Патрик Несс - Освобождение [litres]

Если не считать той полуголой тетки, всем остальным подкатам при желании можно было найти приличное объяснение. Вот и Уэйд наверняка попробует отшутиться – прямо сейчас, сию секунду…

– Я не буду с тобой спать, Уэйд, – без обиняков сказал Адам.

Что-то вспыхнуло и тут же погасло в глазах Уэйда – однако этой доли секунды хватило, чтобы Адам не на шутку испугался. Ему показалось, что сейчас Уэйд его схватит, зажмет, изнасилует в этой душной тесной каморке…

Но тот снова откинулся назад.

– Ах ты сучонок, – почти что шепотом выдавил он.

– Мы закончили? – спросил Адам, стараясь унять дрожь в голосе (это удалось ему лишь частично).

– Ты пришел ко мне работать, – гневно заговорил Уэйд, пропустив вопрос мимо ушей, – и теперь ходишь, сверкаешь своей мясистой задницей, трясешь жопой у меня перед носом, точно свиноматка во время течки, умоляешь, чтобы я тебя лапал…

– Ты в своем уме?!

– И вот… И вот ! – Что-то странное случилось с голосом Уэйда: похоже, он пытался выдавить из себя смех. – Теперь ты умышленно извратил мои слова. А ведь я пригласил тебя на серьезный деловой разговор! Но ты перевернул все так, будто… – Уэйд вытер пот с усов. – …будто я к тебе подкатываю ?!

– Я же вижу твой стояк, Уэйд.

– Какая мерзость! – Он тотчас прикрыл руками свой пах. – И теперь ты всем скажешь, что те невинные шуточки , которыми мы обменивались всегда , с самого начала, каким-то образом натолкнули тебя на мысль…

– Если ты урежешь мне часы, я звоню в отдел кадров.

Лицо Уэйда окаменело: у Адама возникло чувство, что камера сфокусировалась на осином гнезде.

– Слишком поздно, сопляк. Ты уволен.

– Что?

– Собирай вещи и катись отсюда.

– Ты не имеешь пра…

– Кому они поверят, Терн? Тебе? Ты еще ребенок!

– Ты не можешь…

– Уже смог.

Паника сдавила Адаму грудь.

– Уэйд, мне нужна работа. У нас нет денег, а брат…

– Надо было думать об этом, прежде чем врать.

– Я не врал. Я никому ничего не сказал! – Он сглотнул (опять!) – Пока.

Уэйд приподнял одну бровь.

Адам услышал собственное дыхание. Ну, и чего он добился?

– Пожалуйста, – выдавил он. Слабак!

– Да ты никак меня умоляешь? – с самодовольной полуусмешкой спросил Уэйд и сразу расслабился. Он все еще прикрывал свой стояк, но рука висела между его ног как бы ни при делах, будто случайно там оказалась.

– Нельзя… нельзя так с людьми.

– Какими людьми? Не вижу тут никаких людей. Только мелкое ссыкло, явно переоценившее свою привлекательность. Я двадцать лет проработал в этой компании. Думаешь потягаться со мной ? Думаешь, у тебя есть шанс на победу?

– Я всегда могу подать в суд.

– И тогда мне придется поведать миру, как ты со своей озабоченностью мешал мне работать. А я, между прочим, имею право работать в безопасной и спокойной обстановке. – Тут Уэйд разулыбался. Адам невольно стал гадать, найдется ли на свете другой человек, которого бы настолько уродовала улыбка. – Как думаешь, понравится моя история прихожанам «Дома на камне»?

– Козел! – едва слышно процедил Адам сквозь зубы.

– Все могло сложиться иначе, Терн. Мы могли достигнуть взаимопонимания. Но теперь…

– Я готов брать меньше часов, – выдавил Адам, проклиная себя за каждое слово. – Урежь мне зарплату, я готов…

Уэйд шевельнул рукой, по-прежнему висевшей у него между ног.

– На что еще ты готов?

И на секунду – на секунду, которую он будет вспоминать еще долгие годы, – Адам задумался: а что, собственно, в этом ужасного? Уэйд не похож на человека, который может подолгу чем-то заниматься. Все закончится так быстро, что уже завтра никто и не вспомнит…

Нет. Адам вспомнит. От одной мысли о руке Уэйда на своей коже Адама передергивало, но вдруг…

Вдруг он это заслужил? Вдруг Уэйд приметил – а он явно приметил – его порочность, эту незримую трещину в самом основании его души, которую уже невозможно замазать или исправить…

«Это не настоящая любовь», – сказал Марти.

«Мы просто прикалывались», – сказал Энцо.

Может, это все правда.

Может, так и должна складываться жизнь у людей вроде него.

(Это каких, интересно?)

– В общем, ты подумай, – сказал Уэйд. – Если в понедельник придешь на смену, я пойму, что ты принял верное решение. – Он развернулся к компьютеру. – А теперь катись отсюда.

Адам ушел. На автомате отметился в журнале и, даже не попрощавшись с Рене и Карен, принесшими сканер, вылетел со склада и сел за руль своей машины. Что за бред?! Неужели его домогался босс? И не просто домогался, а выдвинул ультиматум? Неужели такое действительно случается с обычными людьми?

Он занес пальцы над электронной клавиатурой мобильника. И напечатал: «Похоже, мне придется переспать с Уэйдом – или он меня уволит».

«Фу, – ответила Анджела. – Погоди… Ты серьезно?!»

И, не дожидаясь ответа, тут же его набрала:

– Звони в полицию!

– Мне нужны деньги, Эндж, – сказал Адам. – Нужна работа.

– Что случилось-то?

Он рассказал.

– Нет, спать с Уэйдом ты не будешь. Он тебя заразит каким-нибудь триппером из 70-х. Или герпесом.

– Конечно, не буду, но…

– Никаких «но». Он нарушил закон.

– Может… А может, ничего не было. Вдруг я неправильно его понял?

Анджела так громко и яростно закричала, что ему пришлось отнять трубку от уха:

– Почему у всех моих друзей начисто отсутствует самоуважение? Неужели я одна такая?

– У тебя клевые родители.

– Так. Ладно. Где ты?

– Собираюсь ехать к Линусу.

– Сначала загляни ко мне. Я на работе.

– Но…

– Напомни-ка, когда мы друг за дружку горой, Адам.

– Всегда.

– Вот-вот. Приезжай. И захвати в корейской забегаловке пулькоги.

Она положила трубку. Адам секунду-другую разглядывал телефон, потом бросил его на пассажирское сиденье – там лежала красная роза, купленная сегодня утром в магазине для садоводов.

Красная роза была куплена специально… для Линуса, конечно. Для кого же еще, идиот?! Идиот, придурок несчастный!

Подарить цветок… как банально и слащаво… как по- гейски ! Такой жест заслуживает лишь презрительной усмешки в мире, где люди вроде Уэйда могут творить что хотят.

Адам отвел взгляд от розы и старался больше на нее не смотреть.

– А можно я оторву ему член? – спросила Анджела, откусывая кусочек пулькоги. – Плоскогубцами, например?

– Ну уж нет. Не хочу, чтобы ты трогала Уэйда.

– А я и не буду его трогать, я же плоскогубцами.

Адам почувствовал на себе ее пытливый взгляд: она ждала от друга условных знаков, которые намекнули бы ей, что творится у него в душе. Но он и сам этого не знал. Сначала разговор с Марти, потом домогательства Уэйда… Чувство было как на пробежке, когда оступишься на полном ходу, вот-вот грохнешься и машешь руками в воздухе, точно страус крыльями, в отчаянной попытке удержаться на ногах.