Михаил Каюрин - Кацап

Позади колонны двигалась санитарная машина, она подбирала красноармейцев, не способных передвигаться самостоятельно. За время пути от границы таких солдат набралось около десятка. Кто-то натёр кровяные мозоли, у кого-то появились страшные опрелости, кого-то поразил тепловой удар. Часть их них, спустя уже сутки, стыдясь положения, в котором они оказались, покидали машину и становились обратно в строй.

— Сано, — позвал друга Григорий, продолжая лежать на спине, уставившись в бездонную синеву неба. — Скажи, а ты испытываешь страх смерти?

— Что за дурные мысли лезут в твою голову?

— Вполне нормальные. Скоро мы дошагаем до Халхин-Гола, и нас отправят в бой. — Надеждин замялся на секунду. — Вот я и подумал: а смогу ли я стрелять в живого человека? Смогу ли в рукопашной схватке пропороть штыком японца?

— Не задумывался я как-то об этом, — сердито отозвался Александр. — И тебе не советую тянуть из себя жилы понапрасну.

— И всё-таки? — не унимался Григорий. — Не страшно будет бежать вперёд под пулями япошек, зная, что в любой момент одна из них может пробить твоё сердце? Фью — и закрылись глаза навечно.

— Тебе ведь пришлось однажды быть под прицелом, — усмехнулся Александр. — Не помню я, чтобы ты прятался от дроби бандита. С чего сейчас вдруг запаниковал?

— Скажешь тоже. На Алдане — совсем другое дело было. Там всего один человек в меня стрелял, и я видел, когда он в меня целился.

— А может, всё было иначе? Может, украденное золото придавало тебе смелость? — рассмеялся Кацапов. — Может, жаба душила, что оно уплывало от тебя? Поэтому ты и не задумывался о смерти?

— Я с тобой серьёзно, а ты? — обиделся Григорий.

— И я, Гриша, серьёзно. Не тяни из себя нитку, как мизгирь, а то запутаешься в собственной паутине! — поучительно обрезал Александр ненужные размышления друга.

— Подъём! — раздалась команда. — В колонну по четыре становись!

Красноармейцы стали нехотя подниматься, лениво группировались в колонны повзводно. Через несколько минут строй колыхнулся, сделав первые шаги к намеченной цели.

В конце седьмого дня полк прибыл к месту дислокации. Началось расквартирование по палаткам. На усталых лицах солдат появились радостные улыбки. Наконец-то можно будет поужинать по-человечески и поспать в нормальных условиях. О предстоящих боях никто из них не думал.

Японская армия под командованием генерал-лейтенанта Камацубара перешла границу Монголии на рассвете 28 мая 1939 года. Обладая численным преимуществом в два с половиной раза, ей удалось смять передовые рубежи советско-монгольских войск и прорваться к реке Халкин-Гол.

Полк войсковой части № 632, прибывший из Забайкалья неделю назад, был срочно переброшен через Халхин-Гол для поддержки намеченного контрнаступления. Командир дивизии Н.Ф.Фекленко поставил перед командиром полка задачу: обойти японцев с правого фланга, прижать к реке и занять оборону.

Уже через сутки красноармейцы заняли исходные позиции в полукилометре от передовой линии японцев и окопались. Контрнаступление планировалось начать сразу после кратковременной артподготовки. Танковая рота расположилась неподалёку от пехоты и ждала команду на движение.

— Кажется, началось, — с тревогой проговорил Надеждин, когда сзади послышались первые артиллерийские залпы. Он сидел на дне окопа, прислонившись спиной к осыпающейся стене.

— Что, Гриня, страшно? — усмехнулся Александр, выглянув из окопа.

— А тебе будто нет?

— И мне страшно. Главное, Гриня, не навалить нам в штаны раньше времени, а то в атаку идти будет трудновато! — прокричал он, и его голос смешался со звуками стрельбы начавших совместную работу уже всех артиллерийских установок.

На горизонте, где проходил край японской обороны, выросла стена разрывов. В клубах дыма и песка мелькали взлетавшие вверх обломки наскоро возведённых укреплений. Между взрывами метались человеческие фигурки. Некоторые из них поднимались взрывной волной в воздух и с разбросанными в стороны руками и ногами падали на землю. Потом всё перемешалось и превратилось в одну сплошную серо-чёрную завесу. Вокруг стоял невообразимый грохот.

Надеждин надавил рукой на каску, ему почему-то казалось, что после каждого взрыва его каска вздрагивает вместе с землёй и сползает с головы.

Кацапов устроился в углу и отрешённым взглядом смотрел на друга. Он был в каком-то непривычном возбуждении, но особого страха перед атакой не испытывал. В его голове загорался нездоровый азарт, будто ему предстояло с кем-то посоревноваться в сноровке и быстроте, и проиграть в этом необычном состязании ни в коем случае было нельзя. Александр испытывал даже некоторое нетерпение, очень хотелось, чтобы поскорее всё началось.

Артподготовка длилась менее получаса. Потом наступила полная тишина. Беззвучие продолжалась всего несколько минут. После короткой паузы заурчали позади танки и, изрыгнув клубки чёрного дыма, ринулись вперёд. Не успели красноармейцы прийти в себя, как раздался голос командира взвода:

— Приготовиться к атаке!

И тут же, через считанные секунды:

— В атаку! Цепью! За мной!

— Гриша, пошли! — крикнул Кацапов и первым поставил ногу на приступок окопа. Он выбрался из окопа и, выставив перед собой винтовку, как учили, пошёл за танком. Надеждин догнал его и зашагал в нескольких метрах справа от него.

Первые сотни метров цепь красноармейцев двигалась уверенно, не ощущая никакого сопротивления со стороны японцев. Танки двигались на малой скорости и стреляли по позиции противника на ходу.

Вскоре самураи пришли в себя и начали огрызаться. Пули засвистели совсем рядом. Ожили уцелевшие японские пушки. Два снаряда разорвались за спиной, один вздыбил землю перед танком. Краем глаза Александр уловил, как один из красноармейцев, словно споткнувшись, упал и не поднимался. Затем упал ещё один слева, за ним ещё. В это время командир взвода, обернувшись, надрывно прокричал:

— По противнику прицельной стрельбой, огонь!

Справа и слева захлопали выстрелы. Далеко впереди себя Александр увидел выскочившего из окопа японского солдата. Тот делал перебежку. Александр остановился, быстро прицелился и выстрелил. Японец продолжал бежать. Александр выстрелил ещё раз. Фигура самурая пошатнулась и исчезла из поля зрения.

«Неужели попал? — совсем безрадостно пронеслось в голове Александра. — Вот так просто: прицелился, нажал на курок, и нет человека. А может это не я? Никто же не распределял японских солдат между наступающими красноармейцами. Мог ведь, и другой красноармеец выстрелить в этого самурая?»

Мысль быстро оборвалась. Впереди, словно из-под земли, появилась группа японских солдат. Они бежали навстречу ему, что-то выкрикивая, и по-звериному скалились. Их крика не было слышно среди стоящего гула танков и беспорядочных выстрелов с обеих сторон.