Роман Зинзер - Марк, выходи!

– Да гонишь ты, Троцкий, – сказал брату Санек. – Сегодня арбузов у нас не стояло.

Арбузов сегодня и правда не было. Их обычно привозил в прицепе мужик на «жигулях» и продавал по рублю за килограмм. Прямо во дворе. Рядом с тем местом, куда приезжала мусорка. Я сам часто гонял к нему за арбузом.

– Да мы за «Юбилейный» аж ходили. Там сегодня машина стоит. Я минут десять тащил этот арбуз. И вот награда!

– Гонишь, гонишь, – повторил Санек.

Мы все покивали. Никто, понятное дело, не поверил Диману, что он, одиннадцатилетний малыш, поцеловал двенадцатилетнюю такую клевую Машку, но сомнения и зависть оставались. Вдруг и правда целовал? Засранец мелкий!

Машка и Ленка нравились всем. Но во дворе гуляли они или вдвоем, или со старшими. Сидели на лавках, смеялись, носились друг за другом. Все малыши лишь поглядывали и пускали слюни…

Я из окна увидел, как к нашему подъезду подъехала соседская машина. Она была с прицепом, доверху набитым арбузами. Железно, это соседи из Соль-Илецка приехали. Соль-Илецк – это маленький город, который находился где-то недалеко от нашего. В Соль-Илецк в июле и августе все ездили за арбузами. Там их много росло, и все были вкусные.

И я кое-что придумал. Сейчас соседи будут таскать свои арбузы на третий этаж, а я вызовусь им помогать. Глядишь, и дадут за помощь рублей десять. Главное – несильно в помощники напрашиваться, а то станет понятно, что я денег хочу.

Я надел футболку и шорты, влез в кроссовки, крикнул родакам, что пошел гулять, и спустился вниз на улицу.

Соседи как раз начали по одному доставать арбузы из прицепа.

– Дядя Гена, помочь вам?

Сосед, хороший дядька, держал в руках два арбуза и ждал, пока его семья – жена и дочь – откроет ему дверь в подъезд.

– А, Марик. Привет. Подержи-ка дверь. Вот. Спасибо.

Дверь я подержал, и сосед пошел наверх. Когда он снова спустился, я все еще стоял возле его машины и ждал распоряжений.

– Раз ты здесь и дел нет у тебя, то помоги, – сказал сосед и вручил мне арбуз.

Я с радостью его подхватил и пополз на третий этаж. Арбуз был тяжелый. Килограммов на семь.

Так мы по очереди совершили ходок двадцать. Я запыхался подниматься на этажи и весь вспотел – хоть выжимай.

– Вот держи, Марик, – сосед вынул из кармана брюк десятку и протянул мне.

Я поотнекивался, но больше для вида. Десять рублей «пропали» у меня в кармане.

– И арбуз себе возьми, – добавил сосед. – А то мы лопнем есть столько.

Я занес арбуз домой и поменял мокрую футболку на новую сухую.

– Марк, выходи! – раздалось под окнами.

Кто-то звал меня гулять. По голосу – то ли Жирик, то ли Санек Струков. Не разобрать.

Я выглянул в окно. Жирик. Да, Санек никогда в окна мне не кричал, он всегда поднимался и звонил в дверь. А Жирик кричал.

– Пойдем купаться, – сказал Жирик. – Заодно расскажешь, что у вас с Дроном тут за драка была.

Я вышел, и мы пошли на Урал.

– А откуда про Дрона знаешь?

– Мать вас видела. Спросила, что это за мальчик такой большой с вами гуляет.

– Мальчик Дрон, ха! Да он докопался просто. Ну, как обычно, знаешь, Дрон докапывается, – сказал я.

– Знаю.

– Арсен помог.

– Да ладно?! Этот?

– Ага. Нормальный пацан, как оказалось. Интересно, он денег надыбал уже для Костяна? – спросил я сам себя вслух. Жирик пожал плечами.

