Ольга Неклюдова - Последняя командировка

Он решил отрекомендоваться художником, командированным на стройку. Так ведь оно в действительности и было. «Попрошу устроить меня в одном из этих домиков, начну рисовать, а там видно будет. Откровенничать ни к чему».

Но почему-то ему хотелось сразу объяснить им цель своего приезда: «дескать, пришел вам помочь и согласен на любую работу. Нет, это немыслимо. Его не поймут: примут за авантюриста и поднимут на смех.

Решение выдать себя за того, кем он в действительности был, поразив своей простотой, показалось ему озарением: «Вот ведь как меня осенило, и так вовремя…»

Дмитрий Николаевич зашагал увереннее. Рабочие, обмениваясь замечаниями, продолжали смотреть, как он идет. И вот он остановился, оглядываясь, словно искал кого-то. Ему казалось, что рабочие глядят на него враждебно.

«Они не любят интеллигенцию. Чуждаются, не доверяют. Это несправедливо».

— Гостиница «Астория» еще не построена, — сказал молодой человек, взглянув на заграничный саквояж Дмитрия Николаевича.

Кругом захихикали.

Он заставил себя улыбнуться:

— Досадно. А я рассчитывал на номер «люкс».

— А это с чем едят? — спросил тот же парень.

Опять все засмеялись, но уже доброжелательнее.

— Высший сорт. С ванной. Вода горячая и холодная круглосуточно, — объяснил кто-то.

Дмитрий Николаевич снял шапку. На солнце блеснула его красивая, словно вкрапленная в чернь волос седина. От ходьбы и от волнения капельки пота выступили на лбу и на висках. Он поставил чемодан и вытер лицо клетчатым платком. Запахло дорогим одеколоном.

— Присаживайтесь, отдохните, — продолжал все тот же парень. — Придется потесниться. — Он подвинулся, давая Дмитрию Николаевичу место на самом краешке. — Мы сейчас распорядимся.

— Кончай, Вася, — сказал пожилой рабочий с потухшей трубкой в руках. — Что за шутки с пожилым человеком? — И к Дмитрию Николаевичу: — По каким делам?

— Я художник, командирован сюда…

— Вот оно что. К нам много ездют, — старик вынул из кармана мешочек с табаком. Дмитрий Николаевич предложил сигареты. Он присел на бревна с чувством некоторого облегчения: налаживалось.

Старик отказался от сигарет:

— Я к трубке привык. Откуда прибыли?

— Из Москвы. То есть из Москвы я уже давно, а сейчас из Абакана. Жил там некоторое время у приятеля.

Дмитрий Николаевич назвал себя:

— Смольянинов. А вас как?..

— Крупенников, Андрей Филиппов. Прораб. Будем, значит, знакомы.

Старик улыбнулся, и Дмитрий Николаевич ответил ему благодарной улыбкой. Он почувствовал к прорабу расположение. Не обращая более внимания на остальных, он принялся рассказывать о себе с неловкой поспешностью. Крупенников слушал молча, курил, деликатно отгоняя от Дмитрия Николаевича табачный дым. Остальные — большинство из них молодежь — перестали насмешничать. Казалось, интерес их к прибывшему повысился, когда они узнали, что он художник, и притом из Москвы, однако усилилось и недоверие.

Посыпались вопросы и замечания, скептические и наивные:

— Здесь рисовать нечего. Снег да тайга.

— Приезжали тут какие-то писатели. Только не загостились: холодно, говорят, у вас…

— Съемки производили. А у вас есть фотоаппарат?

— Я не фотографирую. Я рисую…

— Благородное дело, — опять с насмешкой сказал парень, который уступил Дмитрию Николаевичу место. — У нас молодцы на подбор.

— Потише, Вася, — опять остановил его прораб.

— Вы, товарищ художник, его портрет нарисуйте. Он у нас ударник, — выскочил вперед некрасивый парень лет двадцати восьми. Он усмехнулся, показав щербатые зубы. Называли его Сашей.

— Почему не твой? — огрызнулся Вася, однако стал в позу, сдвинул на затылок шапку: — Приступайте. Вот только значок отличника производства дома забыл. Сбегать?

Опять поднялся хохот и долго не умолкал. Дмитрий Николаевич сидел, хмуро уставясь в землю. Он чувствовал себя ни за что обиженным и смешным. Он завидовал Крупенникову, который держится с таким достоинством, и презирал себя. «Все они годятся мне в сыновья, а устроили посмешище. Должно быть, я глуп, если не могу поставить их на место».

— Вы на них не серчайте, — сказал Андрей Филиппович. — Они так шуткують. Молодежь…

— Я, знаете, устал, — сказал Дмитрий Николаевич. — Я не вижу причины смеяться… Где у вас тут начальство? Мне командировку надо отметить.

— Вон там контора, — указал Крупенников, — десятника, возможно, еще застанете. Гриша, проводи.

Черноглазый парень подошел к Дмитрию Николаевичу:

— Пойдемте, тут недалеко.

— Нет, спасибо, я сам найду, — отказался Дмитрий Николаевич. — А кто у вас тут главный?

— Инженер, начальник строительства. Только он здесь не живет, наезжает. Завтра как раз должен быть. Еще есть техник-строитель, но вам лучше начальника.

— Спасибо, — Дмитрий Николаевич пошел, куда ему указали. Гриша прошел с ним несколько шагов.

— Я хочу вам только сказать, — пробормотал он застенчиво, — не обращайте на них внимания — они ребята не злые. Но почему-то всегда на нового человека набрасываются.

Дмитрий Николаевич поглядел на него внимательнее:

— А вы? Вы не набрасываетесь?

— Я сам в свое время потерпел. А теперь привык, сдружился.

— Давно работаете здесь?

— Уже год. После десятилетки. Кончим дорогу, поеду учиться. Я ведь тоже из Москвы.

— Спасибо, Гриша, на добром слове. Идите, я сам найду.

Стряхнув с ботинок снег, Дмитрий Николаевич вошел в контору. В большую полупустую комнату — у окон стоял только длинный стол, накрытый красной скатертью, — выходили три двери. На одной из них было написано: «Директор строительства Никитин Николай Николаевич». На другой — «Канцелярия». Третья вела неизвестно куда. Дмитрий Николаевич вошел в канцелярию.

Он увидел сидящего за столом маленького небритого человека, изрядно лысого, но еще не старого, лет тридцати пяти. Жидкие и жирные волосы были с усердием зачесаны назад, но лысины не прикрывали. Лоб казался огромным за счет произведенного на голове опустошения. Ниже, к бровям, он был подернут морщинами, как молоко пенками. Глаза напоминали поседевшие в вазе васильки. Это были глаза старика или грудного младенца — мутноватые и без выражения. Нос толст и ноздреват. Человек этот был отменно некрасив. Кисти рук, лежавшие на столе, короткими растопыренными пальцами и массивной ладонью напоминали ступни какого-то земноводного. Он поднял голову. Вялая мускулатура его лица пришла в некоторое движение. Он удивился и поднял брови.

— Здравствуйте, — сказал Дмитрий Николаевич и, взяв стул, сел напротив. — Вы техник-строитель этого участка?

— А что вам?

— Я вам это скажу, как только узнаю, кто вы такой.

Сидящий за столом молча глядел на Дмитрия Николаевича, и сизое лицо его медленно краснело.