Евгений Гришковец - Узелки

– А где удочка? – растерянно спросил я, сообразив, что главного предмета нет.

– На берегу, – сказал папа, – я её уже забросил, пойдём быстрее, а то рыба всю наживку съест.

Меня не нужно было уговаривать. Я хотел бежать к реке, но папа придержал меня, и мы пошли вместе.

К моему удивлению, чужие родители отправились за нами следом. И мама тоже. Никто не соблюдал тишину. Все говорили в голос, шагали без всякой осторожности.

На берегу я увидел свою удочку, воткнутую в песок, леска уходила в воду, и там плавал мой поплавок, подозрительно близко к берегу. Поодаль смеялись, громко говорили и бросали камни в реку невзрослые. Я попросил папу запретить им это делать.

– Ничего, – сказал он, – пускай! Они там шумят, и вся рыба плывёт сюда. Поставь ведро и осторожно возьми удочку.

Я исполнил папино указание. Конец удочки, который оказался у меня в руках, был мокрый и весь в песке, но это не имело значения. Я держал свою снасть твёрдо и стоял у самой кромки воды не шелохнувшись.

А взрослые обступили меня и говорили между собой. Они всё делали не так, как меня учили. Я понимал, что в такой обстановке рыбу поймать не получится.

– Чччч! – серьёзно шикнул я на всех.

На миг возникла тишина, а потом взрослые рассмеялись.

– Серьёзный рыбак! – сказал чужой папа.

– Строгий мужчина! – сказала чужая мама.

И смех повторился. А я напрягся. Слова похвалы прозвучали не так, как хвалят или восхищаются.

– Ребята, – сказал мой папа, – ну правда, не шумите! Рыбачит человек…

– А по-моему, клюёт, – сказал чужой папа громким шёпотом.

– Где? – серьёзно, тоже шёпотом, спросил мой. – Ну-ка, ну-ка… Точно! Клюёт… Приготовься, сынок… Не спеши… Когда скажу «тяни», сразу дёргай!

– Ты посмотри, как клюёт! – с казал ещё один папа. – Чего ждать? Уйдёт рыба…

– Погоди, сынок!

– Да клюёт же!..

Все заговорили вокруг меня разом. А я смотрел на поплавок, и с ним ничего особенного не происходило. Но взрослые были уверены в обратном. Они лучше меня всё понимали и видели, в этом я не сомневался и сжал свою удочку руками изо всех возможных сил.

– Тяни! – громко крикнул мой папа.

Я рванул удочку сразу…

Усилие и какой-то вес мои руки почувствовали. Но трепета удочки, сгибания её тонкого конца не случилось. Я дёрнул и сразу вытащил из воды рыбу. Точнее, рыбку, небольшую, но настоящую. Взрослые захлопали в ладоши, что-то радостное закричали, а я глядел на рыбу, которая не дрыгалась, не растопыривала плавники, не брызгалась, а прямая и ровная раскачивалась на леске моей удочки.

Я понимал, что точно выудил рыбу из реки, в этом сомнений не было… Но и восторга в моей душе тоже не было. Я переводил взгляд с рыбы на взрослых и обратно.

– Ну, молодец! – сказала чужая мама, которая мне не нравилась. – Вот это улов!.. Теперь мы голодные не останемся!.. Уху сварим! Всех накормим…

«Из одной рыбы уху не варят», – хотел сказать я, глядя на ту женщину, но промолчал, бросил удочку, подошёл к своей маме и обнял её там, где позволял мой рост.

– Нарыбачился, – весело сказал чужой папа.

– Устал человек, – сказал мой. – Давай я тебя на шее довезу, – наклонившись ко мне, прошептал он.

Пока мы шли к палаткам, я думал о произошедшем и ничего не мог понять. Чужие родители обогнали нас. Мы молчали. Непонимание и сомнения так и возбуждали желание заплакать.

– Ты хорошую рыбу поймал, – вдруг тихо сказал папа.

