Э. Дж Пирс - Дорогая миссис Бёрд… [litres]

– Сможешь написать эссе о работе в пожарной части, слов на пятьсот? Читателям будет интересно узнать о том, как там все устроено, из первых уст.

Я так и уставилась на него, но все же согласилась, и, прочтя написанное, он заключил, что для первой попытки это было весьма недурно. После этого он попросил меня помочь ему в сборе кое-какой информации: я писала в разные организации, и помогала ему с юмореской «Идеальная секретарша» . Я была совсем не против такой работы, это было очень интересно и позволяло хоть немного ощутить, каково это – быть журналисткой. Но об этом я уже давно не мечтала. Все мои мечты остались в прошлом.

Теперь я надолго задерживалась в редакции, и брала столько дополнительных смен на станции, сколько мне разрешали, а дома занималась тем, что отвечала на вопросы читателей. Отныне я стала еще осторожнее – никаких больше писем, опубликованных в журнале, после того случая с Кэтлин, и я докладывала миссис Бёрд обо всех Неприемлемых Письмах, что мне попадались. Те приводили ее в ужас, но, по крайней мере, она была мной довольна.

Мне даже удалось уговорить миссис Махоуни из оформительского отдела выделить крупным, жирным шрифтом строчку «И пожалуйста, не забудьте указать ваш адрес и приложить конверт со штемпелем»в нашей колонке вопросов, чтобы она была как можно заметнее. Так я могла помогать всем, как прежде, поддерживать и ободрять их.

С тех пор, как я обещала Банти не делать этого, прошла целая вечность, и хоть мне и было не по себе, я не могла остановиться. Я твердо знала, что могу кому-то помочь, особенно совсем юным читательницам. Да и что мне было терять?

Все же, я надеялась, что Банти простит меня за это. После того, как взорвали ресторан, я на какое-то время перестала отвечать на письма, но каждый раз, когда я думала, что теперь точно хватит, приходило письмо, прочитав которое, нельзя было не проникнуться жалостью к той, что написала его. И ведь ответы на их вопросы так часто лежали на поверхности! Как можно было бросить их в беде?

Дорогая миссис Бёрд,

Мне пятнадцать, и я – настоящий изгой. Скажите, что можно сделать? Раньше я заикалась, но сейчас уже не так сильно, и я все время стесняюсь людей, не могу придумать, о чем можно с кем-то говорить, а они все думают, что я просто тупая. Я очень переживаю, так как чувствую, что впустую проходят лучшие дни моей жизни, но у меня совсем нет друзей, и мне очень одиноко.

Помогите, пожалуйста. Я вложила конверт со штемпелем.

Ваша

Как ужасно, когда тебе всего пятнадцать, а ты одинока и никому не нужна! В пятнадцать лет у меня было столько друзей! Сейчас, конечно, я все испортила, но у стеснительной девушки был шанс все изменить. Больше она не будет одинокой. Конечно, я написала ей.

Дорогая Стеснительная Девушка,

Во-первых, вы победили свою икоту. Это дорогого стоит, и вы можете собой гордиться.

Во-вторых, не стоит переживать. Даже самые уверенные в себе люди иногда теряют дар речи. Почему бы вам не придумать один-два вопроса, которые можно задать собеседнику, если вам самой трудно на них отвечать? Вы увидите, как люди любят благодарных слушателей, и с вами будут охотно общаться! Или найдите такую же тихую и скромную девушку в своей школе или у себя на работе и попробуйте подружиться с ней.

Удачи вам, и не вешайте нос. У вас все получится!

Искренне ваша,

Было нетрудно отвечать на подобные письма. На самом деле, молодежь волновали одни и те же вопросы: как знакомиться, как обратить на себя внимание, как общаться с мальчиками, что делать, если ты не вписываешься в компанию. Я отвечала им так, как сделала бы подруга, но в стиле миссис Бёрд, хоть и не так радикально.

Иногда я не имела ни малейшего представления о том, какой следует дать ответ, и тогда ничего не писала. Некоторые письма были настолько ужасными, что автору следовало бы обратиться не в женский журнал, а в полицию. Но я все равно старалась. Сидела в квартирке часами, среди кучи других журналов, служивших мне подспорьем, или болтала с Тельмой. Она очень помогала мне, сама того не зная.

Продолжая отвечать на читательские письма в надежде помочь им, каждый день я писала Банти, надеясь, что она прочтет хоть что-то.

Я словно жила отдельной жизнью – на бумаге, не в реальности, и эта жизнь нравилась мне куда больше настоящей. Можно было исправить ошибку, начать все с чистого листа. Иногда мне приходили ответы от читателей, но писем от Банти по-прежнему не было.

Я не переставала писать ей. О себе – ни слова, но о чем-то важном – да, например, о церемонии прощания с Биллом, хоть я и сидела в церкви, чувствуя, что меньше всего на свете заслужила быть здесь, но я знала, что когда-нибудь Банти захочет узнать, как красиво там было. Чаще, впрочем, я писала ей обо всяких мелочах, способных заинтересовать ее, и всегда упоминала, если кто-то справлялся о ее самочувствии или желал ей скорее выздороветь. По большей части, так и было. Все хотели знать, что с ней. Все желали ей только добра.

Среда, 12 марта 1941

Дорогая Банти,

Сегодня мы всей семьей вспоминали о тебе.

Мама звонила, сказала, что утром преподобный Уиффл провел службу специально для тебя и Билла. Мама украсила церковь цветами, нарциссами, в точности, как вы с ней хотели.

Она сказала, что цветы и служба получились просто прекрасными. Они будут там и в пятницу, для Билла.

Очень тебя люблю,

Среда, 19 марта 1941

Дорогая Банти,

Если ты прочитаешь это, я знаю, тебе будет очень нелегко, и я прошу – прости меня, если так. Может, ты когда-нибудь захочешь узнать, как прошла церемония прощания.

Бантс, ты можешь собой гордиться. В церкви было почти триста человек. Из Кардиффа приехал отец Билла и первым делом спросил о тебе.

Собралась вся деревня. Были многие из старых учителей Билла. Мистер Льюис прочел трогательную речь.

Пришли все, кто мог, с нашей станции на Чарлвуд-стрит, и ребята из других бригад тоже. Капитан Дэвис подготовил бесподобный панегирик. Он сказал, что Билл был самым лучшим из всех. Он отдал мне листы после церемонии, я вложила их в конверт.

Рой и Фред принесли альбом, в котором каждый написал, что хотел, для тебя и Билла. Я отправлю его посылкой вместе с твоей бабушкой, чтобы он не пропал на почте.

Мы спели «Клянусь тебе, моя страна», а затем хор пожарных исполнил «Иисусе, обещал я», как ты просила. Папа говорил, что, когда звучало «Не убоюсь я битвы, если ты со мной», он боялся, что рухнет крыша. Они пели гимн от всего сердца.

Остановлюсь на этом.

Я думаю о вас, постоянно.

Люблю тебя сильно,

Понедельник, 23 марта 1941

Дорогая Банти,

Бабушка сообщила мне, что ты чувствуешь себя лучше. Не представляешь, как мы все рады это слышать.