Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

– Исключено. Он весь вечер и начало ночи был со мной, здесь пили, в бане пили. Так что лично он не мог. Давай ка сюда этих флибустьеров – ИО командира, замполита, командира БЧ-4 и командира БЧ-7.

Тот развернулся и побежал выполнять приказание.

– И потом даже, если мы здесь весь экипаж расстреляем, а трупы в море, никто и не узнает. Ну, пошумят – скажем, отправили автобусами, а там пусть ищут.

Плотный мужчина, в гражданском, поморщился:

– Ты Литовченко маньяк. Все сделать надо тихо и без шума, а ты тут напридумывал, и за то это ты так своих бывших сослуживцев ненавидишь?

– Товарищ советник секретаря, Борис Викторович, я только из лучших побуждений, ради дела, порученного мне, и ничего личного – протрезвел внезапно Литовченко.

Охранники ввели в салон кают-компании Никифорова в наручниках и напуганного до смерти Гагулина:

– Там оказались только эти, остальные сбежали этой ночью – человек 10 отсутствует.

У Литовченко изменилось лицо:

– Как это сбежали? Никифоров, а где ЗАС и все специальные документы? Кто это сделал?

– Товарищ капитан 1 ранга в связи с экстренными обстоятельствами, грозившими компрометации ЗАС и специальной документации, я отдал приказание своим подчиненным уничтожить ЗАС и специальные документы. Это было выполнено. Еще раз, как представитель Российской Федерации и ИО командира корабля предупреждаю Вас и всех здесь присутствующих, что попытки передать секретное оборудование и документацию иностранному государству является государственным преступлением. Ну, а все кто участвовали в вышеуказанной операции, находятся уже в безопасном месте, и вам до них не дотянутся. Я предлагаю Вам немедленно прекратить этот балаган – если уж остановить продажу нельзя, демонтировать все секретное оборудование и только после этого без спешки решать вопросы перегонки корабля за рубеж. В противном случае я буду всеми силами осуществлять вам противодействие.

– Борис Викторович я говорил Вам, что договориться с этим экипажем невозможно. Их можно только расстрелять и тогда все будет нормально – сказал, задумавшись Литовченко.

– Вчера это вы могли сделать, сразу как прибыли на корабль. Сегодня поздно о ваших деяниях знают уже в штабе Тихоокеанского флота, управлении контрразведки Тихоокеанского флота и что самое больное для вас и нас в центральной и дальневосточной прессе. Все ваши покровители завтра от вас откажутся еще сегодня и отзовут свои подписи.

Стоявший в стороне Гагулин, как бы проснулся, видимо слова «расстрелять экипаж» дошли до него:

– Товарищ капитан 1 ранга, не надо расстреливать. Я поговорю с матросами, офицерами, мы сделаем все, что вы прикажите, мы же понимаем, что есть интересы Родины и иногда приходится решать нестандартными методами. Я в жизни не представляю, что такие солидные люди Вашего уровня, представляющие элиту общества, могли совершить государственное преступление. Я не согласен с командиром корабля.

– А расстрелять из танков, законно избранный Парламент? – Спросил Никифоров, двумя руками вытирая кровь, идущую из носа, и капавшую на тужурку.

Борис Викторович поморщился:

– В вот это была государственная необходимость и не вашего ума дело.

Он поморщился и обращаясь к Литовченко тихо сказал:

– Сейчас я позвоню в Москву и выясню ситуацию. Во всяком случае, Вы Литовченко не справились с той задачей, которая была Вам поставлена руководством страны.

С этими словами он достал из портфеля специальный аппарат, похожий на трубку телефона, и вышел из салона.

Литовченко с ненавистью во взоре, посмотрел на Никифорова, казалось, что он испепелит его взглядом:

– Как все хорошо начиналось. И вы все испортили. Вы даже, не представляете, в какую игру вы влезли и чьи интересы затронули?

Гагулин испуганно отодвинулся подальше от Никифорова.

В квадратные иллюминаторы салона флагмана стали просачиваться лучи поднимающегося солнца. Наступал новый день. Солнце вставало над бухтой Русалки.

Быстрыми шагами в салон кают-компании вернулся Борис Викторович:

– Все, Литовченко, операция закрыта. Москва остановила операцию. Баргузин срочно сводите своих людей с корабля, «Белоглазку» с оборудованием. Автобусы и машины к трапу. Всем в автобусы. Мою машину первой. Литовченко вы отвечаете за бумаги, головой отвечаете, здесь ничего не оставлять. На корейские буксиры передать, что на сегодня операция по перегонке отменяется – им добро следовать в Корею. Мой самолет на аэродром – через час вылетаем в Москву. Скоро здесь будет морская пехота, все руководство Тихоокеанского флота, таможни и Управления контрразведки и т.д. Они идут несколькими бортами с Владивостока – наша задача с ними не пересечься. С моря бухта Русалки уже блокирована пограничными кораблями.

– Наручники-то снимите, и экипаж выпустите из сотого коридора – обратился к Баргузину Никифоров – и кто ответит за гибель двух членов экипажа?

Но тот махнул рукой, и убежал выполнять приказания неизвестного Бориса Викторовича.

Литовченко тоже метнулся за личными вещами в каюту командира. Остальные, толкаясь в дверях, рванули на причал.

Гагулин побежал за ними. На причалы выскакивали охранники, работники фирмы «Белоглазка» с оборудованием. У автобусов суетились люди Литовченко.

В салон флагмана вошел Кузьма Гусаченко без специального снаряжения, и автомата.

– Все командир, кончил службу. Уволился по полной. Давай сниму наручники.

Никифоров с улыбкой протянул руки, и Кузьма снял наручники.

– Ребят из 100 коридора я выпустил, так что все нормально.

– Ты поедешь с ними Кузьма?

– Да упаси Господь, поеду к родителям на Кубань рыбу ловить. Знаешь, какая нас в Кубани, рыба водится. А ты куда?

– Нет, Кузьма я этого так не оставлю. Мне удалось сделать копии со всех их бумаг, пока они в бане парились, пропустил через факс. Ты бы видел, кто и что там подписал.

– Брось ты это дело Володя. Смертью пахнет. Пойдем лучше посмотрим, как эти тикают.

Никифоров и Гусаченко вышли на срез полетной палубы, где толпились уже матросы, мичмана и офицеры.

Мунин подвинулся немного в сторону:

– Смотрите, как тикают. А наш-то Гагулин, то в один автобус примерился, то в другой, а его отовсюду гонят.

Автобусы и легковые машины тронулись на выезд из бухты Русалки под дружное улюлюкание матросов с борта «Бреста».

– Пойдем Кузьма разбираться с убитыми – предложил Никифоров – Свиридюк давай с нами, займитесь убитыми. Они заслуживают того. Петров дуй в поселок необходимо решить вопрос, с гробами деревянными и цинковыми.

В районе надстройки на брезенте виднелись тела Опанасенко и матроса Володи из БЧ-7. Рядом стояло несколько матросов, сняв бескозырки и пилотки.