Валерий Иванов-Таганский - Воровская яма [Cборник]

Она.Что за записка?

Голос Дины.Тушью, с вензелями – отец показал. Он завтра хочет в полицию ее отвезти. Я ему говорю, в полицию – ни шатко ни валко, надо в газету или на телевидение. Хотя бы к тому же Кондратьеву.

Она.К Кондратьеву?

Голос Дины.А что, он вполне клевый мужик. И передача у него неплохая. Помнишь, как он тогда за тобой ухлестывал?

Она (через паузу) . Постой, постой… Когда эту записку нашли?

Голос Дины.Вчера.

Она.Слушай Дина, а ты не могла бы ее сфоткать и прислать мне на мобильный?

Голос Дины.Зачем? (Весело.) Для Кондратьева?

Она.При чем тут Кондратьев? Я что-то слышала об этих… художниках. А вдруг это как-то связано с Бочкиным. А возможно, и с Мальцевым.

Голос Дины.Гм … У тебя, Анька, все поперек и голова думает поперек. Ты ведь всегда заводилой была. Хорошо, пришлю. Пришлю на этот телефон, который высветился.

Она.Ты когда собираешься к родителям?

Голос Дины.Я как раз сейчас поеду к ним за Риткой.

Она.Как она, кстати?

Голос Дины.Супер! А что ей? Она живет в стране победившего коммунизма.

Слышно, как открывается входная дверь.

Она (торопливо) . Все, я с тобой прощаюсь. Как договорились! Пока.

Голос Дины (обиженно) . Ну вот, ты всегда так. На самом интересном линяешь. У тебя последнее время сплошная конспирация. Пока. (Гудки.)

Входит Он.

Она.Поздравляю. Здорово.

Он.А ты поняла, что я наш спор вынес в эфир?

Она.Это о Чехове, о небе в алмазах. Конечно, поняла, но остаюсь при своем мнении. (Он целует ее) . Подожди, Москва не сразу строилась. (Осматривает квартиру.) Молодец! Такой порядок навела. Меня теперь просто магнитом сюда тянет. Вообще, мне этот район начинает нравиться. Сосед мой – генерал, что выше живет, – все ругал, на все брюзжал, и вот добрюзжался. Обворовали!

Она.Как обворовали? Почему не слышала?

Он долго и с удовольствием хохочет.

Он.Если бы слышала, то тебя можно было бы как соучастницу привлечь.

Она.А ты откуда узнал?

Он.Про что?

Она. Что отработали квартиру.

Он.Сейчас внизу нашего председателя встретил. Генерал всю полицию поднял. Он у нас в округе недавно стал тылом командовать, по снабжению незаменимый человек. Солдат в хвост и в гриву использует. У него из дома пистолет украли. Слушай, Аня, я голодный, как черт. Ты была в магазине?

Она. Извини, не успела, боялась пропустить передачу.

Он. Хорошо, а что на ужин?

Она. Фасоль. (Она выходит на кухню.)

Он.Странно, раньше я любил есть ночью, а сейчас хочется жрать после каждой передачи. Или старею, или здоровею. (Она ставит перед ним тарелку с едой.) Пахнет хорошо. А больше ничего не полагается?

Она.Я же тебе говорила – не успела в магазин.

Он.А это, с устатку? (Показывает на буфет. Она наливает рюмку водки.) Вот теперь образцовый музыкальный ужин. (Она садится рядом и не сводит с него глаз) Ты у меня прямо, как затворница – ни шагу из дома. В старину дочки при маменьках так сидели, чтобы их не сглазили колдуны и ворожеи. На работе была?

Она. Нет, позвонила, снова взяла отгул.

Он ест. Звонок телефона. Снимает трубку.

Голос мужчины. Игорь Александрович, это Рудый звонит из газеты.

Он (пережевывая пищу) . Да-да, Виктор, слушаю?

Голос. Спасибо вам, прекрасная передача. Мне все понравилось. Гость и тема – великолепные. С удовольствием дам материал в нашей газете.

Он. Спасибо, Витя.

Голос.Но не буду мешать. Приятного аппетита. Еще раз спасибо.

