Генрих Шеф - Записки совсем молодого инженера [Повести и рассказы]

Вовка выпил кисель. Он сидел на стуле разморенный, и ему не хотелось вставать. Мать наконец сказала тихо: «Ты сегодня устал. Иди отдохни. А то ложись спать. Я сейчас постелю…» Она стала возиться с подушками, а он все так же сидел, уже почти ни о чем не думая. Если бы мать сказала все это полчаса назад — до того, как он поел, — он бы, наверное, на нее разозлился. Он бы опять заскрипел зубами и вцепился снизу в свой стул, как это у него теперь стало привычкой. Он, может быть, стал бы с ней спорить. «Ну зачем мне постилать кровать, когда еще рано! Еще время детское. Я не собираюсь ложиться. Я не хочу…» А теперь он только усмехнулся про себя, когда она так сказала, и по-прежнему сидел, опершись на стол, и кажется, ему хотелось еще этого теплого киселя, он сам не знал уже, чего он теперь хочет. А мама так сказала «Ты сегодня устал…», что он сразу понял, что она все заметила. И она не сказала: «Ты опять дрался?» Нет, она молчала сначала, а потом дала ему понять, что она все понимает. И совсем не так плохо, что у него такая современная мама.

Он даже не обиделся, когда отец на минутку оторвался от своих книг и, не глядя на него, сказал:

— Еще рано ложиться спать. Садись, делай уроки.

Он послушно вылез из-за стола и пошел к другому окну, где был его маленький стол, и, вытащив учебники, стал глядеть, что было задано. В сумке лежала книга, которую недавно дал ему Сергей. Впрочем, это была тонкая брошюрка из серии «массовая библиотека». Он взял ее у Сергея вчера, потому что начал встречаться с Зиной, но не успел прочесть. Его заинтересовало название, хотя Сергей смеялся и говорил, что все это бред, что ему теперь ничто не поможет, а вообще-то в таких случаях надо читать классиков: Ромен Роллана и Александра Дюма. Книга называлась «О роли и значении семьи в «коммунистическом воспитании людей будущего». Переплет у нее был из простой бумаги и некрасивый. Он положил учебники высокой горкой, чтобы загородиться от отца, который шептал себе под нос ученые термины. Он раскрыл эту книгу, где говорилось о роли и значении семьи советских людей, и, делая вид, что занимается, попробовал читать. Он уже отдохнул немного. Спать не хотелось. Как только он увидел черные ряды строчек и стал читать о том, как Оля Н. встретила хорошего парня Николая и они поженились, а когда у них появился ребенок, то Николай встретил Нину Б. и ушел от Оли, — и это было не совсем плохо, потому что он полюбил Нину, — Вовка читал печальную историю про эту семью, история была в книжке напечатана первой, там были еще и другие истории, — он чувствовал, что не может думать сейчас о судьбе Николая или какой-то Нины Б. Он пробегал глазами по буквам, но смысл слов терялся. Только одно имя стояло за всеми строчками — Зина. Он опять видел, что было у них сегодня, и вспоминал, что было вчера, еще раньше, и вообще. Если раньше — час назад еще — он злился только на себя за свою глупость и растерянность тогда перед нею и за то, что он потерял второй билет, то теперь он все больше думал о том, какая она вообще, и кто она такая — эта Зина, и кто все они — эти девчонки, и странной красной нитью горела перед ним мысль, что Зина такая же, как его мама: и мама и Зина — они обе женщины. А мама его иногда ему нравится, а иногда и не нравится. Потом он опять подумал про билет: «Куда же мог он провалиться? Неужели я его вынул вместе с платком, а потом потерял?…» Перевернув страницу, он подошел к пиджаку, который висел на стуле, и медленно стал снова просматривать все карманы, и из внутреннего кармана он вынул новенький паспорт в новой обложке, которую недавно купил. Он по привычке раскрыл его, чтобы еще раз полюбоваться, и там лежал, закрывая карточку, синий билет. У него сердце вздрогнуло, хотя он думал, что уже совсем успокоился. Он поглядел на билет и так же тихо закрыл паспорт, спрятал его снова в карман, не вынимая билета. Он тихо подошел к столу, снова уставился в эту интересную книгу, где были написаны всякие истории про женатых мужчин и женщин. Мужчины умудрялись даже притворяться мертвыми, чтобы не платить алименты. Он все думал о том, как у него все получилось, и злость на нее выше подступала ему к горлу.

«Почему она себе столько позволяет? Почему она вильнет плечом и бежит куда ей вздумается, а я должен бежать за ней сзади, как прихвостень? Почему вообще она такая взбалмошная и всегда делает то, что хочет, а я должен подчиняться? Ведь она просто стиляга! Все девчонки в классе говорят то же самое, хотя Сергей и сказал вчера, что он мне завидует. Почему она вообще обо мне не думает? Все время думаю только я о ней, и я ей всегда подчиняюсь, но ведь могу же я когда-нибудь быть человеком? И как она завизжала сегодня…» Ему стало просто стыдно, и, может быть, поэтому он не смог слова вымолвить и поскорее убежал оттуда. Что она вообще о себе думает? Что она про себя воображает?..

Вовка обхватил голову руками, не заботясь о том, что отец может поглядеть на него и увидит, что он совсем не занимается, а только уставился в одну точку, как китайский болванчик. И хорошо, что мать сейчас на кухне моет посуду.

«Почему? Почему это так? Почему все они такие? И мать — ведь она тоже такая! Я для нее только вещь. Она совсем обо мне не думает и никогда не поймет, что для меня хорошо и что же мне нужно. А кого спросить?»

Он опять листает книгу, пропуская страницы. «Ха! Кого спросить! Разве спросишь об этом отца, который всегда только сидит и читает? Я и так ему ничего не рассказываю! О маме тоже речи быть не может. Можно бы спросить Серегу, но тот сам ничего не знает и только говорит, что он мне завидует, да отошлет еще к классикам».

Отец действительно что-то читал. «Вот до чего дописались», — сказал он и тихо-тихо прочел, но Вовке слышно каждое слово, хотя он ничего не понял:

«Большинство исследований привело к убеждению, что явления острого перенапряжения чрезвычайно редко наблюдаются у совершенно здоровых лиц. В подавляющем числе случаев в основе этого, синдрома лежат различные отклонения в состоянии здоровья, текущие компенсированно до того момента, пока значительное физическое усилие не выведет организм из состояния компенсации».

Отца ни о чем нельзя было спрашивать. Да и вообще, если он спросит, почему Зина себя так ведет, отец сделает большие глаза, и даже если поймет вопрос, ничего не ответит. Отец — человек ученый. Отец просил ему не мешать. Листая книгу, Вовка добрался до последней страницы и на обложке прочел обращение издательства к читателям. По адресу: Москва, Б-9, Средний Гвоздиковый переулок, 14, предлагалось писать отзывы на эту книгу Бориса Полякова, указывая свой адрес, возраст и профессию. Вовка достал свою черновую тетрадку и медленно написал:

«Уважаемый Борис Поляков!