Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

Он, постучав и не услышав ответа, зашел в каюту соседа. Сергей Огнинский мучал гитару с одной струной и тихо напевал:

Сергей поднял голову, посмотрел на вошедшего в каюту Мансура, а потом снова опустил глаза к гитаре, продолжил свою песню:

– Сергей, чего с тобой? Ты чего так грустишь? – спросил Мансур, присаживаясь на кресло, стоявшее у стола.

Но Сергей не ответил и продолжил свою грустную песню:

И только пропев, заключительные аккорды, посмотрел на Мансура:

– Ты что-то сказал Мансурчик?

– Хватит грустить – улыбнулся Мансур – давай лучше в шеш-беш сыграем – и показал рукой на лежавшие на столе нарды.

Внезапно в дверь раздался громкий стук и она раскрылась. В полуоткрытой двери появилась улыбающееся лицо рассыльного, в хорошо выглаженной белой робе, темно-синем берете и красно-бело-красной повязкой на рукаве. Увидев командира БЧ-4, рассыльный еще больше просиял и спросив разрешения вошел в каюту. В каюте, он принял стойку смирно и обратился к командиру БЧ-4:

– Товарищ капитан-лейтенант, вас вызывает к себе командир корабля.

– Видишь Мансур, тебе даже флотская мудрость не помогла. Если хочешь жить в уюте – отдыхай в чужой каюте. Даже у меня тебя нашли – сказал заулыбавшийся начальник химической службы.

– Да уж – согласился с ним Мансур – далеко пришлось идти искать – больше ничего мне не передавали?

– Вахтенный офицер капитан-лейтенант Гусаченко попросил вас позвонить ему, прежде, чем вы пойдете к командиру корабля.

– Вот это уже интересно – сказал, вставая Мансур и направляясь на выход.

Рассыльный, попросив разрешения, исчез за дверью.

– Чего в каюте сидишь Сережа? Иди прогуляйся на верхнюю палубу.

– Мне сейчас в салон флагмана идти контролировать порядок – совсем чем-то расстроенный сказал начхим и немного подумав, добавил, положив гитару на свою койку – хорошо хоть Аляску продали, а то бы нас загнали туда наверняка.

Мансур в своей каюте сел в кресло, взяв руки трубку телефона, и позвонил Кузьме Гусаченко в ходовую рубку.

– Вахтенный офицер капитан-лейтенант Гусаченко слушает вас – раздался знакомый голос.

– Кузьма это Мансур, что ты хотел?

– А Мансур. Тебя командир вызывает. Ему пришла телеграмма ЗАС, он чего-то расстроился и приказал вызвать тебя. Орленко сказал, что что-то связанное с периодическими перебоями связи с КП Тихоокеанского флота.

Мансур вздохнул, попытался что-то объяснить, но Кузьма его опередил:

– Мансур не надо. Оставь подробности для командира корабля и начальника связи флота. А мы с тобой лучше вечером погуляем и поговорим о чем-нибудь хорошем. Хорошо?

– Хорошо – сказал Мансур и взяв черную пилотку, блокнот для записей и ручку отправился к командиру корабля.

Связь с КП флота, после прихода на борт штаба эскадры была действительно более чем никчемная. Постоянно пропадали каналы телефонной и буквопечатающей связи. Каждый день в сводках по связи, принимаемых по специальному защищенному специальными средствами факсимильному каналу начальник связи флота указывал «Бресту» на недостаточную подготовку расчётов, к обеспечению связи с Узлом связи флота. Эта связь стала ежедневной головной болью дежурных по связи и командира БЧ-4. Начальник связи эскадры на ежедневных докладах дежурных по связи неоднократно выражал неудовольствие связью с КП флота.

Мансур с командирами дивизионов и старшим инженером боевой части неоднократно пытался разобраться в сути проблеме. Они обходили корабль, проверяли сопротивление изоляции КВ антенн, проверяли систему помехозащиты. Все было нормально. В конце концов, они все вместе пришли к выводу, что во всем виновато распространение радиоволн. В диапазоне КВ, в котором от них требовали держать связь на расстоянии пятьдесят километров, которые разделяли авианосец, стоявший в заливе Стрелок, и приемный радиоцентр были самыми неудобными для связи. Если бы связь должна была идти только по морю это было бы нормально. Но канал связи проходил как раз по пересеченной островами, скалами, горами берегу и лишь отдельным участкам моря, что делало связь поверхностной волной в КВ диапазоне неустойчивой. Поверхностная волна в результате рассеиваний была слабой, и не всегда хватало мощности, а ионосферная волна просто проскакивала дальше Владивостока, и узел связи попадал как бы в мертвую зону. Причем, что было интересно, что корабль принимал работу узла связи нормально, так как передающий центр флота «Импульс» располагался поблизости от залива Стрелок в тайге, а приемный центр флота располагался, как раз на таком неудобном для связи на КВ расстоянии. Узел связи периодически не слышал радиопередатчиков «Бреста» в диапазоне КВ.

Ежедневно начальник связи флота приказывал в своих телеграммах привести радиопередатчики в порядок, замерить сопротивление изоляции антенн, проверить и привести в нормальное состояние систему помехозащиты авианосца.

Кто-то из знатоков с узла связи вложил в уста начальнику связи, что связь периодически с «Брестом» отсутствует потому, что на «Бресте» передающие антенны якобы во время полетов заваливают в горизонтальное положение. И теперь с Узла связи всячески раскручивали это предположение. Мансур и его помощники проверили и его, но ничего предосудительного выявлено не было, так как связь, что на заваленные, что на вертикально стоявшие антенны, шла одинаково плохо.

– Товарищ командир. Разрешите войти – спросил Мансур командира корабля, прикладывая руку к пилотке – капитан лейтенант Асланбеков. По вашему приказанию прибыл.

Командир сидел за своим столом и пил ароматно пахнувший чай.

Сам командир был с Кавказа из Северной Осетии и видимо оттуда ему постоянно присылали различные травяные сборы чая и приправы.

Мансур сам был кавказцем из Дагестана и в каюте командира, ему чем-то пахнуло родным, своим кавказским.

Командир прихлебнул чай, потом рукой предложил Мансуру сесть на диван, за журнальный столик, стоявший у входа:

– Садитесь Мансур Умарханович. Чаю хотите?

– Спасибо товарищ командир, он так ароматно пахнет кавказскими травами, что не рискну отказаться.