Маша Трауб - Полное оZOOMление

– Степа, ты опять невнимательно слушал! Я уже три раза повторила! – возмутилась Мария Сергеевна.

– Я за квасом ходил! Чё, попить теперь нельзя? – обиделся Степа.

– Фу, терпеть не могу квас, – включилась в беседу Настя.

– Да ладно вам. Если что-то важное, вы же сто раз еще напишете и напомните! – сказал Степа, прихлебывая квас.

– Степушка, я сама уже устала сто раз писать одно и то же и напоминать! – обиделась Мария Сергеевна. – Сима, после классного часа расскажи Степе про конкурс!

– Ненавижу конкурсы, – прошептала Настя, но ее все услышали.

– А приз будет? – уточнил Степа, который сбегал еще и за пряником и теперь с аппетитом его жевал.

– А мне нельзя пряник, – пожаловалась Ксюша. – Меня мама на диету посадила и с дачи от бабушки забрала. Сказала, что еще месяц изоляции, и я от бабушки колобком выкачусь.

– Степушка, лучший приз – благодарность от будущих пятиклашек. Если им достанутся аккуратные учебники, для вас это будет самая ценная награда, – горячо заверила всех классная.

– Па-анятно. То есть приза нет. А если нет приза, то и конкурса нет, – подвел итог Степа.

– Степан, нельзя быть таким циничным в твоем возрасте! Ну разве тебе не интересно сделать что-то хорошее без всякого поощрения? – ахнула Мария Сергеевна.

– Книги стопочкой точно неинтересно, – объявил Степан и вышел из конференции.

– Зачем столько конкурсов? – спросила меня Сима.

– Симуль, ну все хотят вас чем-то увлечь или развлечь. Чтобы вам скучно не было.

– Я уже устала развлекаться, – сказала дочь с некоторой обреченностью в голосе.

Наши тренеры тоже устраивают своим подопечным разнообразные конкурсы. Девочки участвуют, потому что есть ценный приз – картина по номерам. Большая, в красивой коробке. Так что гимнастки бьются за живопись как на соревнованиях – всерьез, со всей отдачей.

Тренеры, например, объявили конкурс на прическу и макияж для соревнований. Девочки должны записать видео: честно-пречестно, без помощи мам, сделать «пучок» (московское определение), он же «гулька» (я слышала это название на соревнованиях в Сочи), он же «кичка» (питерское название), он же «шишечка» (не помню, от кого услышала). И самостоятельно нанести макияж для выступления.

Как-то мы приехали с дочкой на соревнования в другой город. Я заболела еще в Москве, ходила с температурой. Зал оказался маленьким и неудобным. Я нашла единственное свободное место, где могла присесть, – на полу, рядом с полным мусорным ведром. И чтобы не сойти с ума, выясняла у Гугла, как еще называется прическа гимнасток. У меня вообще много лишних знаний, которые я черпаю в период болезней. Иногда пугаю своими познаниями и умениями близких.

Вот недавно связала носок на спицах. Дочь знала, что я умею вязать крючком, но, когда увидела в моих руках спицы, застыла на месте. Муж тоже пребывал в ступоре, хотя за больше чем двадцать лет семейной жизни привык ничему не удивляться. Кажется, в последний раз я его так удивила, когда станцевала осетинский танец, – такого он от меня не ожидал.

Но спицы – еще ладно. Я заказала себе массажные мячи, три штуки. И решила ими пожонглировать. Сима опять сидела с открытым ртом. Жонглировать я научилась в детстве, когда лежала в больнице. Мама тогда была в командировке, я оставалась на попечении очередной ее знакомой, и та приносила мне в больницу апельсины, хотя я мечтала о чем-нибудь более калорийном. Апельсинами я и научилась жонглировать. Никогда не знаю, пригодятся ли странные навыки и лишние знания в жизни. Иногда мне удается удивить ими детей и произвести впечатление на мужа.

Так вот, в Америке, например, гимнастический пучок называют bun – «булочка», а в Италии – cipolla, то есть лук, который репчатый. В турецком варианте пучок сравнивают с дверной ручкой, в Греции – с котлетой, в Египте – с ореховым печеньем, в Марокко – с пончиком. В Чехии пучок называется «маленькой какашечкой», а в Словакии – просто «какашечкой».

Я не знала, зачем читала про «какашечку», но вдруг, спустя два года, она меня выручила. Сима не хотела участвовать в конкурсе причесок и макияжа, но я настояла, сочтя это очень полезным и нужным. В ее возрасте я плела разнообразные косы, могла себе сделать любую прическу, включая завивку на бигуди, которые сначала требовалось прокипятить в кастрюльке. У меня не было выбора – или заплету косу, соберу волосы, или вообще не выйду из дома, поскольку в осетинском селе, где я выросла, девочки не могли ходить с неприбранной головой. Это считалось верхом неприличия.

Каждое утро я заплетаю дочь. Каждый вечер расчесываю ее и снова заплетаю на ночь. Сима прекрасно умеет рисовать, вязать, шить, выполнять множество мелких работ, требующих внимательности, старательности, скрупулезности. Она может сделать мини-книжку размером с ноготь и каждую страничку снабдить иллюстрациями. Умеет склеить бумагу так, что получится крошечный цветок в горшке и миниатюрная леечка. Но заплести себе косу у дочери никак не получается.

Да, мне нравится ее заплетать. Я получаю безумное удовольствие от вечернего ритуала – когда расплетаю и расчесываю дочь. Мы что-то обсуждаем, планируем завтрашний день, смеемся. Это наше с ней время. Даже муж никогда не заходит в комнату, давая нам возможность пошушукаться, посекретничать. Но иногда очень хочется, чтобы дочь хотя бы хвост себе самостоятельно сделала. Другим – пожалуйста, сделает в лучше виде. Себе – нет.

Сима училась делать пучок самым простым способом – наклонила голову и попыталась собрать волосы в хвост. Волосы не собирались. Резинка не натягивалась. Я уже готова была сдаться – дочь так отчаянно драла расческой волосы, что я переживала уже за то, чтобы она хотя бы с половиной косы осталась. Попросила тренера рассказать, как и почему она научилась делать пучок самостоятельно.

– Да что рассказывать? У меня соревнования, например, в девять вечера. А тренер в судейской коллегии с девяти утра. Она мне в семь утра так волосы затягивала, что я к девяти вечера не то что соображать не могла – думала, глаза на ковре растеряю и голову себе оторву. Если у меня было тридцать шпилек, тренер все тридцать в голову и вкалывала. Мы быстро учились.

У Симы не было такого тренера, как и острой необходимости в девять, десять лет справляться с пучком и макияжем. К тому же она вообще терпеть не может краситься, наряжаться, крутиться перед зеркалом, придумывать замысловатые прически, чем увлекаются многие девочки. У дочери в классе почти все девочки пробовали прийти в школу с накрашенными ресницами и блеском для губ. Но Мария Сергеевна в этом отношении консервативна. Нет, она не отправляет девочек в туалет умываться хозяйственным мылом, как было принято в советской школе. Но ласково просит пользоваться косметикой по праздникам и прочим торжественным поводам. Ну и родителям, конечно, сообщает.