Артур Каджар - Матани

Как то раз, после верховой прогулки, когда мы сидели на диване перед печкой и пили чай, я спросил Грзо:

– А вот я слышал про Ледяное озеро, ты был там?

Грзо отхлебнул чай из алюминиевой чашки, которую он предпочитал всем остальным, и кивнул головой в сторону рогов, висящих на стене.

– А это, по твоему, откуда?

Я подошел к стене, рассмотрел красивые изогнутые рога и вернулся на место.

– Мне папа рассказывал, что там очень красиво.

Грзо подмигнул.

– Не знаю, кому поп красив, а кому попадья. А вот охота там знатная. Съездим?

Я даже подпрыгнул на месте от радости.

– Очень хочу! Когда?

– Можно на выходных, с утреца пораньше, в семь, чтобы засветло вернуться. – Грзо подумал немного. – Так, сегодня четверг. В субботу не получится, получается в воскресенье, если погодка будет. Уверен, что хочешь? Путь то неблизкий. Хотя вон, глазки то как загорелись.

– Буду в воскресенье к семи утра! Ну все, я пошел домой, – я вскочил с места, пока он не передумал.

– Только учти, – сказал Грзо напоследок, – коли дождик или даже просто облака, можешь из шконки не вылазить, спи дальше, похода не будет.

Всю обратную дорогу домой я ломал голову, что сказать дома, и наконец придумал. За ужином я произнес, как бы между прочим:

– В воскресенье классом идем в поход на целый день. Сказали, что утром рано надо, чтобы еще восход увидеть в горах.

План был рискованный, потому что мама могла запросто узнать у других родителей, что никакого похода нет, да и рано или поздно это все равно бы выяснилось. Но ничего лучшего придумать я не смог. «Что бы ни было, все равно пойду, сбегу из дома, если понадобится», – решил я.

– Почему на весь день? – спрашивала мама. – И что вы будете есть? А идти обязательно всем надо или по желанию?

Тут, к моему удивлению, вмешался папа и спас от дальнейших расспросов.

– Поход дело хорошее, пусть идет. Рюкзак мой маленький можешь взять.

Так что вечером в субботу мама приготовила мне рюкзак с едой, термосом чая и теплой одеждой, а в воскресенье сама меня разбудила ни свет ни заря. Я первым делом кинулся к окну, едва начинавшее розоветь небо было чистым, безо всяких облаков.

Когда я добрался до дома на горе, Грзо во дворе заканчивал чистить и смазывать ружье. Гнедая, уже оседланная, дружелюбно покосилась на меня большим черным глазом.

– Молодчик, не опоздал, – похвалил меня Грзо. – Лезь на лошадь, побереги силы, я пешком, не впервой.

Я подвел гнедую к большому камню у ворот и с него залез в седло. Грзо перекинул ружье за плечо, подобрал лежащую на земле холщовую котомку, перекинул через круп лошади и свистнул Мухтара.

– Хочешь пить, напейся сейчас, – сказал Грзо, – воду не беру. Сделаем привал у Кислых вод, там и наберем.

Мы перешли за перевал, спустились в ущелье, потом часа два по каменистому устью высохшей реки поднимались наверх. Хотя солнце уже встало, лучи его в ущелье не пробивались и было прохладно. Постоянно приходилось обходить огромные каменные валуны, отколовшиеся в незапамятные времена от скалистых склонов, густо поросших кустами с шиповником, дикой алычой и корявыми дубами. Певчий дрозд на орешнике заливался не хуже соловья, повторяя каждый звук два раза. По мере подъема деревьев становилось все меньше, лес менялся. Опушки, покрытые кустарниками, буреломом и валежником, стали уступать место лугам с пышной и сочной высокой травой.

Мухтар, идущий впереди нас, вдруг принял охотничью стойку, потом помчался налево, согнав из травы большого рыжевато коричневого тетерева, который взлетел почти вертикально, громко хлопая крыльями. Грзо вскинул было ружье, но не успел сделать выстрел и тихо выругался. Я же был рад, что тетерев спасся, уж больно красивый он был.

Вскоре дорога стала почти пологой, я слез с лошади и взял ее за поводья. Мы вышли к подножию цепочки высоких гор, красиво освещаемых солнцем. В траве, местами доходящей до пояса, алели поразительно яркие маки. Слева на холме из нескольких расщелин текли ручейки. Мы дошли туда и сделали привал.

Грзо, громко фыркая, умылся из ручья и, сложив ладони лодочкой, напился воды.

– Уф, бессмертная водичка! Попробуй.

Я, следуя его примеру, тоже сложил ладони и зачерпнул прозрачную пузырящуюся воду. Она была очень прохладной и приятно кислила. Гнедая надолго прильнула к ручью и отошла подальше попастись.

– Ко мне в позапрошлом году приезжал мужик, типа ученого, – рассказывал Грзо, выкладывая из котомки на траву хлеб, сыр, картошку, зелень и огурцы, – специально из за этих вод. Набрал с собой какие то склянки, химикаты. В общем, сказал, что вода эта жутко полезна для организма. Хорошо, что сюда нелегко добраться, а то изгадили бы давно эти места. Осенью какая то компашка повадилась сюда ходить, с палатками, гитарами. Костры песенки шашлыки, – он сплюнул, – так я их быстро отвадил.

Я, в свою очередь, достал из рюкзака завернутые в пакет бутерброды с котлетами и пирожки с капустой. Одну котлету я отдал Мухтару, которую он слопал и долго потом облизывался.

Грзо откусил пирожок, прожевал и закрыл глаза от удовольствия.

– Сто лет не ел такого.

Когда мы закончили есть, я спросил:

– Долго еще? Это единственная дорога к ледяному озеру?

– Считай, полпути уже прошли. Говорят, еще дорога есть, с другой стороны гор, – он показал на высокий гребень горы, – и что туда якобы на виллисе можно большую часть проехать, но под конец по любому придется по скалам лазить.

Мы собрали остатки еды, и Грзо наполнил из ручья пару пластиковых бутылок.

– Это на дорогу, а на обратном пути побольше наберем домой. Заберемся на тот хребет, что справа, а дальше уже будет легче. Склон крутой, так что давай пешком, а то скувыркнешься с лошадки.

Склон действительно оказался очень крутым и долгим, вдобавок местами скользким из за густо проросшей зелени. Периодически приходилось делать остановки, чтобы восстановить дыхание.

– Мало кислорода, – объяснял Грзо, – про это тот ученый толковал, альпийские, говорит, высоты. Ты торопись да не спеши, – он посмотрел на меня, – в горах недолго вспотеть и простудиться.

К концу подъема у меня сильно ныли ноги и спина, но я старался не показывать виду. Гребень горы оказался голым ото всякой растительности, и с него открывался потрясающий вид на лежащую с другой стороны солнечную зеленую долину, местами укрытую полупрозрачной туманной поволокой.

Я достал из рюкзака и натянул на себя куртку. Грзо подсадил меня на лошадь, затем сам уселся сзади.

– Давай, милая, поехала! – крикнул он и сильно хлопнул гнедую по крупу.

Мы поскакали довольно резвой рысью, а Мухтар тут же включился в игру, то отставая, то нагоняя нас и весело облаивая. Так мы проскакали до ложбины, отделяющей две горы, перебрались через нее и еще через час добрались до скалистого предгорья, где уже пришлось спешиться.