Дарья Сойфер - Укротить ловеласа

Ларионова относилась к тем редким женщинам, которые, не обладая особой природной красотой, умеют правильно себя подать и сделать так, чтобы ими восхищались. Кроме пышной груди Ольга не выделялась ничем особенным, но Надя была уверена: если стереть с лица Ларионовой вечерний макияж, то перед всеми предстанет обычная заурядная девушка, мимо которой можно пройти – и тут же забыть, как она выглядит. И все же Ларионова сумела сделать из себя конфетку. Стоило ей открыть рот – как все замолкали, не решаясь перебить, стоило тряхнуть тщательно уложенными кудрями, как взгляд Платона становился расфокусированным, а Вадик суетился пуще прежнего. Наверное, именно так непримечательная Норма Джин превратила себя в красавицу Мэрилин, кумира миллионов.

Чем дольше Надя наблюдала за съемкой, тем отчетливее понимала, что, возможно, допустила ошибку, организовав этот дуэт. Ларионова затмевала Платона. Какие бы позы пара ни принимала, на снимках неизбежно глаз приковывала именно Ольга. Платон же оставался в ее тени. Надя слишком привыкла к тому, что он всегда оказывается в центре внимания, и не просчитала все риски.

– По-моему, все чудесно, – после второго дубля песни Надя сверилась с часами: до конца оплаченного времени оставалось еще сорок минут.

– Да? – Ольга вскинула идеальной формы бровь. – А мы не попробуем с другого ракурса?

– Да, я тоже хотел, – подобострастно закивал Вадик.

– Нет, и так отлично. Это же для «Инстаграма», так что вполне хватит. А большой ролик снимем уже в зале «Зарядье» перед концертом.

– Ну… – Ларионова специально выдержала паузу, видимо, в надежде, что и Платон выскажется в ее пользу. – Если больше никто не считает, что стоит сделать дублик… Я тогда буду собираться, да?

– Ага! – торопливо согласилась Надя.

– Платош, может, где-нибудь поужинаем? Я такая голодная… – и Ларионова плотоядно облизнулась, почти как та хозяйка банкета.

– Да! – тут же подскочил Платон, едва не уронив инструмент.

– Нет, – мягко вмешалась Надя. – Платон, я бы хотела еще пару снимков сделать только с тобой. И обсудить кое-что по работе… – она виновато вздохнула и посмотрела на Ольгу. – Прости, это может затянуться.

– Ну, смотрите, – Ларионова явно не привыкла уступать, и потому мстительно сощурилась. – Тогда завтра на репетиции?…

– Но… – Платон переводил растерянный взгляд с Нади на Ольгу и обратно.

– Ага, – ответила за него Надя и для пущей убедительности положила руку ему на плечо, давая понять: этот мужчина на вечер уже ангажирован.

Конечно, она осознавала, что ведет себя, как собака на сене. Сама с Вадиком договорилась, а между Платоном и Ларионовой вбила клин. Но стыдно Наде от этого не было. Во-первых, Платон в свое время отпугнул ее парня, и ответный ход она заслужила, а во-вторых, догадывалась, что он с легкостью подберет себе замену из бездонной телефонной книги, которую можно было распечатать и продавать как справочник женских имен.

Надя нарочно сделала так, чтобы Ларионова увидела в ней соперницу. Конкуренция любовная усыпляла бдительность во всем, что касалось деловых вопросов, а именно их Надя намеревалась решить.

И когда Ольга торжественно прошествовала на выход, Надя обратилась к Вадику:

– У нас ведь есть еще время до следующего клиента?

– Да, но ты же на парную съемку записывалась… – он напрягся, очевидно, не желая выполнять дополнительную работу.

– Но ничего же страшного, если ты немного поснимаешь только Платона? – Надя заискивающе улыбнулась и сняла с рубашки Вадика несуществующую пушинку.

– Ну… Я думал, мы кофейку выпьем, пока то-се…

– А я за кофейком сбегаю, пока ты будешь снимать следующего! – едва почувствовав слабину, Надя удвоила нажим. – И вина куплю… Какое лучше под «Игру престолов»?

– Красное… – Вадик прерывисто вздохнул, потому что в эту самую секунду Надя заботливо застегнула пуговицу на его груди. – Ладно. Просто Платона с виолончелью?

– Ну да, ну да, – Надя придирчиво оглядела своего подопечного. – И вот тут можешь добавить… Ну, пикантности, ты меня понимаешь?

Она подошла к Платону, взъерошила его волосы, чтобы он казался хулигански небрежным.

– Смотри прямо в камеру так, как смотрел на Ольгу, – проинструктировала она. – И если можешь, наиграй что-нибудь… Вадик, запишешь видео, да? Короткий ролик, минутный. Чтобы все это было более интимно… Может, желтоватый фильтр, теплый свет…

– Ты что это такое затеяла? – прошипел Платон, схватив Надю за локоть и притянув к себе. – Зачем выгнала Лелю?

– У Лели, – в тон ему прошипела Надя, – и без того куча отличных снимков.

– Ты ревнуешь, что ли?

– Еще чего! – хмыкнула Надя и нагнулась к самому его уху. – Просто хочу за те же деньги получить много контента.

– И ты ради этого его облизываешь? Слушай, если тебе так денег жалко, давай я лучше сам доплачу за студийное время.

– Совмещаю приятное с полезным, – шепнула Надя и отстранилась, пока Платон глупыми разговорами не истратил все ценные минуты.

Отошла подальше, предоставив мастеру творить, и присела на кресло-мешок, чуть в нем не утонув.

Без Ольги Платон смотрелся куда выигрышнее. Надя еще раз поняла, что ей повезло с клиентом: на Платона работал не только его талант, но и цепляющая мужская харизма. В нем было нечто большее, чем в обычных смазливых мальчиках-моделях. Какая-то неуловимая терпкость, огонек, искра. Загадка, которую хотелось разгадать.

Когда он улыбался лукаво, а в глазах его плясали даже не бесенята, а самые настоящие сатиры, Надя забывала, о чем только что думала.

– Держи виолончель, как любовницу, – посоветовал Вадик.

Раньше Надя никогда не воспринимала это так и лишь теперь заметила, как сильно напоминает форма виолончели изгибы женского тела. В мягком свете маленьких лампочек древесина казалась гладкой, как сатин, такой же прохладной и скользкой. И когда Платон нежно касался ее длинными сильными пальцами, когда клал на корпус жилистую руку, Надя вдруг почувствовала, что покрывается мурашками, словно это на ее бедро он только что положил ладонь.

Правильнее было бы отвлечься, встать, уйти за кофе, в конце концов, но тряпичное кресло затягивало вниз, как зыбучие пески, а по телу разлилась паралитическим ядом лень.

– Надя? – откуда-то издалека донесся голос Вадика, и Надя вдруг поняла, что ее зовут уже не первый раз.

– Что? – растерянно заморгала она.

– Играть ему что?

– Давай… – Надя слышала себя будто со стороны. – Давай Дина Мартина. Sway.

– Что-то знакомое… – Вадим потер лоб.

– When marimba rhythms starts to play, – напела она. – Dance with me, make me sway…

– О! – оживился Вадик. – Интимненько так. Сойдет. Платон, а ты не хочешь перед тем как начать играть, сказать что-нибудь?