Сергей Бакатов - Поговори со мной… [Записки ветеринара] [litres]

Осмотр следов показал, что лиса действительно подходила к дырке в заборе и даже двумя лапами залезала внутрь. И это был не мираж! Я ее действительно видел! Но там ее отпугнул запах моих свежих следов, и она просто сделала обходной маневр, явилась в зоопарк с другой стороны. Не побоялась прошмыгнуть мимо сторожей и сделала это, как раз когда я заносил ружье!

Ну зараза! Шапку я из тебя теперь точно сделаю!

На этот раз на пятиминутке даже Галина Ивановна слушала мой доклад, затаив дыхание. Может, потому, что мускусные утки в зоопарках имеют скорее нарицательную ценность, чем экспозиционную, а может, всех уже начинала захватывать полная драматизма охота.

Выбраться на ночное дежурство удалось только на третий день. Все эти дни прошли в напряженном ожидании. Лиса не появлялась. Ну думаю, пора-пора.

В следующую ночь я решил сам стать лисой. Раз ты такая хитрая, то и я что-нибудь придумаю. С утра пораньше, часа в три, я хорошо побегал от ворот до ворот и как следует наследил. Специально! А озеро возле аквариума осталось окутанным тишиной и покоем.

Озеро почти все стянуло льдом, хорошо присыпано снегом, и только посередине оставалась большая полынья.

Все птицы на виду – либо в воде, либо вокруг полыньи. У меня возникло такое ощущение, что воду они «греют» по очереди. То есть полынья никогда не пустует, даже ночью. Утки, которые отработали свое дежурство, выбираются на лед и загоняют других уток в воду. Чтоб не сачковали. Так вода даже и не успевает прихватиться льдом. А холода и легкие морозы большинство уток и даже лебеди переносят легко, лишь бы хватало еды.

В холодной лечебнице выспаться не удалось. А когда я устроился на своей точке, в тулупе да под одеялом, меня разморило. Тело требовало хоть кусочка непродолжительного сна. Сколько мог, я с ним боролся. Но он победил.

Когда я очнулся, стрелки показывали около пяти. Утки копошились возле полыньи, и все вокруг было подозрительно спокойно. Первым желанием было вскочить и бежать по всем озерам, но тут же взял себя в руки. Ну думаю, не-е-е-ет, сегодня ты меня не проведешь! Буду сидеть до упора.

От напряжения кусты, сливаясь со снегом в какое-то серое месиво, начинают «плыть», а потом и шевелиться. А может, это опять начинаю «плыть» я. И вдруг среди этого хаоса я четко увидел лисью морду, появившуюся уже из-за дерева возле забора. Морда появилась совершенно бесшумно, как призрак, и так же тихо исчезла. Я прозевал, как она прошмыгнула через дыру в заборе! Минуту я просто не дышал, а ствол ружья между тем беззвучно лег в оконный проем.

Кусты больше не шевелились!

Лиса неожиданно появилась в другом месте, немножко поодаль, и как-то уж очень неторопливо и спокойно потрусила в сторону уток. Я нажал на курок.

…

Тишина?!!!

Пока я сообразил, что ружье не снято с предохранителя, – лиса исчезла! Почти месяц этого противостояния я столько раз репетировал, что сегодня забыл снять предохранитель! Хоть про патроны не забыл!

Через несколько минут, показавшихся вечностью, лиса появилась из-под заснеженных кустов уже на самом краю озера. Несколько секунд я упустил, пытаясь разглядеть, действительно ли это лиса, а не утка. Не хватало мне моей любимой главной птичнице уток настрелять!

До уток лисе оставалось метра три.

Так до сих пор не пойму – то ли я первый выстрелил, то ли она первая сделала рывок в сторону уток. Из ствола вылетел сноп огня, и несколько секунд я ничего не видел и только слышал кряканье. Загнав в ствол еще один патрон, я выбежал на улицу. Вокруг полыньи суетились утки. А где же лиса? Неужели промазал? Или ранил?

Если ранил, она непременно попытается уйти, на этот раз тем же путем, что и пришла, другого просто нет, промелькнуло в голове, и я перекрыл ей путь к отступлению, заняв очень выгодную позицию как раз возле отверстия в заборе.

Лиса не появлялась, и я направился к тому месту, где видел ее в последний раз.

Нашел я ее в кустах. Уже после выстрела она успела развернуться и немного проползти в сторону спасительного отверстия.

С другой стороны озера показался Саид:

– А, дохту-у-р?! Твоя стрелял?.. Лиса убива-а-ал? – протянул он как-то нараспев.

– Да куда же ей от нас деваться! – бросил я через озеро.

– Хош! Чой хурдам?

– На менушем, рахмат Саид!

Я сидел напротив убитой лисы и совсем не испытывал по этому поводу никакой радости. Конечно, хорошо, что я попал и что шапку из этой «выдры» все же сделаю. Будет тебе наших уток драть! Я взял лису за хвост. Обдумывая, каким способом лучше выделать шкурку, добрался до лечебницы.

Но когда я положил тушку на анатомический столик и включил свет… Это был старющий-престарющий лис! Страшно худой. Плохо полинявшая с лета шерсть торчала рыжими и серыми клочьями, а местами он был просто лысый. Одно ухо прошито дробью, как решето (кто-то постарался еще задолго до меня). Из зубов осталось несколько коренных, а спереди торчал всего один клык, которым он так ловко и орудовал. Но кусать и жевать он уже не мог, оставалось только пить. По удивительному стечению обстоятельств в него попали всего несколько дробинок. Две из них прошили сонную артерию и яремную вену. Еще в первую ночь я думал, какую бы закатать в патрон дробь, чтоб шкурку не попортить, если это действительно окажется лиса. Остановился на «тройке».

Как это ни покажется смешно, но я действительно шкурку ему не испортил.

С его холодеющей тушки фейерверком вылетали полчища блох…

Мне очень не хотелось выкидывать старого мудрого лиса ни на помойку, ни в яму Беккари.

Здесь я опять поступил не как ветеринар. Я отнес Лиса на речку, с которой он к нам и приходил. Вода пела свою нескончаемую журчащую песню.

Немного послушав эту вечную мелодию, я опустил Лиса в воду. Морозы здесь хоть и бывают, но не такие крепкие, чтоб остановить бегущую горную речку. Вода его бережно приняла и, плавно увлекая за собой, отправила вниз по течению, в долину реки Кафирниган.

– Прощай, Братец Лис!

Первым моим проводником по зоопарку стал Георгий Васильевич. Он хорошо знал животных и любил за ними наблюдать. Он же открыл мне и некоторые первые секреты. В частности, я узнал, что больше всего о состоянии наших подопечных можно узнать рано утром и вечером.

Вот по этой причине утренний и вечерний обходы у меня превратились в ритуал. В первый раз, отправившись с ним, я спросил Василича, когда мы уже почти завершили осмотр:

– А что, слонов у нас нет?

– Так мы же вокруг них полчаса ходили! – Василич изумленно развел руками. Он естественным образом посчитал, что меня необходимо познакомить, скажем, с лемуром галаго, которого я мог просто не заметить, с Потапом, потому что они друг друга обожали, или со львом, который хоть и в клетке, но – все-таки царь.