Андрей Шляхов - Клиническая ординаДура

— Это самый лучший корпус, — нахваливал комендант. — Рядом отделение полиции, так что жить будете как у Христа за пазухой, в тишине и покое. В блоке у вас будет своя кухонная зона и свой санузел. Не то, что у нас, где все удобства на этаже. Вам комната не понравилась, но это вы еще нашу кухню не видели…

Кухню Саша так и не увидел. Быстрее лани он бежал из этого кошмара в хваленый седьмой корпус. Знакомство с Олегом Остаповичем, таким же солидно-мордатым (клонируют они их, что ли?), обошлось Саше в пять тысяч рублей. Койка в двухместной комнате, слегка обшарпанной, но в целом годной для жилья, официально стоила семь с половиной тысяч в месяц. Еще четыре тысячи ежемесячно комендант запросил за возможность жить одному.

— Вы можете ответить, что за десять косарей в Москве сдаются комнаты, — сказал Олег Остапович, будто прочитав Сашины мысли. — Но что то будет за комната? И какие там будут соседи? А у нас, как вы сами видите, порядок и режим. И соседи у вас хорошие — семейная пара аспирантов из Непала. Траву не курят, растворы не варят, вечеринок не устраивают, мимо унитаза нужду не справляют, голыми по коридорам не бегают…

— А что, кто-то бегает? — поинтересовался Саша.

— Да мало ли у кого какие причуды, — усмехнулся комендант, но тут же придал лицу преувеличенно серьезное выражение и заверил, что на вверенной ему территории никаких безобразий не бывает, ну разве кто-то из жильцов иногда немного пошумит.

Саша колебался. Ему и хотелось, и кололось. Одиннадцать с половиной тысяч за комнату в общежитии — это явно перебор. С другой стороны, жить он будет недалеко от больницы, в относительно приличных условиях и в молодежной среде. Опять же — отделение полиции рядом, оба окна комнаты на него выходят. И этаж хороший — пятый. Уличный шум не будет так докучать, как на втором или третьем, а с другой стороны не будешь зависеть от лифта, как на высоких этажах.

— Я вам холодильник дам, почти новый, — сказал комендант, которому очень хотелось увеличить свои ежемесячные доходы на четыре тысячи рублей. — И телевизор бы дал, потому что для хороших людей ничего не жалко, только нет у меня телевизоров, разобрали все. Мебель почти новая, от прежних жильцов два кресла остались…

Кресла не были приватизированы комендантом по причине своей великой обшарпанности. «Но если купить какую-нибудь плотную материю и задрапировать кресла ею, то выйдет неплохо», подумал Саша.

— Ну что, договорились? — испытующе прищурился комендант. — Ничего лучшего я вам предложить не смогу.

— Договорились! — решился Саша.

Если бы он сразу же пришел сюда, то, скорее всего, отказался бы от предложенной ему комнаты или бы взял паузу на обдумывание. Но, в сравнении с предыдущим корпусом, здесь был филиал рая.

Родители еще в Туле попросили прислать им фотографии апартаментов, в которых будет жить блудный сын. Саша благоразумно сделал несколько фотографий в номере гостиницы, где он остановился на первых порах, когда приехал туда за своими вещами. Фотографии общежития предков явно не порадовали бы. А вот фотографию корпуса отправил настоящую, причем ракурс взял такой, чтобы в кадр попало отделение полиции. Еще и написал, что в студенческом городке есть свое собственное полицейское отделение. Подумал, что родителям такое соседство понравится порядок, спокойствие. Но вышло наоборот. Сразу же после отправки фоток позвонила мама.

— Сашенька, мы с отцом просто в шоке! — судя по голосу, шок был всамделишным. — Неужели у вас там столько криминала, что понадобилось свое отделение полиции? Завтра же сними квартиру в приличном районе! Мы с отцом это потянем! В конце концов ты у нас один! Я не смогу спать спокойно, пока ты будешь жить в этой клоаке!

Никто не умеет так хорошо выкручиваться из сложных ситуаций и трудных положений, как дети чересчур заботливых родителей (да, представьте, что родительская забота, многократно воспетая в поэзии и прозе, может быть чрезмерной).

— Вы с папой совсем не так все поняли, — сказал Саша. — Свое отделение полиции у нас не из-за криминала, а потому что здесь много иностранцев. Далеко не все владеют русским языком на должном уровне и вообще с иностранцами нужно обращаться дипломатично. Поэтому и создали особое отделение, где все сотрудники владеют как минимум двумя иностранными языками и прошли специальную подготовку.

Соврал так гладко и вдохновенно, что мама успокоилась. Взяла с сына в сто пятидесятый раз обещание не ходить поздно по улицам, не связываться с хулиганами и не напиваться, после чего попрощалась. Согласно закону зеркального отражения, Саше сразу же захотелось напиться в хулиганской компании и долго гулять по ночному городу в поисках приключений.

Отец деликатно выждал паузу, длиной в неделю, чтобы дать сыну возможность немного освоиться, а затем поинтересовался впечатлениями о московской ординатуре. Саша бодро доложил, что все нормально и он всем доволен. Не то, чтобы соврал, но и всей правды не сказал, а если уж начистоту, то он сам пока еще не понял, нормально все или нет.

На словах все было настолько замечательно, что просто дух захватывало. Преподаватели говорили о новых инновационных технологиях обучения, соблазняли возможностью учиться у выдающихся деятели науки, то и дело напоминали о том, что дипломы РУДС признаются в ста восьмидесяти странах мира, а о возможности учебы за границей в рамках обмена опытом говорили, как о чем-то само собой разумеющемся. Темы для научных работ поражали не только своей серьезностью, но и перспективностью. Профессор-членкор Манасеин умел отбирать для своей кафедры все самое «вкусное». Невероятно, но здесь на зарубежную конференцию могли отправлять ординаторов! Не в одиночку, конечно, а с кем-то из сотрудников кафедры, то есть в составе делегации. Неплохо же прокатиться на казенный счет в Мадрид или Париж, да еще и в качестве участника какого-нибудь престижного научного мероприятия! А что если удастся поехать на стажировку в берлинскую клинику Шарите или в Университетский госпиталь Вены? От таких перспектив у ординатора Пряникова захватывало дух и кружилась голова. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, которому посчастливилось поймать сказочную Жар-птицу, и радовался, что сумел настоять на своем вопреки родительским уговорам.

Но при этом в голове занозой засело цветаевское предостережение:

Но у Саши имелось хорошее средство против боязливых пораженческих мыслей — песни любимой группы «Прокол Харум». Приятели удивлялись — ну как можно слушать такое унылое старье? Саша отвечал, что это не старье, а классика. Что же касается унылого и веселого, то на вкус и цвет, как известно, товарищей нет. Лучше всего поднимал настроение «Ящик Пандоры». Вроде бы ничего бодрого и духоподъемного, «лирическая меланхолия», как выражался отец, а послушаешь и такое чувство, словно в тебе батарейки заменили. «Пока всадники едут по зеленой траве и Белоснежка, по-прежнему, остается невидимой, Крылатый Пегас передает свои сообщения азбукой Морзе…». Чистой воды психоделия, но что-то в ней есть такое, цепляющее за сокровенные струны души.