Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

Мансур знал, что на «Бресте» служит много матросов призванных из Белоруссии, особенно много в БЧ-4. Значительная часть из них призывались с Минского производственного завода телевизоров, имея радиотехнические специальности и являющиеся действительно хорошим специалистами. Мансур в душе соглашался с доводами Агеевым.

Среди матросов раздался шум и поддерживающие Агеева голоса.

Мансур напрягся, но отвечать что-то надо и он начал осторожно:

– У нас для экипажа корабля имеется авианосный знак, отличающий нас всех от экипажей других кораблей – он показал рукой на авианосный знак, пришитый на кителе – это крылышки на нашей форме одежды. Их видно издалека видно. Сегодня они есть практически у всех матросов, мичманов, офицеров с нашего корабля. Хотя официально они не утверждены, как знак и не выдаются официально, и тем не менее, мы их носим, Это наш авианосный знак и его носят и на «Смоленске» и на гвардейском «Азове» будут носить и на следующих авианосцах «Дмитрии Донском» и «Александре Невском». Неофициальная матросская швальня пошива этих крылышек», как все мы их называем, работает, и они есть почти у всех вас. Но я надеюсь, что командование их со временем утвердит и они станут официальными знаками. Кстати наш адмирал Сатулайнен, командир бригады, тоже носит такой знак. Многие офицеры бригады штаба бригады и эскадры тоже носят эти знаки. Все вы это видите.

Агеев с слегка покрасневшим лицом встал, посмотрел на других матросов:

– Это так знак это хорошо и правильно. А вот кто у нас в Минске, в Бресте, в Москве, в Ленинграде, в Ростове, в Тбилиси или более мелких городах и поселках, откуда мы призывались, знает про эти крылышки? Что это такое, тем более, что надписи на них нет никакой. Надпись же на бескозырке сразу даст понять любому, откуда мы, где служили. Мы же с «Бреста» и нам есть чем гордиться после службы. А потом эту ленточку можно с гордостью оставить своим детям, внукам, как это сделал мой прадед. Я все прочитал про крейсер «Аскольд», то, что нашел в нашей библиотеке. Мне это интересно и я горжусь своим прадедом. А сейчас даже стройбаты надевают бески с надписью «Тихоокеанский флот».

Его с шумом поддержали другие матросы, начавшие обсуждать этот вопрос между собой.

В столовой было жарко, хотя работала вентиляция, и Мансур вынул из заднего кармана белоснежный носовой платок и вытер вспотевшую шею.

Мансур Умарханович был очень аккуратным офицером. Брюки его всегда были тщательно отглажены, на них был складка, о которую можно обрезаться, как говорили на флоте. Полуботинки были всегда начищены. Китель чистый, выглажен с пришитым чистым, белым подворотничком, аккуратно пришитым. Из под кителя, всегда выглядывали манжеты идеально белой рубашки с красивыми золотыми запонками. Он очень выгодно отличался своим внешним видом от многих офицеров, ходивших по кораблю в мятых кителях с грязными подворотничками. Матросы БЧ-4 гордились своим командиром. А офицеры и мичмана старались брать с него пример. Он немного помолчал, выждав пока не установиться тишина и потом начал:

– Мне самому было непонятно почему мы даже увольняющимся в запас, не даем такой возможности за свой счет купить такие ленточки, тем кто уже отслужил и едет домой. Если человек гордиться своим кораблем, то почему нельзя? Ведь были же замечательные традиции. Понятно, что по ленточки шпионы могут определить, где базируется корабль. Другого объяснения у меня просто нет. Но я знаю, что политические органы и командование с негодованием относятся к любому нарушению установленной уставами формы одежды. Но лично я бы разрешил надевать такие ленточки увольняющимся в запас.

– Так мы можем заказать такие ленточки? – спросил старшина 1 статьи Медведев старшина команды космической связи.

Мансур вздохнул, улыбнулся:

– Я официально не могу дать официального разрешения на изготовление таких ленточек – он виновато развел руками – у меня в течение мой службы был негативный опыт с именными ленточками, когда будучи лейтенантом в Севастополе, по просьбе своих матросов заказал в похоронном бюро ленточки с надписью «Москва».

Он опять вытер платком вспотевшую загоревшую шею:

– Потом найденная замполитом корабля такая ленточка дала повод для административного и комсомольского расследования моей деятельности. Замполит заклеймил меня, как злостного врага Советской власти, открыто выдающего секреты флота врагам из НАТО. Был сложный разговор в Политическом отделе дивизии, где какой-то капитан 2 ранга объяснил мне всю мою политическую незрелость, и предупредил о том, что буду наказан по комсомольской линии, если не прекращу свою «подрывную деятельность». На корабле всеми были произведены обыски в кубриках, и все обнаруженные ленточки были конфискованы, и выброшены за борт на общем построении экипажа.

Агеев с улыбкой переспросил:

– Вы сказали все? Но что-то наверняка осталось? Не все же хранили ленточки в рундуках, наверняка годки припрятали ленточки вместе с ДМБ-овскими альбомами в кафердамах, шхерах, на боевых постах.

Мансур усмехнулся:

– Даже самые тщательные обыски не дадут найти все, что может быть спрятано матросами, Безусловно, что-то осталось. Будучи в Киеве проездом я видел в аэропорту Жуляны матроса, который шел в бескозырке с такой ленточкой. Правда с другой боевой части. Мне было приятно увидеть своего сослуживца, на которого с восторгом смотрели все пассажиры. Сегодня Агеев эту же проблема – Мансур обратился к Агееву – вы возвращаете мне снова старую проблему. Вы что хотите, чтобы меня за это наказали?

Что Асланбеков мог рассказать своим старшинам о патологической ненависти некоторых начальников к таким ленточкам с неуставными надписями, как они считают, и даже запрещают мелодию «прощание славянки», при проводах увольняемых в запас. По корабельной трансляции прошел сигнал «Закончить политический занятия. Команде приготовиться к приборке» и Мансур закончил проведение занятия.

Видимо он не смог убедить моряков, потому что через месяц во время обхода кубриков, он случайно в одном из рундуков обнаружил черную бескозырку с ленточкой, на которой славянской вязью было написано гордое название авианосца «Брест».

В апреле месяце вышел приказ Министра обороны об очередном призыве и увольнении в запас матросов и старшин отслуживших установленные сроки.

Командир авианосца капитан 1 ранга Жженов, ввел на корабле правило, что старшины и матросы, которые выслужили установленные сроки и не имели замечаний по службе, увольняются в запас на следующий день после выхода приказа Министра обороны. С приходом на корабль командир свято придерживался этого принципа. «Кто заслужил должны иметь преимущество перед другими, теми, кто этого делать не захотел» – объяснял экипажу командир принципы службы. Перед каждым увольнением в запас командиры боевых частей заранее подавали командиру корабля списки лучших матросов, командир их утверждал, и все знали, что лучшие уйдут домой первыми. Командир всегда держал свое слово, и матросы за это его очень уважали.