Сергей Бакатов - Поговори со мной… [Записки ветеринара] [litres]

В это утро он нас сразу заметил, но активности в его действиях не прибавилось. Бой получил очередной стаканчик воды с валерьянкой, который, к нашей радости, все же частично выпил, а частично зачем-то вылил себе на макушку. И тут же, потихоньку «ухнув» на чайник, который Георгич держал в руке, подставил свой стакан. Георгич через решетку направил из чайника струю прямо Бою в стакан, но промахнулся. Но не промахнулся Бой, который успел поймать струю чая.

– Смотри-ка, Юрич, пациент ожил!

Георгич умышленно продолжал лить чай мимо, чтоб как-то расшевелить обезьяну. Бой сразу включился в игру и, ловко подхватывая струю, наполнял бумажный стаканчик.

Крепкий чай с лимоном, гранатовой коркой и медом пришелся по вкусу, и Бой просил добавки, пока чай не закончился, а может, ему еще и понравилась нехитрая игра. На завтрак он получил ту же смесь из сухофруктов с медом, к которой мы еще добавили изюма. А в основе рациона пока оставили листья ивы и яблони.

Но активности Бой по-прежнему не проявлял. Передвигался очень мало и непременно таскал за собой мешок. Слушать давал себя регулярно и при этом даже не пытался отнять у нас фонендоскоп. Точно так же спокойно переносил внутримышечные инъекции.

Думаю, у моих бывших коллег, если их чем-то привлекут эти записки, по ходу повествования могут возникнуть некоторые сомнения в моих методах лечения. Чтобы внести ясность, хочу отметить, что я абсолютный консерватор в лечении как животных, так и людей. И, проработай я еще каких-нибудь лет десять в зоопарке, непременно написал бы трактат о лечении всех болезней березовым дегтем. Я и до сих пор глубоко убежден в том, что почти все болезни лечатся правильно составленной диетой, травами, руками и головой. И если вам посчастливилось под капельницей быть спасенным от смерти, то точно также верно и то, что вашей «капельницей» могла бы быть какая-нибудь баба Маруся – родись вы в том месте России, куда не то что поезда, но и машины-то не ходят. Но – город диктует другие правила.

Кажется, я опять отвлекся.

Никаких особых изменений в состоянии Боя в первую неделю не произошло, кроме того, что мы оказались избавлены от энтерита. За эту неделю я даже научился различать в звуках биения сердца некоторые нюансы, которые для Георгича были очевидны.

На следующей неделе Бой уже осваивал второй ярус клетки и забирался наверх под потолок. Но большую часть времени все же проводил внизу и только на ночь забирался спать на деревянную полочку на среднем ярусе. Мешок напрочь прирос к его руке, и он с ним не расставался. Сам пока особых звуков не издавал, но постепенно начал заинтересованно прислушиваться к Катиным воплям и даже периодически в ответ «ухал».

Подумав, мы решили, что пора их соединить. Рано или поздно это все равно сделать придется, и ежели не подерутся, то вдвоем им будет гораздо веселее.

Приготовив сачки, сетки и шланги – Катя истерически боялась воды, – последнюю пригласили на первое свидание к Бою.

Катерина, не торопясь, с опаской поглядывая по сторонам, появилась в клетке (ну ладно, пусть будет – в вольере). На самом деле это была добротная клетка, 4x6x3 метра, сваренная из довольно толстых металлических прутьев и дополнительно обтянутая сеткой, которую обезьяны во многих местах уже расплели.

Нового жильца Катерина увидела не сразу, так как Бой сидел как раз под полкой, на которой она появилась. Катя спрыгнула на пол и тут-то и приметила его в углу. Конечно, то, что было дальше, хорошо смогла бы описать только кинокамера, но я все же попробую.

