Джули Кэплин - Маленькое кафе в Копенгагене [litres]

Он что, нас разыгрывает? Мы собираемся в Музей дизайна. Какие опасности он себе навоображал? На кого-то упадет витрина с посудой? Или кто-то из группы утонет в чересчур мягком диване?

Я лежала на кровати в потоке утреннего света, прикрыв глаза рукой, и размышляла над словами Джоша. Правда, что ли, я всем чересчур потакала? И даже попустительствовала? Меган давно уже говорила, что мне не хватает основательности. Вероятно, я не такой профессионал, каким себя считала, каким должна быть. Слишком стремилась влиться в группу, стать ее частью?

Целовалась с Беном.

Нет, не профессионал. Совсем не профессионал. О чем я только думала? Дурацкий вопрос, потому что я вообще не думала. При мысли о Бене в сердце запульсировала тупая боль. Потеряла голову, стала заложницей гормонов и послеаттракционной эйфории. Если Джош хоть что-то заподозрит, моей карьере конец. Но у меня остается еще два дня, чтобы доказать, что я на что-то гожусь. Нужно поговорить с Беном. Сказать, что прошлый вечер был ошибкой, а нам нужно заняться делом и обсудить детали освещения тура в прессе. Вот это будет профессионально. Это поможет моей карьере. Надо было сразу об этом задуматься. Я так старалась, так выкладывалась, чтобы попасть сюда, – жалко было бы от всего этого отказаться ради пары поцелуев, даже таких ошеломляющих, от которых замирает сердце и взрывается мозг.

Я снова вздохнула. Господи, на часах еще только шесть часов. Но я не могла снова заснуть.

В «Варме» горел свет, и, заглянув в витрину, я увидела Еву, легко порхающую по залу. Она, вероятно, еще не открывала кафе, но, едва я постучала в дверь, как она поспешила впустить меня.

– Морген, Кейти. Ты очень рано. Что будешь – кофе или, может, сегодня больше подойдет горячий шоколад?

В вопросе Евы было нечто большее, чем простая вежливость.

– Что, так заметно? – Еще не сняв мокрую куртку, я развела руками. Утренний воздух был напоен морским туманом и предвещал скорый дождь.

– Тебя что-то заботит.

– Кто-то.

– О, я подозревала.

Я зыркнула на нее и невольно улыбнулась.

– Ты что, белая колдунья или что-то в этом роде?

– Нет, просто наблюдательна и разбираюсь в людях. Идем на кухню, посиди со мной, пока я делаю горячий шоколад. К нему идеально подойдут шоколадные снегле, я их как раз пеку, и твоя помощь мне бы не помешала. А тем временем расскажешь, что стряслось.

Ева протянула мне передник, подтолкнула к мойке, чтобы я помыла руки, а пока я их вытирала, она запустила эспрессомашину и выложила куски теста на посыпанную мукой доску. Потом быстро показала мне, что я должна делать. К счастью, все оказалось довольно легко – просто раскатывать тесто в прямоугольники. С этим могла справиться даже я.

Я взялась за скалку, но Ева, подняв руку, остановила меня.

– И не забудь, делай это с любовью. Думай о людях, которые тебе особенно дороги. Найдутся такие? – Ева помахала пальцем. – Только мне не говори. Просто думай о них.

Я вежливо, но несколько оторопело уставилась на нее, а Ева только лукаво блеснула глазами.

Раскатывая первый прямоугольник, я думала о папе, Брендоне и Джоне. Господи, мои мужчины умяли бы целое блюдо датских плюшек в одну секунду. И Конни бы они тоже понравились.

Тесто под пальцами размягчилось, и я стала действовать более осторожно, не слишком нажимая и подражая аккуратным, ритмичным движениям Евы. А еще вспомнила, как Софи учила Фиону держать скалку. И о чудо! Мой прямоугольник вышел почти таким же ровным, как у нее.

– Смотри, Ева! У меня получилось! – Забавно, но меня захлестнуло чувство гордости.

– Молодец. Тогда двигаемся дальше. – С обычной для нее экономной эффективностью она посыпала тесто сахаром и корицей, скатала прямоугольник в толстую колбаску и нарезала на отдельные булочки.

Я повторяла за ней.

– Отлично. Нам предстоит запустить еще несколько таких партий. – Она протянула мне чашку. Я сделала глоток и почувствовала себя лучше – горячий напиток оказался именно тем, что мне требовалось.

– Моя компания прислала сюда другого сотрудника… следить за мной.

– О! – Ева была удивлена не меньше моего.

Мрачно хмурясь, я с сожалением отставила чашку и подхватила скалку.

– Я чувствую себя немного неуютно.

– Осторожно. – Ева показала на тесто, которое поехало куда-то вкось. Я сосредоточилась, и мне удалось-таки выровнять края.

– Ты считаешь себя неудачницей? – Ева ждала, как будто ее вопрос требовал ответа.

Раскатав квадрат, я отложила скалку и подняла голову.

– Вот ты опять – это просто какое-то колдовство. Ты ясновидящая?

Ничего не отрицая, она потыкала тесто.

– Помягче.

– Ты хуже испанской инквизиции. – Качая головой, я перевернула тесто, собираясь посыпать его начинкой по всей поверхности. Но остановилась, вспомнив, что в это время думать нужно о хорошем. – Плохо, обидно, что они прислали наблюдателя. Это значит, что в компании моей работой недовольны. А к тому же этот наблюдатель – Джош Дилэни – мой бывший, да еще и тот, кто получил повышение вместо меня. Это еще хуже, соль на раны.

– Вот как.

– Да, вот так. – Я понимала, что Ева хочет знать всю историю, целиком. Ну что ж. Я отставила корицу. – Мы с Джошем довольно долго были вместе, но не афишировали этого, ведь мы вместе работаем. До меня не сразу дошло, что он решил держать все в секрете по другой причине: мы оба ждали повышения и метили, оказывается, на одно и то же место. Но мне он об этом ничего не говорил. А теперь явился сюда, чтобы дать отзыв о моей работе .

– Обидно.

– Не то слово. Я, видите ли, слишком фамильярничаю с журналистами. А должна была держать дистанцию.

– Но зачем же, почему? Я не понимаю.

– Потому что я нахожусь при исполнении служебных обязанностей, должна оставаться в рамках профессиональных отношений и держаться от всех на приличном расстоянии.

– Кто тебе такое сказал?

– Джош сейчас мой босс, и он будет отчитываться о проделанной работе перед нашим руководством. Следующие два дня мне придется ходить по струнке.

– Зачем? Ларс очень доволен и уверен, что ты отлично справляешься. И я не вижу ничего, что говорило бы об обратном.

– Ты очень добра, Ева, но, к сожалению, мнение Ларса никак не может повлиять на мою дальнейшую карьеру.

Я замолчала и снова взялась за корицу. С Евой можно было говорить откровенно, общение с ней к этому приучало. Ее кафе за последние несколько дней превратилось в самую настоящую исповедальню.

– Эту работу поручили мне по одной-единственной причине: Ларс обратился в наше агентство в последнюю минуту. В тот день, когда он к нам пришел, заняться им больше было некому. Вот мне и поручили это задание, потому что знали, что я не откажусь. И кроме того… – Тут я остановилась, чтобы подипломатичнее составить следующую фразу: – Ларс выбирал так… – хотя английский у Евы фантастический, а словарный запас такой, что дал бы сто очков вперед многим англичанам, но слова «скрупулезно» могло и ей оказаться не под силу, – тщательно, что моим начальникам и в голову не пришло, что он может выбрать нас.