Люси Эдлингтон - Алая лента

О том, чтобы надеть на себя полосатый мешок, и речи быть не могло. Меня тошнило от одного вида этой лагерной одежды. Пусть Флора пустит его на половые тряпки, а желтую звезду, которую я столько времени носила, нужно бросить в горящую печь.

Одежды мне хватало и без полосатого мешка — у меня были теплые панталоны, носки и, конечно же, мое прекрасное Освободительное платье. Оно, кстати, отлично выдержало безумную гонку сквозь снежную метель, нужно было лишь аккуратно заштопать дырочку, оставленную пулей Карлы. Очень качественной оказалась эта розовая ткань. Как любит говорить моя бабушка, «Покупай всегда лучшее, что только сможешь. На дешевке не сэкономишь».

Не сомневаюсь, что бабушке мое платье понравилось бы. Я осторожно влезла в него, нежно погладила каждую из пяти украшенных вышивкой пуговок. Теперь я свободна и могу идти куда захочу. Вниз на кухню, например, для начала. И я пошла по лестнице, цепляясь, чтобы не упасть, за перила.

Когда я добрела до кухни, то первым делом заметила старую поседевшую черно-белую кошку. Она сидела над очагом и внимательно смотрела на меня. Флора стояла возле кухонной раковины, чистила мелкую картошку. Одежда Флоры была плохо сшита и плохо сидела на ней, но этот жалкий наряд казался мне прекраснее любых модных платьев из самого Города Света.

— Флора!

Она вздрогнула от неожиданности, услышав за своей спиной мой голос.

— Ах ты, боже мой! Какая же ты нарядная! Красивое платье у тебя, на это я внимание обратила еще когда стирала его. Прекрасно сшито, и все такое. В хорошем магазине, наверное, куплено.

— Могу я помочь вам?

Флора задумалась. Как всякая хозяйка, она не привыкла, чтобы кто-то вмешивался в ее дела.

— Знаешь, вымой оставшуюся картошку. Я потушу ее.

Вымыть картошку — самая что ни есть простая работа, однако делала я ее осторожно и медленно, чтобы не потревожить свою пулевую рану.

Пока на огне тушилась картошка, я вымыла и вытерла посуду. Флора надела свое пальто и шарф, собираясь выйти во двор.

— Могу я помочь? — снова спросила я.

— Ты что? — ответила Флора. — Тебя же ветром сдует! И вообще, как я вижу, ты не годишься ни в фермеры, ни в лесорубы. А что ты вообще умеешь?

— Что я умею? — хитро улыбнулась я. — Скажите, Флора, у вас иголка и нитка найдется?

Наступила оттепель. Приезжал на велосипеде пожилой мужчина, сказал, что хотя война еще не закончилась, она уже прокатилась на запад мимо нас, и ее конец уже близок.

— Слава богу, — сказала Флора. — Честно говоря, мне очень не хотелось, чтобы мои поля танки своими гусеницами разворотили.

Новость была хорошей, но отпраздновать ее нам с Флорой не удалось — к вечеру начала телиться одна из ее коров. Я пошла в хлев вместе с Флорой, и вместе с ней тянула веревку, помогая появиться на свет теленку, который шел копытцами вперед. Когда все закончилось, я долго смотрела на блестящее крохотное тельце — весь теленок, казалось, состоял из одних только глаз да тонких ножек. Мама-корова наклонилась и принялась вылизывать своего новорожденного малыша, помогая ему освоиться в новом для него мире.

Флора вытерла руки о свои рабочие штаны и неожиданно спросила, глядя на меня:

— Ты вскоре уедешь, верно?

Откуда она узнала?

— Я останусь до тех пор, пока буду нужна вам, — ответила я.

— Езжай, — сказала Флора. — Езжай, и помни, что в этом доме всегда будут рады тебе. Война — не война, не важно. Всегда.

— Я очень, очень вам благодарна за все. Просто… мне нужно… домой.

— Конечно, нужно, дочка, я понимаю. Конечно, нужно.

Нужно, но где взять денег на дорогу — вот вопрос. У меня не было ни денег, ни сигарет.

Найдя на ферме потрепанный а?тлас, я выяснила, что нахожусь от своего дома в нескольких сотнях километров — Флора показала мне на карте крапинку, означавшую ближайшую к ее ферме деревню. Но даже если предположить, что вся территория до моего родного города уже освобождена, как мне добраться так далеко одной и без копейки денег?

Как всегда, мне на помощь пришла бабушка с ее любимыми присказками. «Если тебе нужно на другой берег, смело иди через мост. Если нет моста — переплыви реку».

В тот вечер я села за кухонный стол и принялась изучать пальто, в котором вышла из Биркенау. Пальто нужно было слегка расставить. Нельзя сказать, что мы объедались на этой ферме, однако вес я все-таки немного набрала. Я распускала шов за швом, чтобы сделать пальто чуть шире. И тут мне вдруг вспомнился мой первый поход в универмаг. Что тогда сказала та, похожая на крота девушка? Что-то насчет людей, прячущих ценности в своей одежде…

Представьте себе, деньги я нашла — большую, туго свернутую пачку, спрятанную в больших накладных подплечниках среди клочков конского волоса. Мне страшно было думать о судьбе зашившей эти деньги женщины, однако ее предусмотрительность стала моим счастливым случаем.

Часть пачки я оставила у себя под подушкой, чтобы Флора нашла их уже после моего ухода. Отдать деньги прямо ей в руки я не могла, не вынесла бы, начни она благодарить меня. И чего стоят деньги? Будь это даже не бумажки, а золото и бриллианты из очередной сказочной истории Розы, их не хватило бы, чтобы отплатить Флоре за величайшую, бесценную на свете вещь — человеческую доброту.

К деньгам я приложила записку. Она получилась очень короткой.

«Флоре. От Эллы. Вы спасли мне жизнь».

* * *

В тот день, когда я уходила, Флора подарила мне расческу для маленьких завитков, обрамляющих теперь мое лицо. Я надела свое Освободительное платье, зашнуровала ботинки, застегнула на все пуговицы пальто.

На Флоре была надета одна из новых, сшитых мной для нее рубашек и новая пара брюк — тоже моей работы. Она дала мне пакет с бутербродами и песочным печеньем.

— Алую ленту не забыла?

Я просто кивнула — не могла говорить, в горле стоял ком.

— Ну, тогда все, пожалуй. Будь счастлива, Элла.

Я все еще неловко топталась на месте, потом повернулась, но тут вдруг подумала: «А что на моем месте сделала бы Роза?» Я вновь повернулась лицом к Флоре и крепко, благодарно обняла ее. Постояла так немного, и только после ушла.

Я попрощалась с кошкой и коровами, цыплятами и дворовым псом. С Мартой. Ее похоронили на склоне травянистого холма, усыпанного ромашками. Поставили на могильном холмике простенький памятный знак с табличкой, на которой было написано «Марта» и стояла дата ее смерти. Больше мы о ней ничего не знали.

Высоко подняв голову, я вышла на дорогу. Пора домой. Меня ждал раскинувшийся передо мной мир.

Сначала я добралась до соседней деревни. Поскольку никакой транспорт из нее не ходил, пешком дошла дальше, до ближайшего города. Оттуда ходили автобусы, а улицы с непривычки ошеломили меня своим шумом, движением, людьми, огнями, магазинами… Жизнь шла здесь своим чередом, словно и не было никакой войны. Жизнь, привычная для местных горожан, но не для меня. Я словно вернулась в детство и открывала для себя этот мир заново. Ой, смотри, Элла — овощная лавка! Ой, а там булочная!