Он.Спасибо тебе, Витя. Будь здоров. Аня, включи, пожалуйста, ноутбук.

Она.А кто тебе сейчас звонил? (Включает ноутбук.)

Он.Да так, борзописец один из местной газеты. Ты знаешь – еле вырвался после передачи. Катенин, Галдаев, Галина – все навалились: идем ужинать в ресторан! «Передача блеск, ты – в ударе!» Льстят, подлецы, накручивают, но все равно приятно. Кстати, Капустина находит, что я посвежел, разгладился. А я думаю, пошли вы все – у меня Анечка, мне с ней хорошо-хорошо. Она сейчас смотрит передачу, поеду-ка я домой. (Заканчивает есть.)

Она.Ты с работы мне звонил?

Он. Нет, милая, не было нисекунды времени. (Потягивается. С удовольствием смотрит на себя в зеркало.) Так… Посмотрим, какие отклики на передачу в Интернете? (Подсаживается к ноутбуку.) Так, так, так… Ну что ж, неплохо. (Громко.) Что? Не может быть! (Стремительно оборачивается к ней.) Аня, Мальцев застрелился! Вот, написано: бывший ректор университета, начальник управления культуры областной администрации час назад застрелился у себя в доме.

Она.Не может быть! Пусти… (Она подсаживается к ноутбуку, смотрит.) Господи, почему? За что?..

Он. Совесть – вещь непредсказуемая, Анечка. Когда она берет верх, тут уж не до детей и жены… Хорошо, что ушел так. Все-таки мужественный поступок.

Она (еле сдерживает слезы) . О чем ты говоришь, причем тут совесть?

Тут еще что-то о Мальцеве. Какое-то письмо… от художника Л.Ю.

Он.Письмо? Дай взгляну. (Вновь подсаживается к ноутбуку.) Послано сегодня на мое имя. (Всматривается в текст.)

Голос Л. Ю.Господин Кондратьев, вы сделали сегодня подлый поступок. (Пауза. Он оборачивается на нее.) Вы во всеуслышание обвинили невиновного человека – Евгения Федоровича Мальцева. Этот человек к этому делу не имеет никакого отношения. Всей работой руководил губернатор Победин, а исполнителем был вице-губернатор Бочкин. А я – и еще двое художников – писали подделки по заказу этих государственных чиновников. Нас арестовали (оперуполномоченный И. Подколзин) и заставили работать на неизвестного хозяина. Вскоре мы поняли, откуда дует ветер. Наши картины стали показывать по телевидению и дарить. Таким образом, за наши работы администрация заплатила огромные деньги. Американка Глафира Розалес подделала картин на сумму 30 миллионов долларов и получила в Америке 20 лет. Мы в короткий срок сделали гораздо больше, практически ничего не получили и нас без следа стерли из жизни. Все заработанное пошло в карман Победина и Бочкина. В результате двое из нас увезены в неизвестном направлении, скорее убиты, а я полгода в бегах. Повторяю, Мальцев ни в чем не виноват. Его заставляли наши работы принимать и за них отчитываться. Он, к сожалению, ничего не знал. У работ такой уровень, что нужные люди сумели их атрибутировать, поставить клеймо центра Грабаря и обвести вокруг пальца самых опытных экспертов. Вот так! А вы облыжно и во всеуслышание обвинили ни в чем не повинного человека. Если у вас есть совесть и профессиональная ответственность журналиста, о которой вы все время талдычите в ваших передачах, то выступите с опровержением. Мы не писали картины тех, кто слишком известен, зато выбор «второго эшелона» давал возможность «пришить историю» любому полотну. Вот список самых одиозных работ, которые мы писали на протяжении трех лет: Иван Шишкин – четыре работы, Мариус Куккуа, Макс Эрнст, Борис Кустодиев. Из авангардистов: Василий Кандинский, Борис Григорьев, Михаил Ларионов и Николай Гончаров. Деньги, которые шли на покупку этих картин, по нашим заключениям, брались не только из бюджета, но и из других источников. Из каких? – трудно сказать. Это только предположение. Меня не ищите! Если будут признаки вашей решительности, я сам вас найду. Л.Ю.