вертаемся в город. И ясырь это не твой, а всего войска!

Родион повел бровью, оглядел кремни пистоля, скривил рот в горькой усмешке:

— Парня берите себе. А я пойду на киргизов вот с ними, — и кивнул на подгородных татар. Сейчас он надеялся лишь на них.

Но те угрюмо топтались на месте, не решаясь что-нибудь сказать в поддержку Родиона. Лишь немного погодя Бабук в отчаянии сорвал с себя красный колпак и, поклонившись атаману, проговорил:

— Мы тоже идем в город. Посевы поспели, жать надо.

С подгородными инородцами Родион согласился легко, как будто все так должно быть:

— Можно и на Красный Яр!

«Душевный человек атаман», — с благодарностью подумал Ивашко.

А Родион уже расседлывал и развьючивал коня, раздавая казакам их пищали. Сотне предстоял короткий отдых перед обратной дорогой. И когда Ульянко неудобно взял и чуть не выронил свою пищаль, атаман перекосил крутые плечи, вздохнул:

— Не казак — рожа!..

По обычаю на Ильин день хозяева не пускали в избу собак, кошек. А людям всегда бывали рады, особенно таким гостям, как рыжий Артюшко, вернувшийся из немирной Киргизской землицы. Едва появился он на улице, улыбчивый, бравый, его тут же стали зазывать в дома выпить водки да порассказать про воинский поход сотни Родиона Кольцова, в которой почти от каждой семьи кто-то служил: отец или сын, брат или сват.

Феклуша хотела с утра заполучить к себе Артюшку, да ускользнул он у нее из-под носа: только куриц из огорода выгнала, а его поминай как звали — уже в другой край города подался. Она не побежала за ним, а решила дождаться, когда он опять появится в Алексеевском краю.