Маша Трауб - Полное оZOOMление

Только Сима начала придумывать поделку под названием «Гимнастка на карантине», как классная руководительница снова экстренно собрала детей и сообщила, что они перестали поздравлять друг друга с днями рождения. Потому что никто не помнит даты, а ее список остался в школе. Поэтому Сима, совмещавшая должности заместителя старосты и главного художника класса, должна снова нарисовать плакат, где будут указаны все дни рождения одноклассников. Да, как тот, который она уже рисовала в начале года и который тоже остался в классе. Новый плакат надо сфотографировать, фото выставить в чат, и тогда все снова станут друг друга поздравлять.

– Летом тоже надо поздравлять? – уточнила Анечка.

– Ну конечно! – ответила классная. – Летом всегда грустно отмечать дни рождения. Я по себе помню. Все подружки разъехались, в гости позвать некого. Вот я всегда страдала, потому что у меня день рождения в июле. Так что давайте поддержим тех именинников, которые родились летом, и будем их дружно поздравлять.

– Мария Сергеевна, у меня день рождения 29 февраля, – подал голос Сева, – мама мне отмечает его 28-го. Но я-то знаю, что это не по-настоящему! А вы мне про лето рассказываете.

– Ой, Севушка, да ты уникальный у нас человек! – воскликнула Мария Сергеевна.

Сева тяжело вздохнул. Видимо, аргумент про уникальность на него давно не действовал.

Сима снова обреченно села рисовать воздушные шарики, чтобы потом вписать в каждый шарик месяц и фамилии именинников класса с датами рождения. Она стонала, пастель размазывалась, краски не сохли, а фамилии растекались. Тогда я решила прийти на помощь, учитывая, что дочь больше интересовали не шарики, а шитье куколки-гимнастки.

Сима попросила меня найти в интернете выкройки, скопировала и билась над ними. То ноги получались разных размеров, то голова непропорциональна по отношению к телу. То само тело походило на тело не гимнастки, а какой-нибудь штангистки. По всей дочкиной комнате были разбросаны куски фетра – гимнастка оказывалась то блондинкой, то брюнеткой.

– Это можно выбросить? – Я собирала огрызки тканей.

– Ты что – это рука! А это купальник! – кричала дочь и отбирала у меня части тела. – Нет, это запасная нога! Почему у меня ноги все время разные получаются?

– Ну пусть нога будет рукой. Смотри, вот два одинаковых кусочка.

– Мам, это шея! Ты что, не видишь?

– Прости, какая-то очень длинная шея.

– Она и должна быть длинной! Как, по-твоему, мяч держать, если шея короткая?

– А это что? – уточнила я, разглядывая очередную запчасть из фетра.

– Это запасная нога!

– Ладно, разбирайся с ногами и руками, а я наклею тебе шарики.

Из самоклеящегося картона я вырезала круги, приклеила к ним нитки скотчем, связала, налепила бантики и усадила мужа подписывать каллиграфическим почерком именинников. Но не учла, что на клеящемся картоне не пишут ни фломастеры, ни маркеры. Сима чуть не плакала, что ничего не успевает, муж кричал, что уже рисовал паровозик в первом классе и его произведение все равно не приняли. И вообще он занят срочной работой.

Симу я отправила спать, убедив ее оставить эскиз и шитье купальника для куклы на утро. Мужа вернула упражняться в каллиграфии, отправив всем его коллегам сообщение: «Андрей Владимирович временно отсутствует на работе – рисует шарики». Надо сказать, коллеги так обалдели, что ни одного вопроса про шарики не задали. Но чего-то не хватало. Тогда я достала из запасов блестки, клей для декупажа и щедро прошлась по шарикам и фону. В какой-то момент рука дрогнула, и с блестками я сильно переборщила.

– Ну как? – спросила я мужа.

– Цыганщина, – ответил он, не подумав, что я буду мстительно вспоминать ему эту «цыганщину» ближайшие лет двадцать.

– Ну как? – спросила я сына.