Катерина, слетев с полки, не замедляя движения, развернулась и, разведя широко в стороны руки, смачно хлопнула тыльной стороной ладони по другой руке и при этом издала один из самых истошных воплей, которые я от нее когда-либо слышал. После этого подняла руки и голову вверх (выглядело это так: «Небо! Ты слышишь меня?!»), закружилась, опустила руки на голову и присела: «Ой, что теперь буде-ее-т?» Проделав эту фигуру несколько раз, увеличивая круги, она все ближе и ближе подбиралась к Бою. Тот все это время продолжал невозмутимо наблюдать из своего угла за спектаклем. Манто из мешковины сползло с головы набок. Катя, продолжая танец, неожиданно схватила мешок и улетела с ним наверх. Тщательно его обследовав и обнюхав, она очень быстро потеряла к мешку всякий интерес и бросила его вниз.

Бой невозмутимо вышел из угла, подобрал свое манто и, водрузив его себе на голову, вернулся на место.

Катя уже более уверенно подлетела к Бою и, опять зацепив мешок, взлетела с ним наверх. Больше мешок она не исследовала, а просто повесила его рядышком. Бой несколько озадаченно посмотрел на Катю и на свой мешок, но предпринимать ничего не стал. Тогда Катя, вальяжно развалившись на переплетении прутьев, как бы нечаянно задела пяточкой мешок, и он полетел вниз.

Бой так же безропотно поднял манто, натянул на голову и вернулся в свой угол.

В следующий раз Катя уже почти нагло направилась к Бою, чтоб продолжить игру. Но когда она подошла совсем близко, он показал ей такое лицо, что Катю снесло в другой конец клетки. Какое-то время она в легком шоке чесала все, что может чесаться. Потом ее волнение постепенно улеглось, и она, обиженно отвесив губу до колен, несколько раз прошлась мимо Боя на почтительном расстоянии. Убедившись, что он на это совершенно не реагирует, она присела неподалеку. Но присела. Впрочем, это мягко сказано. Она присела, как это может сделать только обезьяна, так как она во время этого приседания успела показать Бою свою улыбку, зубы и заодно распухший между ногами розовый «пирожок» (который от одиночества иногда превращался просто в «тыкву»), и еще построить при этом глазки, глядя на него вверх тормашками между ног.

По всему было видно, что Бою она, похоже, тоже понравилась, но он пока не подавал виду и сохранял мужское достоинство.

А мы тем временем облегченно вздохнули, довольные тем, что все вроде как благополучно обошлось. Но чувствовало мое сердце, расслабляться рановато.

Катя, смеясь и гримасничая, опять приблизилась к Бою. Можете не верить, но я все равно буду утверждать, что животные умеют радоваться и смеяться. Не только обезьяны. Я видел, как смеются медведи, утки и даже крысы, не говоря уже о собаках! У кого были спаниели, були или боксеры, тому и не надо этого доказывать, сами видели. А тут шимпанзе!

Катя действительно радовалась и смеялась. Радовалась, что теперь она не одна. И смеялась, глядя на важного и гордого Боя, покрытого манто из мешковины. И мы вместе с ней радовались и смеялись. Причины нашего веселья не понимал только Бой, но ведь он же не мог видеть себя со стороны.

Катерина под шумок опять снесла с Боя манто, но на этот раз забраться повыше она не успела. Бой ураганом налетел на нее сверху и, отвесив мощную затрещину по спине, отобрал манто. Катя бухнулась на пол и, закрыв голову руками, начала пронзительно и в то же время жалобно орать. На этом все не закончилось. Бой намотал на руку свое манто и начал им отхаживать Катю по полной программе. Мы решили не вмешиваться, так как это уже выглядело не как драка, а как обычная семейная сцена. Делал Бой свое дело, можно сказать, профессионально. С одной стороны, чтоб показать, что в дом пришел хозяин, но с другой стороны, чтобы и невесту не покалечить, жалко ведь, теперь уже свое, родное. Да и Катя, хоть и орала как резаная, все равно было невооруженным глазом видно, насколько она довольна – вот и на нее кто-то обратил внимание!