– А где она? – опомнился я, вспомнив брошенную удочку.

– Не беспокойся, сынок… Мама её отпустит обратно в речку… Рыбка вернётся к своим родителям и друзьям, расскажет про мальчика, который её поймал, но отпустил…

Я завертел головой в поисках мамы и увидел её. Она шла сзади с моей удочкой и ведром.

– Мама, – крикнул я, – ты отпустила рыбу в речку?!

– Ну конечно, отпустила, – ответила мама.

– А она уплыла?

– Да, сынок… Обрадовалась и уплыла.

Мне стало очень хорошо. Потом я с аппетитом ел у костра. И мне приятно было думать про пойманную мною и отпущенную рыбу, отбросив все сомнения.

В тот день я полюбил рыбалку… Сколько же мне тогда было лет от роду?

А через лето после той первой рыбалки я пережил настоящий всепоглощающий рыбацкий азарт. Такой азарт, от которого рыбалка не оставляет рыбака даже во сне.

Мы тогда снова были у реки в далёком от поселений месте. Но всё было гораздо серьёзнее. Компания друзей папы и мамы собралась замечательная. Палаток поставили больше. Люди в них жили всё приятные, не с вредными детьми, а с собаками, с лодками, и у одного мужчины даже было ружьё.

Со мной там не сюсюкали и не церемонились, а относились ко мне хорошо и серьёзно. Правда, на настоящую рыбалку на лодке меня не брали и сразу сказали, что просить и канючить бесполезно. Ну а с берега я мог удить сколько угодно. Для этого мне оснастили небольшую, но настоящую удочку.

С берега на реке что-то серьёзное поймать мне не удавалось, зато я много чего увидел. Тогда я в одиночку встречал змей, рядом со мной к реке однажды вышел громадный лось, разных птиц я видел без счёта. Но вот уловом похвастаться не мог. Так… Ерши и другая мелочь.

А папа уплывал с мужиками на лодке ни свет ни заря. Они возвращались днём и всегда с большими рыбами. Щуки, лещи… Я, конечно, завидовал люто. Но шансов на такую рыбалку у меня не было.

Мама и другие женщины готовили еду, стирали, а в остальное время чаще всего и по большей части лежали на солнце. То есть вели крайне скучный образ жизни. Собаки меня за серьёзного человека не считали, не обижали, но и доставлять мне радость общения не собирались. Короче говоря, я заскучал.

И тогда один из родительских знакомых, самый весёлый, умевший играть на гитаре и знавший те места лучше всех, показал мне маленькое лесное озерцо, которое было недалеко от палаток, но дорожку к нему надо было знать.

– Тут полно карасей, – сказал он мне, показывая озеро, – нечего слоняться по берегу и бездельничать. С утра бери удочку и шуруй сюда. Нам караси нужны на живца… Ловить лучше на тесто, я тебе сделаю.

– Меня мама не отпустит одного, – честно признался я.

– Отпустит, я скажу ей… Ты же не дурак? В лес не полезешь? Нырять тут не будешь?..

– Не буду, – с восторгом пообещал я.

– Ну вот! – улыбнулся он. – Волков тут нет, а змея и в палатку заползти может.

Мама возражала, но её убедили меня отпустить. Тот мужик умел убеждать. Он там просто всем распоряжался. Мы с ним вместе замесили комок теста для наживки. Тесто было как тесто, только он в него добавил подсолнечного масла.

– Для запаха, – объяснил он, – карась, как собака, носом чует. Тесто не пересуши, держи в кармане.

Ранним утром, на самом рассвете, я встал вместе с мужиками. Женщины ещё спали. Мы перекусили мужицкой едой, то есть грубо порубленной колбасой с хлебом, доели вчерашнюю кашу… Папа с остальными загрузили в лодки снасти, канистры, ещё что-то, и они отплыли. Я смотрел, как две лодки отошли на вёслах от берега, потом завелись моторы, и мужики уплыли. Но я в тот раз не завидовал.