Виктор Блытов - Служил Советскому Союзу!

Хлопнула где-то наверху тяжелая дверь, и все затихло.

Из своей «шхеры» показался вестовой Чхартишвили.

– Вы кто по должности товарищ лейтенант?

– Замполит ваш новый – закончил пить чай Володя и поставил стакан на блюдечко – как зовут по имени.

Матрос заулыбался:

– Чхартишвили зовут все. Или просто коротко зовут швили – по нашему, по-грузински это означает сын.

– Я по имени спрашиваю?

– По имени на Родине звали Сандро, а здесь или Швили – офицеры или просто Чурка – так говорят мичмана и матросы. Я не обижаюсь – глупые они. Не любят за то, что я устроился в кают-компании. Но меня по имени никто не зовет.

– Значит Саша по нашему – резюмировал длинную речь Володя – пойдем в каюту я брошу чемодан, а заодно посмотрю, что у вас тут к чему.

Вестовой взял из рук Володи чемодан и чему-то улыбаясь, побежал вперед. Володя еле поспевал за ним по трапам.

Они поднялись в надстройку, и остановились перед дверью с медной давно не надраенной надписью «Замполит». Напротив, была дверь такая же дверь, с надписью «Командир», которая была приоткрыта, и откуда раздавался мощный храп.

Вестовой Саша посмотрел боязливо в сторону командирской каюты и тихо постучал в дверь каюты в надписью «Замполит». Через пару минут пришлось сделать это более настойчиво. Наконец дверь открылась и появился старшина в синей, грязной, помятой робе без боевого номера. Не видя Володи, он спросил Чхартишвили:

– Чего ты ломишься Чурка, не знаешь, что я тут отдыхаю перед ДМБ? Придется тебе после отбоя отбить баночки, чтобы в следующий раз неповадно было будить годка.

Чхартишвили попытался что-то сказать, но Володя отодвинул его в сторону, и буквально вдавил тяжестью своего тела старшину в каюту.

– Вы кто будете такой? Что вы делаете в моей каюте? – буквально прохрипел он на старшину.

Опешивший старшина был вынужден отступить назад:

– Я это приборщик этой каюты. А ты кто будешь летеха?

– Не ты, а вы, не летеха, а товарищ лейтенант – обиделся Володя – объясните товарищ старшина мне, что здесь делает сейчас приборщик моей каюты в рабочее время?

Он присел на крутящееся кресло около стола и разглядывал приборщика, стоявшего перед ним. Небритая щетина и помятые от сна щеки указывали на то, что приборщик еще не умывался, видимо не был даже на подъеме флага, а просто подло спал.

На столе были навалены, видимо драгоценности приборщика-годка. Ушитая синяя суконка с подрезанным воротником, гюйс с нашитыми над якорем тремя золотыми ленточками из золотого галуна, олицетворяющими видимо три года службы счастливого обладателя и большой бархатный альбом синего цвета с наклеенными красными буквами «ДМБ Русалка 1979!», пепельница полная сигарет и видимо недопитая медицинская бутылка из под спирта с цифрами на боку.

Володя понюхал бутылку и скривился. Пахло спиртом. Затем открыл альбом. Со всех фотографий на него смотрело лицо приборщика, то в форме капитан-лейтенанта, то в объятиях какой-то девахи видимо в этой же каюте. Вот деваха повисла на стволе артиллерийского орудия, отчего короткая юбка задралась и из под нее вылезали ажурные трусики. На следующей фотографии приборщик на ходовом мостике, выставил правую руку вверх, приветствуя кого-то, а другой держит рулевую колонку.

Володя посмотрел критически на фотографии, хмыкнул, присвистнул и посмотрел на приборщика, разглядывавшего его с каким-то презрением.

– Здесь точно на пару лет дисбата уже есть. Надо передать особисту. Представляться будем? – спросил Володя.

– А чего представляться? И так все понятно я годок, а ты сраный лейтенант. Я службу практически закончил, а тебе летеха служить до седых яиц – осклабился выбитыми передними зубами приборщик, разглядывая Володю маленькими наглыми глазами.

У Володи закипело в груди, но он быстро унял волнение:

– Ну не так все так ясно. Я срочную, полностью отслужил на бригаде торпедных и ракетных катеров от начала и до последнего дня. Так короче, слушаю вас – должность, звание, фамилия?

– Держи карман шире – засмеялся наглый старшина, и стал собирать со стола фотографии и личные вещи.

Володя, как бы ненароком, двинул рукой и все «богатство» годка упало на грязный пол. Альбом раскрылся, и из него посыпались фотографии. Среди них была и откровенная порнуха. Володя собрал эти фотографии, и положил себе в карман.

– Ты что творишь гад – на глазах наглого приборщика показались слезы. Видимо все, что Володя сбросил на пол и забрал себе в карман, то, что было очень дорого ему. Он замахнулся, захотев ударить Володю по голове.

Володя по-боксерски ушел вбок от удара вскочил и затем с силой своего девяностокилограммового веса ударил матроса в грудь, отчего тот пролетев несколько метров, скрылся за шторой койки. Первое место на первенстве училища по боксу в весе до 100 килограмм, сделали свое дело.

Полежав немного старшина, зашевелил грязными ботинками, и вылез с кровати, обрывая с креплений шторы.

– Ты что делаешь – заканючил он, совсем другим голосом, держась за грудь.

Двигаясь боком вдоль шкафов, он попытался выскочить из каюты, но зорко смотревший за ним Володя встал у него на пути, отчего тот шарахнулся назад, и снова завалился на койку. Из его глаз закапали слезы.

– Вы чего деретесь? Вы же офицер. Я жаловаться буду на вас начальнику политотдела.

– Вы – это уже хорошо, уже почти по уставу. Давай, иди жалуйся! Только сначала ты доложишь мне кто ты такой по званию, должности и как твоя фамилия.

– Командир отделения рулевых старшина второй статьи Парамошко – доложил тот чуть не плача.

– Ну а теперь доложи Парамошко, как ты довел каюту до такого состояния – полы грязные, постельное белье осталось здесь со времен войны, на палубу страшно смотреть, а вроде раньше здесь был синий или зеленый линолеум.

– Синий – пробормотал приборщик – но я не приборщик, я командир отделения приборщика, а приборщик матрос Дурдыбаев. Разрешите идти, я его накажу. Он в течение часа приведет каюту в порядок.

– Не разрешаю – весело сказал Володя – наведешь порядок в каюте лично. Сам пачкаешь – сам и убираешь! Свои вещи заберешь в кубрик, и мне доложишь. Я буду у командира или в санчасти.

Володя надел на голову фуражку и вышел из каюты, оставив Парамошко смотреть ему вслед с широко раскрытым ртом.

– Разрешите товарищ командир – постучал Володя в приоткрытую дверь, откуда раздавался сильный храп.

– Пшел вон – раздалось какое-то хрипение, и рядом с головой Володи ударился в стенку черный ботинок – я отдыхаю.

Володя нагнулся, поднял ботинок и вошел в каюту. Лежавший на койке небритый и грязный человек потянулся за вторым ботинком, но никак не мог его нашарить рукой. Володя на всякий случай отодвинул ботинок командира ногой в сторону, подальше от койки. В каюте стоял затхлый запах.