– Отлично. Как раз для мелких, – ответил сын. Он у меня умный, физик и умеет просчитывать ситуацию – расстроишь маму и ничего хорошего не жди.

– Терпеть не могу это слово! – возмутилась я. – Ты еще сестру назови «малая», у меня вообще глаз начнет дергаться!

Сима утром скакала на месте от восторга, сфотографировала плакат с шариками во всех ракурсах и отправила старосте Катюше на согласование.

Катюша ответила, что блесток можно было и побольше насыпать.

Сима вернулась к гимнастке на карантине. Купальник куколки она обсыпала блестками так, что блестела не только вся комната, но и сама Сима с ног до головы. Она соорудила из листов картона комнату. Кровать забрала у зайцев из семейства «Сильваниан фемилис». Сшила постельное белье, вырезала из бумаги и раскрасила игрушки – котят. Булавы она сделала из ватных палочек, которые разрезала пополам и раскрасила, обруч – из проволоки, обмотанной разноцветным скотчем. Стол для комнаты тоже позаимствовала у зайцев. Сима даже сделала крошечный ноутбук из бумаги. И нарисовала конференцию в Zoom’е с изображениями человечков на экране.

Комната гимнастки превзошла вертеп. Куколка стояла в «планше» (это когда одна нога поднята в шпагат) и держала ленту, которую Сима соорудила из зубочистки (за которыми я специально бегала в магазин) и ленточки. Потом я еще раз сбегала в магазин за ватными палочками, поскольку дочь извела полкоробки на «булавы» – то ей цвет не нравился, то размер. А потом я побежала искать батарейки.

– Чего-то не хватает, – сказала дочь, разглядывая готовую работу.

– Симуль, все идеально, лучше не бывает, – заверила дочь я.

– Света нет. Нужно, чтобы свет включился неожиданно, – объявила дочь.

Я застонала, поскольку не понимала, как можно провести проводку в комнату из бумаги. Но Сима порылась в недрах своей коробки для творчества, откуда выудила лампу, оставшуюся от какого-то набора.

– Лампа есть, нужны провода и батарейка, – сказала дочь тоном, не терпящим возражений.

– Симуль, я не смогу собрать электрическую цепь, ничего в этом не понимаю, – взмолилась я.

– Тебе и не надо. Вася соберет. Он же физик. Что он, с лампочкой детской не справится? – ответила Сима и пошла к брату.

Кажется, Вася что-то мычал, в чем-то убеждал сестру, кричал, но все было бесполезно. Если Сима что-то задумала, все, не отступит. Следующие несколько часов Василий рылся в ящиках, в которых хранил запчасти для физических экспериментов, и подбирал провода для лампы.

– Батарейка! Круглая! Срочно! – выкрикнул он мне, выбежав из комнаты, и снова скрылся, грохнув дверью.

– Пальчиковая или мизинчиковая? – уточнила я, зайдя к сыну в комнату, поскольку все батарейки для меня были круглыми.

– Как на твои весы! Ту, которую ты вытаскиваешь и выбрасываешь, чтобы не видеть свой вес! – прокричал сын, который напоминал безумного профессора, создающего как минимум коллайдер.

О, с этой батарейкой я давно знакома. Как и с собственными весами, которые стали меня огорчать в период самоизоляции. Ну просто с ума сошли – показывают какой-то несуществующий вес. Ну не могла я за один день поправиться на два килограмма! Или могла? Ну хорошо, на полтора могла, учитывая слопанную на ночь упаковку чипсов, штук тридцать детских сушек с маком и полбутылки вина. Но жидкие калории ведь не учитываются? С весами я всегда могла договориться. Если встать на правую ногу на носок, то весы показывали граммов на двести меньше. А если на левую и на пятку – то на триста больше. Но вдруг они стали показывать все время одни и те же цифры, как ни встань. Я уже и тапочки снимала, и раздевалась – те же показатели. Так что я сначала выбросила весы в мусорное ведро. Потом подумала, достала весы, вынула из них батарейку и вернула весы в ванную. И очень гордилась своим поступком – взяла себя в руки, даже скандал весам не устроила.