Мы шли по дороге мимо нашего футбольного поля и детского сада. Поле было справа, а садик – слева. За полем был спуск к Уралу – длинная ржавая лестница с маленькими ступеньками. Зимой, когда ступеньки засыпало снегом, мы катались с нее, как с горки. Очень быстро. Но очень опасно. Лестница была непрямая, с изгибами, метров семьдесят, и если не успеешь вовремя вписаться в ее изгиб, то треснешься о стойки перил так, что больше не встанешь. Скорость была огромная, а стойки – железные. Я трескался. Да впрочем, каждый пацан хоть раз, да трескался боком или спиной о нашу лестницу. Боль такая, что как будто переломались все кости. Просто лежишь и орешь. Подбегают пацаны, пытаются тебя поднять, а ты отбиваешься от них, потому что встать не можешь, и орешь. Минут через пять отпускает. Нет, болеть-то, конечно, болит, но, оказывается, кости не сломаны, и ты можешь стоять. Наши вставали, отряхивались, отхаживались, но в этот день больше не катались.

Летом эту лестницу старшие используют как наказание. Ловят заблудившегося у нас во дворе чужака, забирают у него деньги, сажают на фанеру и сталкивают вниз по ступенькам. Если чужак ловкий, то он успевает схватиться за перила, соскочить с фанеры и не кувыркнуться до самого берега Урала. А если – тюфяк, то летит он по всей лестнице, отбивает себе все, что только можно, и уходит в слезах и с синяками. Много у старших есть способов мучить чужаков.

Мы с Жириком прошли мимо футбольного поля. Навстречу нам шли две девчонки. Мы пригляделись. Точно, Машка и Ленка. Похоже, что шли они с Урала. Купались. На них были шорты и кофты, волосы все растрепанные и мокрые.

Вообще, никого из девчонок с нашего двора одних на Урал не отпускали. Но Машка и Ленка иногда сбегали без спросу и разрешения. Пару раз я видел их плескающимися со старшими пацанами. Но сегодня они ходили на Урал одни. Никого из старшаков рядом не было.

– О, Марик и Лешка, – сказали они, когда нас увидели.

Да, Жирика звали Лехой, между прочим.

– Пацаны, купите нам мороженое, – сказала Машка и поправила волосы.

– Да они малыши, у них денег нет, – тихо сказала Ленка на ухо Машке, но так, что мы с Жириком это услышали.

– У Жирика, может, и нету, – сказал я и толкнул локтем друга, чтобы тот не обижался. – А у меня есть. Пойдемте – куплю.

– Ого, Маркуша сегодня олигарх, – сказали девчонки.

Я нащупал в кармане десятку за таскание арбузов. Десятка мне была нужна для возвращения «долгов». Зря я, что ли, с арбузами корячился все утро? Спустить все на морожку для девчонок? А ладно, поздно теперь. Я был уже в облаках оттого, что совсем скоро две клевые девчонки мне скажут спасибо и раз-другой улыбнутся.

– Мы тут посидим тогда, а вы принесите, – сказала Машка и села на скамейку возле той самой ржавой лестницы к Уралу.

Мы с Жириком быстро пошли в магазин. Я посмотрел на приятеля: глаза у него так же светились, как и мои. Может, даже сильнее.

– Слушай, Марк, а купи мне тоже морожку? Я тебе верну деньги.

– Ленке отдашь? – спросил я.

– Ну да, – Жирик ответил и смутился, хотя я тоже смутился. – Только Машке.

– Нет, – сказал я Жирику. – Я – Машке, а ты – Ленке.

Мы шли, и я считал в уме деньги. Потрачу десятку. Значит, надо будет найти для Ромы на десятку больше. А ладно, на десятку больше или меньше, какая, блин, разница?!

Мы купили четыре мороженых. Я отдал Жирику два, и мы побежали обратно к Уралу.

На скамейке ни Машки, ни Ленки уже не было. Они ушли. Мы огляделись, и Жирик заметил их вдалеке, и рядом с ними уже шли какие-то пацаны. Кажется, из «Мадрида». Девчонкам у нас можно было общаться с «мадридскими». Им вообще все было можно.