Михаил Каюрин - Кацап

— Тебя никто не заставляет об этом рассказывать, — не отступалась Василиса от своего предложения. — А Тимофей знает, что тебя осудили незаслуженно, он и выспрашивать ничего не будет.

— Всё, амба! Не будет никаких посиделок! Ясно тебе? — в глазах Александра вспыхнул огонь негодования, на впалых щеках заходили желваки.

— Ладно, ладно, — быстро согласилась Василиса. — Не будет, так не будет. Чего заводишься? В конце концов, Узков твой боевой друг и товарищ — тебе и решать: приглашать его к себе, или нет.

Александр заметил, как жена поджала губы, обидевшись на его на вспыхнувший гнев и властный тон, и он, немного смягчившись, сказал примирительно:

— Ну, не могу я его к нам пригласить, поверь. Из моральных соображений. Там, на Халхин-Голе я верховодил им, частенько поучал, был у него как-бы за старшего брата. Он уважал меня и прислушивался к моим советам. Тимофей ведь младше меня на пять лет. А теперь я, его бывший наставник, как буду выглядеть в его глазах? Этаким страдальцем, ущербным и обездоленным, которому требуется помощь? Не будет этого! Жалости от него мне не нужно!

Александр ухватил стакан с водкой и на сей раз пил медленно, цедя сквозь зубы, словно пытался заглушить в них внезапно возникшую боль. Потом вытер губы тыльной стороной руки.

— И за орден, будь он неладный, я теперь как бы обязан Тимофею. А по большому счёту — для чего он мне сейчас? В молодости, может быть, и покрасовался бы иногда перед знакомыми. А теперь что? Положу в сундук, и будет он там лежать без нужды.

Александр посмотрел в окно, о чём-то поразмышлял некоторое время, потом продолжил:

— Вот если бы судимость удалось признать ошибочной — вот за это и отблагодарить незазорно. Но мою невиновность уже не вернуть, не доказать. Знаешь, как сказал мне следователь перед судом?

— Как?

— Кем бы ни был этот Николай Самохин — грабитель, мошенник или даже враг — он потерпевший, жертва хулиганского произвола и физического насилия с твоей стороны. Ты его избил, нанёс телесные повреждения и поэтому должен понести наказание. Вот так. Начистил я пятак выродку и мотал свой срок, по разумению следователя, получается, вполне заслуженно.

— Ну, сняли бы с тебя судимость, к примеру, получил бы на руки справку, и что? — заговорила вновь Василиса. — Ходил бы по посёлку и размахивал ею перед каждым встречным, сообщая, что не виновен? Да о твоей судимости мало кто теперь знает! Как и о том, что я дочь врага народа. Столько воды утекло с тех пор, а меня никто пока не реабилитировал.

Василиса вдруг подсела к мужу и, улыбнувшись, весело проговорила:

— Налей-ка ты, Саня, и мне рюмочку. Давай обмоем твой орден вместе. Неважно, как и когда он пришёл к тебе. Главное, ты получил его заслуженно. А остальное трын-трава. Вот за это давай выпьем, — Василиса поставила перед ним маленькую гранёную рюмку.

Александр наполнил её и они, чокнувшись, выпили.

— Наверно, ты права, Василиса, — сказал он. — Главное, быть уверенным самому, что ты не виновен.

— И не подвергать себя никаким сомнениям, чтобы не терзать сердце понапрасну, — добавила Василиса.

Больше оба они никогда не возвращались к этой теме…

…Лес окончился, перед глазами открылась большая поляна. Летом здесь стояло несколько стогов сена, которые были вывезены по первому снегу. Зайцы наведывались сюда кормиться остатками сена, вмерзшего в землю и обронённого при складывании на сани. Кроме этого корма, по краям поляны рос мелкий кустарник, который тоже привлекал зверюшек.

Взгляд Кацапова уловил на пригорке первые заячьи следы.

«Ага, косой! Не сидится тебе под ёлкой, есть хочется, — с радостью охотника пронеслось в голове Александра. — И мне дома не сидится, позабавиться захотелось с вашим братом!»

Кацапов двинулся по направлению к следам, потом зашагал рядом с ними.

Вскоре следов стало больше, они шли с разных сторон и привели к лежащим на земле осинам, стволы которых был сплошь изрезаны заячьими зубами. Снег вокруг деревьев был утоптан лапами зверюшек.

Александр обошёл вокруг осин, внимательно рассмотрел все заячьи тропы. Отобрал мысленно те, которые проходили между двух стволов, снял с плеч рюкзак, извлёк из него проволоку.

Не прошло и получаса, как несколько петель зависли над звериными тропками.

«Ну, вот, косые, я своё дело сделал. Теперь всё будет зависеть от того, кто окажется хитрее, — усмехнулся про себя Кацапов. — Или я вас из петли выну, или вы посмеётесь надо мной из кустов.

Александр повесил рюкзак на плечи и зашагал назад.

Он шёл и вновь прокручивал в голове пёстрые воспоминания из прожитой жизни. И когда вдалеке показались крайние избы его родного посёлка, неожиданно для себя подумал:

«Какие, однако, красивые кружева сплела судьба в моей жизни. И вовсе это ни паучья сеть, как представлялось мне ранее, и не барахтался я в ней, а уверенно и целенаправленно двигался к своей мечте, направляя для этого все силы и возможности. И она сбылась. Все дети получили высшее образование, живут безбедно и счастливо».

В умиротворённой душе Кацапова не было ни упрёка за свои поступки, ни злобы на тех людей, которые исковеркали его жизнь.

«Какая же прекрасная, чёрт возьми, эта удивительная штука жизнь! — подумалось ему. — Жаль, что она такая короткая!»